Перевод с английского Елены Ариан и Андрея Грицмана
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 4, 2016
Перевод Андрей Грицман, Елена Ариан
Дэвид Лиман – известный американский поэт и литературный деятель, основатель знаменитой
и престижной Best American Poetry (ежегодной антологии современной американской поэзии).
Он также является составителем и редактором Оксфордской антологии поэзии,
автором нескольких сборников стихов и эссеистики и замечательный переводчик
русской поэзии на английский (в особенности – Владимира Маяковского).
Ниже мы приводим полный перевод статьи Дэвида Лимана в блоге Wall Street Journal, где он пишет о присуждении Нобелевской премии Бобу Дилану и анализирует творчество выдающегося рок-поэта.
Текст публикуется с разрешения автора.
Не успело в прошлом месяце появиться известие о том, что
Боб Дилан получил Нобелевскую премию по литературе,
как начались баталии. Энтузиасты припоминали, как мистер Дилан
ворвался в культуру и изменил ее. Как его фразы стали летучими. “The times they are a—changin” («Времена, они меняются»). “There
are no truths outside the Gates of Eden” («Нет
правды за
Райскими Вратами»). “You don’t need a
weatherman to know which way the wind blows” («Не нужен синоптик, чтобы понять, куда ветер дует»). “He not busy being born is busy dying” («Тот, кто не занят рождением, занят умиранием»).
Но вполне предсказуемы были и возмущенные голоса, хотя бы
потому, что поэтической общественности вообще свойственна желчность и
недоброжелательность. Любой американский поэт – даже наш маститый Ричард Вилбур, которому сейчас 95, – получил бы свою долю хулы (Bronx cheers!), если бы Нобелевскую премию присудили ему. Говорили,
что Дилану вовсе не нужна премия, что он просто
обычный белокожий старик, что он заносчив, что сочиняет он песни, а не стихи.
Консерваторы утверждают, что то, что он пишет, – это
тексты песен, которые понятны лишь тогда, когда они гладко ложатся на музыку, а
потому неразрывно связаны с их музыкальным исполнением. А я
говорю – напротив, лучшие песни Дилана прекрасно
«работают» на бумаге, и не только из-за своей самобытности, но, в равной
степени, и потому, что они представляют собой автобиографию личности
бунтарской, раздражающей, мощной и удивительно чутко настроенной на нашу
стремительно меняющуюся действительность.
Вышел сборник «Боб Дилан:
Тексты 1961–2012» – вот он нас и рассудит. Он появился сегодня – вне всякого
сомнения, случайно став наиболее своевременным изданием на нашей памяти – и в
нем содержатся все песни Дилана, альбом за альбомом,
начиная с его эпохального дебюта в 1962-м до его недавних сборников «Together Through Life» (2009) и «Tempest» (2012). Стремительный взлет произошел в
период 1964–1967, когда появились “Like a Rolling Stone”, “Desolation
Row”, “Sad-Eyed Lady of the Lowlands”, “Visions of Johanna”, “Just Like a
Woman” и “All Along the
Watchtower”.
Сборник текстов является главным ярким свидетельством
достижений Боба Дилана. Однако “Chronicles” (2004) – первый том мемуаров Дилана
(которые запланированы как трехтомник) – позволяют нам заглянуть во внутренний
мир писателя. «Истина – это последнее, что меня занимает, и даже если бы такая
вещь существовала, в моем доме ей не место», – так он писал о процессе создания
песен. «Эдип отправился на поиски истины и, когда он ее нашел, она погубила
его. Это была жестокая шутка. Я собирался говорить в обе стороны, и, что именно
вы слышали, зависело от того, в какой стороне вы находились. Если я случайно
наталкивался на истину, я намеревался подмять ее под себя».
