Лилия Газизова – поэт, переводчик, эссеист, ответственный секретарь журнала «Интерпоэзия». Окончила Казанский медицинский институт и Московский литературный институт имени А. Горького (1996). Автор тринадцати сборников поэзии, изданных в России и Европе. Публикации в журналах «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Арион», «Дружба народов», «Нева» и др. Стихи переведены на двенадцать европейских языков. Лауреат нескольких литературных премий. Организатор международных поэтических фестивалей имени Н. Лобачевского и В. Хлебникова ЛАДОМИР в Казани.

 

 

Первое, что меня смутило, – это был запах. Он шел ниоткуда. Он был растворен в воздухе. Очень подходил этому месту. Неаккуратно покрашенные синей краской стены, неровно лежащий, местами пузырившийся линолеум, тусклый свет светильников в форме колокольчиков – ощущение безнадежности и тоски.

 

…В моей жизни возникла трудная ситуация. Работа, связанная с творчеством, денег почти не приносила. Зарплата уходила на оплату счетов коммунальных служб, телефона, парковки и т.д. Гонорары были настолько мизерные, что их хватало разве что для оплаты бензина. Надо было кормить двоих детей. Я осталась почти без денег, гордо отказавшись от помощи человека, покинувшего меня ради поисков Бога.

 

Я простилась с медициной через шесть лет после окончания медицинского института. Успела и поработать детским врачом, о чем никогда не жалела.

 

Мои маленькие пациенты меня любили и не плакали, когда я их осматривала. В то время я носила множество колец и перстней на пальцах. Блеск украшений отвлекал их, а я этим умело пользовалась, прикладывая фонендоскоп к их нежным тельцам. Но двум богам не служат. К тому времени я уже окончила второй институт, связанный с моей нынешней творческой профессией.

 

Бывший мой коллега, с которым мы вместе работали во второй детской больнице, договорился с главврачом одного из санаториев, находящихся в городе, о том, чтобы взять меня дежурным врачом. Когда-то в мединституте я подрабатывала ночной медсестрой. Поэтому ночные дежурства мне не были внове. Можно было бы заниматься своими делами.

 

Созвонившись по телефону с главным врачом санатория, я поехала на своей маленькой «Мазде» (последний подарок мужа) на собеседование. Собственно, вопрос был почти решен, нужно было просто оформиться, как полагается.

 

Ехать было недолго. Не центр, но и не совсем окраина. Санаторий находился внутри квартала, который я нашла по подсказке прохожих, и представлял собой типовое блочное двухэтажное здание – таких было много в Казани. В них располагались детские сады, поликлиники и больницы. Я вошла, испытывая грусть. Она была связана с тем, что возвращение в медицину, пусть ненадолго, я расценивала как проигрыш.

 

Гордость и независимость, с которыми я повела себя при расставании с первым мужем, привели к тому, что я осталась почти без средств к существованию. Я не знала, как жить дальше.

 

В приемной секретарь сказала, что главный врач занят, и попросила подождать, пока он освободится. Я вышла в коридор и села на один из стульев, расположенных вдоль стены. Я не видела детей, но их присутствие было очевидно. Раздавались детские голоса, крики, смех. Зная распорядок медучреждений, я могла предположить, что сейчас дети, пройдя лечение, коротают время до обеда.

 

…Между тем запах усиливался. Едкий, вызывающий безотчетное чувство тревоги, казалось, что он проникал в меня даже через поры в коже. Через какое-то время я поняла, что это было. Кислая капуста! Такой запах мог появиться, только когда варили щи из кислой капусты. Однажды я пробовала подобное. Соседка, которая жила этажом выше и нянчила моих детей, однажды угостила меня этими щами. Это одно из самых невкусных блюд, вызывающее чувство брезгливости даже при воспоминании о нем.

 

Запах честной бедности – вот что это было! Мне стало совсем тоскливо. Я представила, что мне придется регулярно приходить сюда и дышать этим запахом. Если бы рядом были дети, они бы спасли ситуацию. Отвлекли бы своими чудными мордашками и ужимками. Но я слышала только детский гул.

 

Чем больше я сидела и вдыхала этот запах, тем сильнее мне хотелось покинуть это место. Да и ситуация моя перестала казаться настолько критичной.

 

Еще раз взглянув на дверь в кабинет главного врача, я неторопливо встала и пошла к выходу. В глубине души я еще надеялась, что выйдет секретарь и окликнет меня.

 

На улице морозный январский воздух показался мне таким вкусным. А жизнь – такой ясной. Я поехала домой. Постепенно проходила обескураженность от своего же поступка. Вскоре как-то все наладилось. Пропала необходимость в дополнительной работе. Появилась возможность заработать в рамках своей творческой специальности.

 

Однажды я проснулась ночью от сна, который полностью повторил мой давний случай. Мне приснился тот запах. Я не могла заснуть до утра. Снова и снова я перебирала в памяти детали того дня. Там случилось что-то важное.

 

Надо дышать свежим воздухом. В любой ситуации. Даже мало совместимой с жизнью.

 

Я знаю, как пахнет безысходность.