Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 4, 2021
Игорь Иртеньев родился в 1947 году в Москве. Окончил Ленинградский институт киноинженеров и Высшие театральные курсы. Автор более чем 20 книг стихов. Публикации в журналах «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Арион», «Интерпоэзия» и др. Живет в Москве и Кармиэле (Израиль).
* * *
Без повода, по поводу –
Кому как по нутру,
Но шла девица по воду
Однажды поутру,
Двумя пустыми ведрами
Походке в такт гремя,
Покачивая бедрами
Обширными двумя.
Литая, крутобокая,
Хоть тут же под венец,
Демонстративно окая,
Как Ольга Воронец
Или Людмила Зыкина,
Кремлевская звезда,
Что, бля буду, не выкину
Из сердца никогда.
И заодно Плисецкую,
Коль так пошли дела.
…Эх, молодость советская,
Как быстро ты прошла.
* * *
Жизнь развивается с явным опережением смысла
И, двигаясь постоянно вперед,
Уже научилась перемножать в уме девятизначные числа,
А смысл все больше и больше от нее отстает.
Понимая, что происходит что-то не то,
Чувствуя, что остался далеко позади,
Он, путаясь в своем нелепом, старомодном пальто,
Кричит ей вдогонку: але, погоди.
Но у жизни последней модели наушники торчат в ушах,
На ногах кроссовки последней модели,
И она знай себе прибавляет шаг,
Не отдавая себе отчета, что силы уже на пределе.
А вскоре и вовсе скрывается из глаз –
Глупая, самоуверенная красавица,
А смысл хватает ртом воздух в последний раз,
И занавес медленно, медленно опускается.
* * *
Не знаю, за какие уж грехи,
Возможно, так Господь располагает,
Я позабыл, как пишутся стихи,
И это как-то сильно напрягает.
С какого не возьмусь за них конца,
То косо получается, то криво,
А прежде выдавал их слегонца,
И выходило здорово на диво,
Бывало, что буквально с потолка
Мне в голову на раз они влетали.
…Теперь давно не та уже рука,
Да и глаза не те с годами стали,
Все тяжелей катить мне свой баллон
День изо дня в одну и ту же гору,
К суровой прозе клонит Аполлон
И, видимо, совсем наклонит скоро.
* * *
Шмаков Николай, вальцовщик 4-го разряда,
Вчера в половине шестого
Рухнул с дуба, на который залез непонятно с какого.
Вы скажете: так, мол, ему, мудаку, и надо,
И, возможно, окажетесь правы,
Но только сперва ответьте, вот нахера вы
Сказали, что так, мол, ему и надо
И залезать на дуб совершенно бессмысленная бравада.
А я вам на это отвечу так:
Тот факт, что Шмаков ваш этот действительно полный мудак
И был таковым буквально с момента зачатия,
Сам по себе не является оправданием полного отсутствия у вас эмпатии,
Которое, хоть и стало сегодня знамением времени,
Но вообще-то всегда было свойственно вашему племени,
Этим качеством испокон веков знаменитым.
Можете считать меня антисемитом,
Мне, говоря словами поэта,
Если честно, насрать на это.
* * *
Эдвард Хайд и его неразлучный приятель Генри Джекилл
Сидят в любимом пабе на Денмарк-стрит,
Дело происходит в девятнадцатом веке,
И поэтому фонарь, который за окном горит,
Не электрический, привычный сегодня глазу, а газовый,
Как было принято в те далекие времена.
Но это не имеет отношения к нашему рассказу,
А просто деталь из многих одна,
Которая может неожиданно двинуть сюжет
В нужную сторону,
Хотя не исключено, что и нет,
Поскольку шансов примерно поровну.
Так что, куда сюжет наш двинется
И насколько споро,
Зависит от количества выпитого «Гиннесса»
В ходе их душевного разговора,
Который под него так плавно течет,
Хотя сознание при этом слегка затуманивается.
…Неожиданно один из собеседников просит счет
И, сославшись на неотложное дело, откланивается,
Второй же, подождав немного,
Также выходит за ним вслед,
Чувствуя странную, нарастающую тревогу,
Напоминающую мертвенный газовый свет.