Рецензии на книгу Веры Зубаревой «Тайнопись: Библейский контекст в поэзии Беллы Ахмадулиной 1980-х – 2000-х гг.»
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2018
Столько было
волнений в ходе работы над этой книгой, столько было мистических совпадений в
процессе ее написания! Целая эпоха духовного бытия поэта, упрятанная в слова
стиха (сказать: «зашифрованная» – чересчур рационалистично), выявлена изощренным
анализом Веры Зубаревой. Связь между автором и изначально
избранным для «пристального чтения» поэтом – особого рода: Ахмадулина
благословила в свое время поэтический дебют Зубаревой, и впоследствии между
ними установилось понимание «поверх барьеров», взаимное «чтение в сердцах», о
чем свидетельствуют и три эссе об их встречах, прилагаемые к монографии.
«Неизреченный
реализм» – таким оборотом автор определяет возгонку поэтом ввысь отнюдь не пренебрегаемых им примет и лиц земного бытия, их неявное,
таинственное узрение в свете вышнего Присутствия. При
этом не забыто еще одно, так сказать, промежуточное светило: с досконально
конкретизируемыми библейскими контекстами соседствует виртуозное обнаружение у
Беллы аллюзий на поэтическую речь Пушкина – несравненного по яркости «Сириуса»
на небе русского слова.
Ирина Роднянская
Книжку Веры
Зубаревой о поэзии Ахмадулиной я читал за несколько лет до ее выхода в свет,
когда мы готовили с Верой публикацию в «Новом мире». Там была опубликована одна
из глав «Тайнописи». Для меня эта книга, и в частности та глава, которую мы
опубликовали, оказалась важной. Я очень люблю Ахмадулину, был когда-то в нее
влюблен, и вечера у нее были какие-то совершенно фантастические. Но потом,
где-то в конце 70-х – начале 80-х, я почувствовал, что ее стихи перестали во
мне резонировать. И я никак не мог понять, что происходит, почему наши пути –
мой путь читателя и ее путь поэта – расходятся. Я подумал, что, наверное,
Ахмадулина стала писать плохо, что, наверное, здесь какой-то недочет, который
она не видит. И вот эти страхи, которые тогда возникли, очень хорошо
разъяснились, когда я прочел книгу Веры. Она показала, что поэзия Ахмадулиной 80-х
– 2000-х зиждется на библиоцентричности, как Вера это
определила. То есть имплицитный сюжет «вращается вокруг библейских образов и
метафор». Он является прототекстом, который
отражается в стихах, и стихи становятся своего рода линзой. И я понял, что это
уже не мое, но что-то стало и во мне поворачиваться, и я начал по-другому
видеть Ахмадулину, какая-то новая грань ее поэзии открылась мне. Я думаю, что
Верина книга очень уместна сейчас и очень нужна именно
для того, чтобы Ахмадулину понимали. Кому-то, я думаю, эта книга откроет новое
в ее поэзии.
Владимир Губайловский
Как человек мистический, я уверена, сама Белла Ахмадулина выбрала и
оставила после себя Веру Зубареву, призвав через возникший между ними mental channel разгадать
поэтическую тайнопись, часто даже не осознанно, а подсознательно символичную. Ключи к символике Ахмадулиной и подбирает автор
«Тайнописи».
По Зубаревой,
«игра видимого и невидимого» в стихах Беллы
Ахмадулиной основана «на ассоциативных рядах, сложных и разветвленных, как сны
и фантазии. С их помощью она и создает свою луноподобную
вселенную». Вера Зубарева воспринимает свою книгу не только как
исследовательский акт, но как миссию – донести сокровенное, тайное, подтекстуальное, что таилось в глубине и проступало, как
очертания древнего Китежа, из-под зримой стилистики поэта.
