О книге Татьяны Грауз «Внутри тишины»
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2019
Эвелина Шац родилась в Одессе. Поэт, эссеист, художник. Пишет на итальянском и русском. Стихи публиковались в антологии «70» (2018), журнале «Дети Ра» и других изданиях. Живет в Милане.
Татьяна Грауз. Внутри тишины. – М.: Союз Дизайн, 2019.
«Такая грусть бывает в сентябре», – думалось, читая книгу Татьяны Грауз. Но грусть эта светлая. Татьяна вопрошает тишину, открывая этический горизонт, orizzonte etico. Неожиданно, за человеческой хрупкостью, – miraculum, чудо не просто вещей и деталей, а чудо услышанной (!) красоты.
Татьяна Грауз тонкий поэт, неординарный глубокий эссеист и, как будто этого мало, еще и достойный художник. Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать необычную и просто красивую книгу «Внутри тишины» с коллажами автора.
Голос поэта узнаваем. Манит тебя в лабиринт строчек на-час-на-два, на вечность, туда, где она возвращается в себя (помните взгляд в себя Хлебникова?), т.е. в тишину, которую поет. У нее мягкий доверительный голос, тем не менее она, подобно древним грекам, понимает, что страдание суть познание. Цветущие колокола тишины, жизнь так проста, не кричи! – обращается она к Паулю Целану.
В неясном свете, в парке, так много света, сияния, и дождь останавливает свой бег, прекращает дождить в том будущем, где всё еще до и всё после.
Выйду на улицу пятилетней… Многое Татьяна ощущает или заново переживает как в детстве. Детство ниточкой тянется через ее ощущения, чувство, память. Но вот оно кончилось. Его расстреляли, сплошные осколки, израненный свет.
Неделимое. Легкая, порой серебристая паутина грусти окутала сердце и дни поэта, в которых и нам удается побывать прошеными гостями. Иногда и вовсе непрошеными, нарушая законы тишины. Эта тишина временами затянута или завешена огромной темнотой, пусть и прозрачной, но эта прозрачность не усмиряет тревогу поэта и его читателей. Да… это тревожная поэзия. (У Татьяны боль – цветок, у меня – гул, о, как вынослива Грауз-поэт!)
Хотя голос тих и мягок. Он как-то более тих и даже застенчив, находясь в поле притяжения Геннадия Айги. А счастье ее трудное, но светлое и взволнованное. Она обращается к Айги с песней о поле, где время между древесных стволов сжалось / как жалость к другому… Снеги. Айгишная тема. Снег серый или белый, как снег неизмеримого морозного вечного. Морозные сны, а темнота становится ожесточенной, когда укладывает поэта в жесткий жестокий снег. Над ним – обелиск молчания. Тем не менее, несмотря на снежные и полевые связи, Татьяна Грауз поэт уникальный, исключительный.
Так, например, неожиданно остро звучит на импрессионистическом фоне поэзии Грауз любовная лирика. Образ любви возникает неожиданно сильно. И дела мне нет что будут о нас говорить, она станет тополем высоким, готова сгореть с любимым от одной-единственной спички, без тебя – воздух ночной будто пепел. И вдруг тишина стала визуально осязаемой. Исчез поэтический голос автора.
……………
……………………………………
………………………………………….
………………..
Но вслед за этим тотальным молчанием в темноте зажигается кинолента. Мелькают кадры в стихотворении «Возвращаясь». Что-то от киноряда Тарковского, у которого тоже хлябь, дождь, вода, свет. Но и свое кино: и к реке босиком, и вода разных красок и звуков, и небо невозвратимо звенит. И легкий пепел счастья. И неожиданно Хлебникову: а там, где ты как я бываешь счастлив. Там степь = саван сон самозабвенье.
Да, слоги и слова слипаются там, где мы существуем без нас. Пробелы выдавили их из строчек, которые склеиваются над головой любовников. Слипаясь в единое слово очемтымолчишь, ведет их в нашевчера, в иные совсем города. Поэт провидец, она описывает наш сегодняшний город, каменный мешок, где лица без лиц. Город теряет свое лицо. Но мы знаем, у нее – совсем иные города.
И время у Татьяны Грауз иное. Оно осталось в стороне. Вот в пустом дребезжащем трамвае – время колодезное… Оно течет через парки-призраки до смертельного края. Мечтая о солнце. Оставляя за собой город стылый, холодный. Он не принадлежит поэту. Поэт отрекается от него. Как птицы из темноты, мелькают могилы поминальными строчками. А время? Время затвердело, как кристалл.
Порой бесчувственное небо, а порой проточный свет, и… блеснула надежда. Ай, нет! Когда меня вовсе не будет… сухая потрескавшаяся земля и над всем – жалостливый свет. Травы и облака, и тонкая всепроникающая грусть. Такая грусть бывает в сентябре. мы живем-бытуем / как ландыши / уже не существующие / здесь.
мы будто камни и мхи
близко подходим
к темному небу причин
Земля Татьяны Грауз живая. Люди – камни или мхи. Из них проистекают слова, твердое она ощущает как влагу. Дерево жизни – твердое. И так сквозь боль и особый ужас тишины мы с поэтом дозреваем до свободного неба.