Перевод с иврита Александра Бараша
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 4, 2018
Перевод Александр Бараш
Йегудa Амихай (1924–2000) – израильский поэт. С именем Амихая связывают произошедший в поэзии на иврите перелом 1950–60-х годов, заключавшийся в переориентации с русской поэтической традиции на англо-американскую. Мировая известность Амихая началась в 1965 году с восторженного отзыва о нем Теда Хьюза. Русские переводы поэзии Амихая публиковали Александр Бараш, Савелий Гринберг, Игорь Бяльский, Яков Козловский.
Александр Бараш родился в Москве. Окончил филологический факультет МГПИ. Работал учителем в средней школе, вахтером, геологом. Издавал (совместно с Николаем Байтовым) неподцензурный альманах «Эпсилон-салон» (1985–1989), редактировал журнал «Сине-фантом». В 1989 году эмигрировал в Израиль. Работает координатором отдела новостей русской службы радиостанции «Голос Израиля».
* * *
В истории нашей любви всегда
один – племя кочевников, а второй –
народ, живущий на своей земле.
Когда мы меняемся местами, все кончается.
Время пройдет мимо, как пробегают
пейзажи по лицам стоящих на одном месте,
когда снимают кино. Даже слова – поверх губ,
и слезы поверх глаз. Время пройдет по нам
и мимо, каждый – на своем месте.
А потом, в географии дальнейшей жизни –
кто будет островом, а кто полуостровом,
кому будет всего достаточно, а кому нет,
это нам станет ясно, обоим и по отдельности, потом,
по ночам во время любви с другими.
* * *
Любовь – это переливание времени: когда двое ложатся вместе
ночью, они наполняются временем, которое потеряли днем.
ИЗ ЦИКЛА «КТО БУДЕТ ПОМНИТЬ ТЕХ, КТО ПОМНИТ…»
1.
Кто вспомнит? И как сохраняют память, в чем
ее вообще хранят, консервируют в соли и в сахаре,
при высокой температуре и в глубокой заморозке,
в полной герметичности, засушенности и набальзамированности.
Но для наилучшей сохранности памяти надо
беречь ее внутри забвения, чтобы ни одно воспоминание
не могло туда прорваться и нарушить вечный покой
памяти.
2.
Поиск корней на кладбище в Варшаве.
Здесь ищут сами корни. Они пробивают
землю, опрокидывают надгробные камни
и хватают обломки, чтобы найти
имена и даты, чтобы найти то,
что было и чего не будет опять.
Корни ищут деревья,
которые сгорели.
* * *
Я устал как древний язык,
куда проникают чужие слова,
не могу защититься.
Куплю себе собаку
и научу ее тосковать.
Дверь скрипит: это
не тот человек, кого я люблю.
Но в хорошие вечера
улица до сих пор полна
временными заместителями отца
и матери.
МОРЕ И БЕРЕГ
Море и берег всегда рядом. Оба
хотят научиться говорить, суметь сказать
только одно слово. Море хочет сказать «берег»,
а берег хочет сказать «море». Они приближаются,
миллионы лет, к тому, чтобы высказать
одно слово. Когда море скажет «берег»
и когда берег скажет «море»,
мир будет спасен,
он снова станет
безвиден и пуст.