В одном из своих
эссе Белла Ахмадулина, говоря о С. Нейгаузе, назвала его «не исполнителем, а изъявителем музыки, схожим с ней и равным ей. Он
целомудренно знал тайну и не приглашал в нее стороннее любопытство». Именно
такую сокровенную тайну самой Беллы Ахмадулиной пытается приоткрыть читателю
Вера Зубарева. Если говорить не психологическим, а мистическим языком: тайна
эта в приобщении Беллы Ахмадулиной к той древней библейско-православной
символике, что наделяет обычный быт и обычную жизнь смысловой глубиной бытийности, придавая каждому предмету вневременной объем и
обращая любое явление в знак Книги Жизни. И тогда само творчество, утратив
психологическую метафоричность объяснения, становится символом. У Беллы
Ахмадулиной – и Вера Зубарева это доказывает – символом Сретения.
В одну лишь можно истину вглядеться:
тот ныне день, в который Симеон
спас смерть свою, когда узрел Младенца.
(«Род
занятий»)
«Песнь Симеона» –
это сочетание духовного прозрения и приобщения к Таинству. И как только
«проникаешь в систему тайнописи, как только вскрываешь основной принцип
писаний, все становится на свои места», ибо «поэт движется к своему Сретенью».
Редкий случай
двойственного по подходу литературоведческого исследования – романтического и
почти математически точного одновременно.
Мария
Бушуева
10 апреля 2017
года Б. Ахмадулиной исполнилось бы 80 лет. Феномен ее поэзии остается не открытым
до конца и неисчерпаемым, что заставляет филологов вглядываться в ее строки,
пытаться снова и снова найти им истолкование. Книга Веры Зубаревой – такая
попытка приоткрыть дверь в туман.
Автор сразу
определяет главную черту поэзии Ахмадулиной – «тайнопись» (см.
заглавие книги) – и дает частные комментарии к текстам, не могущие исчерпать
смысла, но позволяющие приоткрыть «завесу». Комментарии эти глубокие и
профессиональные. Так, в первом разделе досконально и подробно
прокомментированы христианские подтексты поэмы Ахмадулиной «Род занятий».
Кому-то они могут показаться вольными, но этот дух вольности рождается из со-творчества и эмпатии автора книги; так когда-то вдохновенно писал статью
о Пастернаке «Белая медведица, ольха, Мотовилиха и
хромой из господ» Ежи Фарыно: принимая в сердце слова
оригинала. Отталкиваясь от «мелочей», датировок, эпитетов и ритмических зияний,
автор показывает, как выстраивается текст Ахмадулиной, как библейский контекст сплетается со словами Пушкина и Чиковани и становится
неповторимо «ахмадулинским», – словом, как рождается
мир большого поэта.
Самые важные для
автора книги вопросы – как и почему. Почему «ванька-мокрый» соотносится с образом Пушкина? Почему
фраза «не задувай свечу» соотносится не со всем корпусом «свечных» текстов
русской поэзии, а с текстом Чиковани? Как обретают значение в поэтическом
контексте одуванчик и ландыш? Почему в поэтическом мире Ахмадулиной «ять» лучше
«е»? Как связано стихотворение «Свет и туман» с мультфильмом Норнштейна «Ежик в тумане»? Почему стихотворный цикл
«Глубокий обморок» – это пушкинский «Пророк» наоборот? Настойчивое и в то же
время детски-наивное желание понять все тайные пружинки механизма увлекает. И
не важно, что не на все вопросы есть ответы, что туман иногда остается туманом –
прельстительным туманом поэзии, не разъятой на части, но прочувствованной
музыки.
Как материал для
«фонового прочтения» Ахмадулиной эта книга становится бесценной – не только
из-за анализа библейских контекстов (которые заявлены в заглавии), но и из-за
найденных перекличек поэтов. И при этом авторские интерпретации – только гарнир
к основному блюду: попытке остановить «уходящую натуру», выявить контекст, на
фоне которого строки Б. Ахмадулиной звучат в полную силу.
Светлана Артемова
________________
Вера Зубарева. Тайнопись:
Библейский контекст в поэзии Беллы Ахмадулиной 1980-х – 2000-х гг. – М.: Языки
славянской культуры, 2017.