Перевод с иврита Михаила Польского
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 4, 2015
Перевод Михаил Польский
Ури Цви Гринберг (1896–1981) – национальный поэт Израиля. Экспрессионист, религиозный сионист. Его поэзия вдохновляла евреев на борьбу за воссоздание национального государства. Его имя было неизвестно, а творчество недоступно в переводах на русский язык в силу известных исторических и политических причин. Для русскоязычного читателя Гринберг был открыт переводчиками-репатриантами с постсоветского пространства.
Михаил Польский родился в Днепропетровске. Окончил Московский Государственный институт культуры, работал в московских учреждениях культуры. Во время перестройки был известен на Арбате как поэт Зиновий Каменев. С 2000 года живет в Иерусалиме. Автор трех поэтических книг и многочисленных публикаций в израильских, российских и американских изданиях.
1
Если собрать на бумагу слова, что омыты слезами,
и разослать – кто получит, прочтет и заплачет.
Только почует ли сердце за теми словами
весть о Грядущем, живущем в молитвах горячих?
И возродится ли в тех, кто привыкли к изгнанью,
радость благого стремленья и дар упованья?
Это извечная высшая тайная сила –
сквозь унижение слышать грядущего гомон,
слезы смертельной тоски обращая в чернила,
чтобы канон настоящего был ими сломан.
Слово, вошедшее в сердце, причина отваги:
Пуля, костер, гильотина слабее бумаги.
Верю как тот, уцелевший в кораблекрушеньи,
в то, что бутылка с последним предсмертным посланьем
к людям придет, одолев океана волненье –
песнь на крови – слово истины и пониманья
вспыхнет в грядущем последней неслыханной новью:
вечной любовью, Завета священного кровью.
2
Океан – это цель и причина стремления вод.
Человек – это цель и причина стремления крови.
Через пропасти ада стремление это ведет.
Никакое проклятье движения не остановит.
Даже время пронзают благого стремленья лучи.
Легионы мечей, заостренных для смерти замаха,
убоятся его, как дрожащий в кромешной ночи.
Только сердце, взалкавшее света, не ведает страха.
Потому что ничто не спасет – ни дворец, ни тюрьма
от тоски беспредельной – печального жизни итога.
Лишь в стремленьи святом не страшна нам кромешная тьма
наших дней, только в нем безупречного духа дорога.
Лишь оно избавляет, спасает от пут и сетей,
что сплело для души наше время из страха и тлена,
и выводит из плена скорбящие души детей
к лучезарному лику Предвечного, благословен Он.
Только тот и блажен, чьи уста каждый час, каждый миг
петь готовы стремленье, и мудростью воображенья
видеть цель. Не коснется отчаянье их
даже в водах безбрежной тоски, и в предсмертном томленьи…
Только в этой спасительной тяге и жив Всеблагой.
И на смертном одре не остыть от того же накала.
Лишь она избавляет от страха Вселенной пустой
без конца и начала…
Поскольку конец и начало
в том священном стремленьи, что искони нас окрыляло
сквозь томление буден с безумною их маятой.
3
О, Б-же! Ты Мера всех мер, Ты судей Судия!
Всегда на ступенях меж небом и бездною я.
Не дай мне скатиться, мой Пастырь, Надежда моя,
ведь внятно Тебе мое сердце, Отец бытия,
где все преходяще: мой дом и мой сад за окном,
чьи ветви сплелись надо мною тенистым шатром,
и дом утонул в их тенях, перевитый плющом…
В раздумьях моих сокровенных я весь пред Тобой
на ложе моем – на алтарь вознесенный судьбой
пред Ликом Твоим, словно жертва за все бытие.
Прими же ее. Да святится имя Твое.
весна 1956
Перевод с иврита Михаила Польского