Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 4, 2019
Татьяна Вольтская – поэт, эссеист, автор девяти поэтических книг. Родилась и живет в Санкт-Петербурге. Работает корреспондентом радио «Свобода / Свободная Европа». Лауреат Пушкинской стипендии (Германия) и премии журнала «Звезда».
* * *
Пристанционные строения,
Столбы в чешуйках объявлений –
Приют непризнанного гения,
Несбывшейся мечты и лени.
Здесь что-то, кажется, посеяно,
Да только никогда не полото,
И пьяная слеза Есенина,
И лютиков густое золото,
И тетка, что свою историю
Бубнит, и парники, и лужицы –
Вплывают в голову, которая
Заранее болит и кружится –
Лишь бы не думать, что же кроется
Под каждым облаком и веткой,
Где алкашей лихая троица
Встречается с ветхозаветной.
* * *
Вот он плывет над нами – призрак, Бессмертный полк,
В гулком «Ура!» – как будто грохот «Катюш» не смолк.
Дедушки черно-белые, глянцевые отцы,
Ветер лижет их лица – на палочках леденцы.
Все мы на запах Победы слетаемся, как на мед,
И мертвецы над нами тихо плывут вперед,
В будущее. Молчали деды – придя с войны.
Внуки пригубят крови дедовой – и пьяны,
Столько ее разлито – рядом ли, вдалеке –
Все мы стоим по шею в теплой ее реке.
Волны ее упруги: здесь, посреди реки,
Все поневоле братья, на берегу – враги.
Завтра пойдут колонной дети – и встретит их –
Черной икрой ОМОНа площадь: не для живых!
Вот сгорят они в танке, примут последний бой –
Мы их наденем на палки и понесем над собой.
Будем любить их нежно, в мутном глазу – слеза,
Будем любить их – павших, ну а живых – нельзя.
Вязкое солнце льется, брызжет багряный шелк.
Главная наша надежда – мертвых засадный полк.
* * *
Посмотри, как быстро течет неправда
За худыми ребрышками окна,
И течет она, как река Непрядва,
И, глядясь в нее, замерла страна –
Ей на поле заспанном Куликовом
Не с Мамаем встретиться, а с собой.
Посмотри, горизонт в облака закован,
Кроме тесной промоины голубой.
Узкий луч рассвета кровавит воду,
Паутинка дышит в углу стекла.
Неужели нечем купить свободу?
Лошадь фыркает. Тонко поет стрела.
* * *
Не дари мне эту Красную,
С пышной розою Кремля,
Где гуляют люди праздные,
Свою душу веселя,
Эту Красную, атласную –
Ни морщинки под страной –
Площадь ясную, напрасную –
Обойдем-ка стороной.
Переулками барачными
Бойче сыплются шаги:
Повстречались – новобрачные,
Разбежались – чужаки.
То ли рядом, то ли снится твой
Смех, растает – ну и пусть.
Как же рвется воздух ситцевый,
Как же за тебя боюсь!
* * *
Летний лес – как мир перед войной –
За стеной сорочьи перебранки,
И подушки мха, и ты со мной,
Теплая кора, смола из ранки,
Флаги солнца и моторы пчел,
Белый гриб, Филонов и Дейнека,
Ты со мной и наизусть прочел
Тютчева, и не бывает снега.
Вьющийся рябинный крепдешин,
Бузины взволнованное знамя,
Только сосны на помин души
Зажжены, а чьей – пока не знаем.
Долго-долго смотришь на меня,
Дышит отцветающая кашка,
И горящей осени стена
В двух шагах, но не видна пока что.
* * *
Когда любой былинке
От солнца горячо,
Хочу идти с корзинкой
Большой через плечо
По улице Казанской
На рынок на Сенной,
Хочу я не казаться
Усталой и смешной.
Не нужно мне редиски
И мяса на обед –
Хочу принарядиться,
Чтоб нравиться тебе.
Что проку мне в салате,
В прилавке зеленном –
Куплю-ка лучше платье
На рынке на Сенном,
Все в бабочках, в небрежных
Кружках – для куражу,
А старую одежду
В корзинку положу.
Мимо воров и пьяниц
По улице-лучу –
Порхну тебе на палец
И дальше полечу.
* * *
Имя в книжке записной
До сих пор не стерто.
Между мною и тобой –
Версты, версты, версты.
По ночам они болят,
Ноют, как суставы,
Эти звездные поля,
Ледяные травы.
Рвется снежное белье.
На экране плоском
Имя светится твое
Солнечной полоской.
Видишь, времени края
Растрепались: ветошь.
Не нажать ли? «Это я» –
Вдруг ответишь?
* * *
Намокшее поле, дождя голосок,
Огни иван-чая,
Болотце, деревня, еловый лесок,
Встречаешь? Встречаю.
Медовая скрипка – ларек на углу,
Цветущие липы.
Вираж мотоцикла – ножом по стеклу,
Дождливые всхлипы
Холщового неба с некрупным зерном
Богов и героев,
Слинявших давно, допотопный музон.
Откроешь? Открою.
Здесь если удержится жизнь – вопреки
Уму и отваге –
Осинкой – у синего русла строки
На кромке бумаги.