Перевод с английского и вступительное слово Анатолия Кудрявицкого
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2019
Перевод Анатолий Кудрявицкий
Анатолий Кудрявицкий – поэт, писатель, переводчик. Родился в 1954 году в Москве. В 1970–1980-х годах был одним из авторов самиздата. Работал редактором отдела поэзии журнала «Иностранная литература». В 1999 году эмигрировал в Германию. С 2001 года живет в Ирландии.
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Илья Камински – американский поэт, профессор английской литературы в университете Сан-Диего. Родился в Одессе в 1977 голу, потерял слух в возрасте 4-х лет. В США живет с 1993 года и пишет исключительно по-английски. Его книга «Танцы в Одессе» (2004) была признана в США поэтической книгой года по версии авторитетного журнала «Форвард». Был также лауреатом премий Уайтинг и Пушкарт. Книга «Музыка народов ветра» выходила в переводе на русский язык в Нью-Йорке в 2012 году. Представленные здесь стихи взяты из недавно вышедшей книги «Республика глухих» (2019).
МЫ ЖИЛИ СЧАСТЛИВО ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
Когда они бомбили чужие дома, мы
протестовали
но не слишком громко, мы возражали, но не
не слишком сильно. Я был
в постели, вокруг моей кровати Америка
осыпалась: все невидимые дома, один за другим.
Я сел на стул и стал наблюдать за солнцем.
На шестой месяц
катастрофического правления в доме денег,
на улице денег, в городе денег, в стране денег,
в нашей великой денежной стране, мы (простите нас!)
жили счастливо во время войны.
ИЗ «РЕСПУБЛИКИ ГЛУХИХ», 3
Не забывайте: люди, живущие в нынешние времена, помнят цену каждой бутылки водки. Солнечный свет над каналом позади вокзала. По одолженной у соседа лестнице мой брат Тони «Москит» и я поднимаемся к кроне тополя в городском парке с полутора бутылками водки – и пьем там всю ночь. Солнечный свет на лице девушки, спящей на паперти. Тони читает стихи, забывая, что я ничего не слышу. Я ловлю отблески солнечного света в зеркалах заднего вида проезжающих мимо троллейбусов.
Не забывайте: на ветке тополя сидели два брата, парикмахер и ортопед, влюбленные в одну и ту же женщину. Они там пили и читали все стихи, что могли вспомнить. Никто ничего не заметил. Ни одна душа.
ИЗ «РЕСПУБЛИКИ ГЛУХИХ», 4
«Надо говорить не только о большой разрухе,
но и о женщинах, целующихся в желтой траве!»
Я слышал это не от великого философа,
а от моего брата Тони,
который мог постричь четверых за полчаса, с закрытыми глазами,
декламируя при этом Государственный гимн перед зеркалом.
«Тебе надо пить огуречную водку и петь голышом всю ночь.
Объединить женщин и молодых людей Земли!»
Он играл на фальшивой гармони в стране,
где единственным музыкальным инструментом была дверь.
«Надо говорить не только о большой разрухе», –
так сказал мой брат, который не мог ни писать, ни читать
и проводил дни под покровом чужих волос.
ИЗ «РЕСПУБЛИКИ ГЛУХИХ», 16
И все же «я» есть. «Я» существует. «Я» имеет
тело.
Когда я вижу
тонкие мальчишечьи ноги моей жены,
мое нёбо
мгновенно сохнет.
Она берет в рот
палец моей стопы.
Слегка кусает.
Как мы живем на земле, Москит?
Если бы я мог слышать тебя,
что бы ты сказал?
Отвечай, Москит!
Более всего остерегайтесь
печали;
на этой планете мы можем делать
все, что хотим
– не правда ли?
ПАУЛЬ ЦЕЛАН
Он пишет пальцами
в направлении твоего рта.
При свете фонарей он видит грязь, деревья, укушенные ветром,
он видит траву, что пережила этот час, страницу,
строгую, как опаленное поле, –
«Свет был. Спасение»,
– шепчет он. Слова оставляют привкус почвы
на его губах.
Перевод с английского Анатолия Кудрявицкого