Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2013
Я
люблю писать с однострочными отступами. Даже в небольшом рассказе. Кусок прозы
– отступ. Кусок – отступ. В отступе – смена ракурса, места действия, воздух,
дыхание.
При
публикации в «Журнальном зале» отступы иногда исчезали, съедались. Текст валился
«сплошняком».
После
очередного сплошняка отыскал внизу два адреса («По всем вопросам обращаться к
Татьяне Тихоновой и Сергею Костырко») и написал на первый.
–
Так это вы тот самый Евгений…
После
вечера, организованного Андреем Грицманом в «Иностранке», был небольшой фуршет.
Дело было на Биеналле поэтов 2007 года; народ двигался вокруг столов и
закусывал.
–
…который шлет мне письма?
Рядом
стояла высокая женщина и улыбалась.
Я
поставил фужер с тарелкой на стол и признался, что тот самый.
Очное
знакомство состоялось.
К
этому времени меня уже, правда, выкладывали «с отступами».
Потом
я стал писать по-разному: то с отступами, то без. Как строчки пойдут.
Этот
маленький текст – памяти Татьяны – я пишу с отступами. С которых все началось.
«Дорогая Татьяна, с наступившим новым годом!
Самого
наилучшего – удачи, радости, всего!
Понимаю,
что Вы сейчас на каникулах, но – один вопрос: в моей статье в
"Воплях" о Херсонском, в том виде, в каком она вывешена в Журнальном
зале…»
Тексты исправлялись; автор, побегав по стенкам,
успокаивался.
«Женя, с Новым
годом!
Как насчет
обещанного вечера у меня в клубе?
Т.
К
Херсонскому отношусь с большим уважением».
«Вечер
в клубе».
Подвальное,
без окон, небольшое, уютное помещение. Посередине – низкая арка, обитая чем-то
мягким, на случай, если не успеешь вовремя пригнуться. Неяркие светильники.
Книги. Еще книги. Впрочем, что я описываю? – почти все там успели побывать. Побывать,
почитать, послушать, поболтать после очередного вечера.
Клуб
«Журнального зала» и «Классики ХХI века»
Лены Пахомовой – две очень важные для меня московские площадки. Уверен, что не
только для меня. Те, кто будет изучать историю поэтической жизни начала
двухтысячных – не проходите, пожалуйста, мимо них.
В
том, что исследователи не пройдут мимо «Журнального зала» РЖ – главного детища
Татьяны Тихоновой и Сергея Костырко – «Ноева ковчега» современной русской
литературы – даже не сомневаюсь.
Татьяна
была удивительно уютным человеком.
Редкое
в литературном мире свойство. Сами литераторы – люди не слишком уютные. Скорее,
наоборот. Не можем мы как-то правильно обжиться в этом мире – поэтому и
пытаемся сделать это в мире слов.
В
Татьяне не было ничего от «хозяйки салона».
Всегда
немного в тени (благо тени в этом зальчике всегда хватало). Объявит, улыбнется,
отойдет. В конце вечера – легкое шелестение из-за арки: готовится чаепитие
после вечера (иногда не только «чае-»).
«Татьяна,
спасибо!»
«Вам
спасибо… Кажется, вечер получился…»
Снова
письма. Делаю статью для «Ариона» о поэзии в интернете. Цифры – еще одна моя
любовь. Сколько людей читают поэтов в «Журнальном зале» (сколько посещений)?
Методом взгляда в потолок составляю список поэтов-публикаций. «Татьяна,
помогите». Почти тут же получаю ответ: такая-то подборка – столько-то
посещений, такая-то – столько-то.
Статья
выходит («Арион», 4/2012). Пишу Татьяне: статья, конечно, вывешена у Вас в
«ЖЗ», но если Вы не читали, то там, в сноске, выражаю Вам «спасибо».
«Женя,
я читаю все Ваши публикации».
Хожу
с этой фразой потом целый день, как с орденом.
«Нет,
весь я не умру. Останусь в magazines.russ.ru».
Вспомнил
сейчас этот стишок, который сочинил лет пять назад.
Написал
сейчас это и тупо уставился в монитор. Написать, что представить Татьяну
ушедшей – совсем ушедшей – не могу?
Что она, что память о ней, останется, останутся…
Что
«Журнальный зал», который… Клуб «Журнального зала», в котором, которого…
Смерть
дает мало возможностей сказать что-то небанальное, не пошлое.
Поэтому
ставлю отступ.
«Спасибо,
Татьяна…»