Не случайно он отбросил свою настоящую фамилию (Циммерман), чтобы заменить ее именем мятежного валлийского
поэта Дилана Томаса. Сюрриалист
по природе, Дилан – мастер розыгрыша, шутник,
загадочный, неуловимый, полный контрастов. Например,
“Maggie’s Farm” (1965) превращает
простое
“I quit” («Я ухожу с
этой работы») в
поэзию: “He hands you a
nickel, / He hands you a dime, / He asks you with a grin / If
you’re having a good time, / Then he fines you every time you slam the door / I
ain’t gonna work for
Maggie’s brother no more”. («Он тебе дает никель[1], /
Дает тебе дайм[2]. / Спросит, осклабясь: /
“Ты как, в порядке?” / Но каждый раз, как хлопнешь дверью, ты ему заплатишь. / Я на брата Мэгги больше не работаю»)
И еще – гневный выпад по адресу ложного друга в песне “Positively 4th Street” (1965):
I wish that for just
one time
You could stand inside
my shoes
And just for that one
moment
I could be you
Yes, I wish that for
just one time
You could stand inside
my shoes
You’d know what a drag
it is
To see you.
(Хорошо
бы хоть разок
Ты бы мог
побыть мной.
И хоть на
минуту
Я бы мог
побыть тобой.
Да, хорошо бы
хоть разок
Ты бы мог
побыть мной.
Тогда б ты
узнал, какая это скука –
Видеть
тебя.)
Обратите внимание на искусную простоту этого последнего
куплета песни. Он состоит почти исключительно из односложных слов. Ямбический
размер перемежается анапестом, что ускоряет поток текста, а в конце – резкая
его остановка с помощью спондея (двух более длинных слогов). Повторы строк
отражают влияние не только блюза, но и традиционной песни.
Обычно, обсуждая Боба Дилана
как поэта, я привожу в пример его провидческую песню
“Desolation Row”
(1965), которую я выбрал для включения в сборник “The Oxford Book of American Poetry”. Она поражает фантасмагорией:
The Titanic sails at
dawn
And everybody’s
shouting
‘Which side are you
on?’
And Ezra Pound and T.S.Eliot
Fighting in the
captain’s tower
While calypso singers laugh at them
And fishermen hold
flowers
Between the windows of
the sea
Where lovely mermaids flow.
(Титаник
уходит на рассвете
И все вопят:
«Ты на чьей стороне?»
И Эзра Паунд и Т. С. Элиот
Дерутся в капитанской
рубке
И певцы
калипсо над ними смеются
Рыбаки держат
цветы
Между окнами
моря
Где
проплывают чудные русалки)
Еще один хороший пример – заглавная песня альбома “Highway 61 Revisited” (1965), которая начинается описанием столкновения Бога
и Авраама в Бытие, 22: ”God said to Abraham, ‘Kill me a son’ / Abe says, ‘Man, you must be puttin’ me on’.” («Бог говорит Аврааму: “Убей
для меня сына”. / Абрам отвечает: “Ты что, шутишь?”»)
Впрочем, так же просто решить спор в пользу Дилана, основываясь на мощи его красноречия. Он –
талантливый оракул. Некоторые из его самых сильных строк наполнены чувством
протеста: “How many roads must a man walk down / Before you call him a man?” («Сколько дорог должен человек пройти, / Прежде чем
зваться человеком?») Другие – граничат с отчаянием: “It don’t even matter to me where you’re waking up tomorrow / But mama, you’re just on my mind”. («Мне наплевать, где ты завтра проснешься, / Но, мама,
я всегда думаю о тебе»).
“Subterranean Homesick Blues” (1965), с ее пулеметной частотой звучания,
предвосхищает столь принятые теперь поэтическо-музыкальные перформансы:
“Johnny’s in the basement / Mixing up the medicine / I’m on the pavement / Thinking about the government / The man in the trench coat / Badge out, laid off / Says he’s got a bad cough / Wants to get it paid off” («Джонни в подвале / Смешивает
снадобья / Я на тротуаре / Думаю о правительстве / Чувак
в шинели / Без кокарды, уволен / Говорит – мучает кашель / Хочет
возмещения»). Его рифмы в “Like a Rolling Stone” (1965) или “I Want You” (1966) показывают, насколько мощен потенциал его
поэзии.
В 1880 году Matthew Arnold ввел в изучение поэзии понятие «краеугольные камни» для
наиболее удачных строк, которые врезаются в память. Автор
“Visions of Johanna” (1966) определенно
отвечает этому критерию:
“The ghost of ‘lectricity howls in the bones of her
face”. С музыкой или без музыки, эта строка поет.
Только настоящий поэт мог это написать.
Впервые
опубликовано в Wall Street Journal 1 ноября 2016
г.
Перевод с английского Елены Ариан и Андрея Грицмана