Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 4, 2020
Санджар Янышев – поэт, переводчик, музыкант. Родился в 1972 году в Ташкенте. Автор книг: «Червь» (СПб., 2000), «Офорты Орфея» (М., 2003), «Регулярный Сад» (М., 2005), «Природа» (М., 2007), «Стихотворения» (М., 2010), «Умр. Новая книга обращений» (М., 2017). Живет в Москве.
Зачем трем талантливым и непохожим поэтам понадобилось в 90-х объединяться в «Ташкентскую поэтическую школу»? Причин было много. Время было какое-то особо неподходящее для вхождения в литературу. В русскую литературу. Трем мальчикам с нерусскими фамилиями из далекого, все более удаляющегося нерусского города. Никакой такой школы на самом деле не было, хотя существовал манифест и печатный орган – альманах «Малый шелковый путь», был ташкентский поэтический фестиваль.
Усилия этих трех поэтов и тот альманах, и тот фестиваль не только позволили зазвучать их именам, не только осмыслили и артикулировали место города в литературном контексте, но и поддержали ташкентских пишущих на поколение до и на поколение после, с колумбовой решительностью открыли московским поэтам Ташкент.
Завершив все возложенные на нее задачи, «Ташкентская поэтическая школа» тихо угасла. Каждый из троицы, сохранив дружбу, пошел своим путем.
Вот Санджар Янышев – самостоятельный состоявшийся московский поэт со своим голосом, автор шести книг, последнее время публикует интересную и необычную прозу.
К слову, «Ташкентдан гапирамиз» – «Говорит Ташкент», позывные местного радио, так много говорящие тем, кто понимает.
М.К.
* * *
собаки листья солнце шифер
перила лестница вода
горляшки пуговицы мыло
корица масло кориандр
палас диван пододеяльник
электровафельница пыль
орех бамбук журнальный столик
атлас маяк фотоальбом
трюмо проигрыватель ветошь
бабулин фартук оселок
бутылка солнце тополь манка
сандалий ножницы сервант
сундук фарфоровая зебра
крыло чай-пай велосипед
вода персоль шафран Нафиса-
опа рис курага миндаль
забор шалаш карбид побелка
гараж пыль шифер мураши
листва скамейка кран черешня
живая изгородь асфальт
смола айвовое варенье
собаки ирис виноград
паутинка оспы платье в красный
горошек стоп-колокола
постель кирпич топчан калитка
медали деда Ташкентдан
гапирамиз лимон горчица
пенициллин укол компресс
рассвет деревья-привиденья
Аглая кожа мураши
фонарь яичные решетки
сухие мухи между рам
дым листьев пар из черных люков
паленый войлок кошья шерсть
какао с молоком на завтрак
урюк с лепешкой на обед
зирвак с Жураевым на ужин
Драгунский на грядущий сон
свет пойманный копытом зебры
свет отраженный на стене
собаки листья солнце солнце
собаки листья солнце солн
* * *
Ташкент как зеркало неверного меня
имеет форму человеческого клубня.
Его сады и пни, и кладбища, и клумбы,
и запеченные в курганах имена –
теперь фигурка на Дедулином столе
с земным Гагариным, приклеенным лет сорок
тому назад; и эта вуду для иголок –
монтаж меня…
А я плыву на корабле.
Ташкент как зеркало нерусского меня
имеет форму купола и арки.
А я плыву, и мне на палубе гадалки
и попки врут, что форма, в сущности, одна;
и что язык един у ящериц и рыб –
какого шуя выбирать тогда наречье,
на коем дохнуть?.. – и что форма человечья
отныне происходит из икры.
Ташкент как зеркало… А впрочем, все брехня.
Нет ни пространства, ни гребца в триреме.
Востока – нет, нет – Запада, и Время –
единственное Место для меня.
В нем-то и движется мой город: без колес,
без лопастей – на бирюзовый дух свирели.
И я – в пути, чтоб аромат сарсапарели
не прекратил струиться из его желез.