О книге Александра Бараша «Образ жизни»
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2017
Катя Капович родилась в Молдавии.
Автор нескольких поэтических книг и публикаций в журналах «Арион»,
«Знамя», «Новый мир», «Звезда», «Новый Берег». Лауреат Русской премии 2013 года
в номинации «Малая проза». С 1992 года живет в США.
БЫТЬ И ПРИСУТСТВОВАТЬ
О книге Александра Бараша «Образ жизни»[1]
Стихи Александра Бараша во времени. С его новой книгой срастаешься, кружа по карте, существуешь вместе с ним для измерения шагов. Вот он зачерпывает время и приносит его «домой» (стихотворение «Рим»). Он проделывает с ним невероятные вещи – то останавливает, то убыстряет. Вещи пульсируют. Чуткий Пруст, желая показать физическое время, сравнивает ступеньки в старой церкви с сотовым воском. Время тогда получает запах и теплоту: ну, как же, ведь воск – живое существо. В этих столь разных метафорах задана векторная волна.
Недалеко от моего дома, в тупиковом
переулке, в одичавшем саду есть
здание в строительных лесах.
Невозможно понять, оно растет
или разваливается. В любом случае,
это вряд ли от него зависит. А пока
здесь только каркас существования,
свет, время, взгляд прохожего.
(«Зимние тезисы»)
Второй главной категорией является присутствие. Герой, где бы он ни находился, остро соприкасается с миром. От некоторых стихов бьет локтевым электричеством. Ему неуютно и подростково в себе.
Большое холодное озеро
В самом узком месте полуострова
сидит будто на окаменевшей ветке в сизой воде
замок Скалигеров
Несколько голов зубчатых башен
в подбрюшье уточки и прочая мелкая – щекотно –
озерная птичья живность
(«Сирмионе»)
Так освежающи глаголы в этом стихотворении, обращенном к давно почившему поэту – Катуллу, которому автор горестно, как умершей любовнице, говорит:
А тебя Катулл
я на твоей родине так и не встретил
тебя которого так любил
и к которому летел с другого края моря
Помнишь этот свой темно-оливковый томик…
Неожиданный глагол «помнишь» – оклик живого к живому – звучит громко, ощущается крайне болезненно. Одна душа ищет другую в старом доме и не находит. Какая потеря! В конечных строках – молчание, герой вспоминает что-то из стихов любимого Катулла. И все это, чтобы сделать себе еще больнее. Как это подростково!
Но со мной как и прежде ручной воробушек
потрепанный но теплый
из карманной серии –
Москва, 86 год –
чтобы мог я с тобой играя
удрученной души
смирить тревогу
Присутствие себя обнаруживается то там то сям в мире. Не турист и не местный, герой застревает вдруг посреди ландшафта жизни, и тут же начинает «чувствовать». Одно из самых характерных чувств – любовь. Прямых стихов о любви в книге мало. В этом смысле у книги ренессансный вкус – освежается старое, ушедшее. Любовная лирика звучит с тихой тютчевской отчаянностью. Мое любимое из любовных посланий как раз имеет говорящее название «Вещи и чувства». Герой встречает свою «прежнюю», она кажется старой по сравнению с ним. Может, разница в возрасте «нагорела» из-за того, что героиня сбросила тело.
…она освобождалась
от вещей и чувств.
Такое облегчение,
как в первые минуты в душе
В какой-то момент легла на пол
и освободилась от тела
А он не может перестать быть и присутствовать. И вот звучит его признание ей. Мне кажется, это третье в цикле стихотворение можно назвать заключительным аккордом книги, хотя мы еще постранствуем вместе с автором.
Если б кто спросил меня с любовью:
где ты, голубь сизый и больной?
На скамеечке у Русского подворья
вот он я, и мой блокнот со мной.
Опадают листья с эвкалиптов
и ползут куда-то в перегной.
Где же ты и где твоя улыбка?
Вот он я, и жизнь моя со мной.