Перевод с французского и вступительное слово Алексея Кокотова
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 4, 2009
Поль Валери
ДЕСЯТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ ИЗ ПОСМЕРТНОЙ КНИГИ
Перевод с французского Алексея Кокотова
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Предлагаемые читателю 10 стихотворений – переводы из посмертной книги Поля Валери “Corona, Coronilla, Poèmes à Jean Voilier”, вышедшей в 2008 году в издательстве Бернара де Фаллуа.
Эта книга состоит из ста сорока стихотворений Валери, о существовании которых до недавнего времени знали лишь единицы.
Строго говоря, два стихотворения из этой книги уже были опубликованы в пятидесятых годах прошлого века в составе посмертного цикла “Douze Poèmes” и еще одно – всем хорошо знакомо, оно вошло в раздел “Pièces diverses” канонического свода Валери и было положено на музыку Пуленком.
Таким образом, в литературный обиход в прошлом году были разом введены сто тридцать семь неизвестных стихотворений величайшего французского поэта.
Стихотворений – не проходных, не случайных, не забракованных автором. Заветных. Тех, о которых он сам – строжайший и требовательнейший мастер – говорит в последней записи своей последней тетради: “<… > mes vers <…> faits de tout mon art et de tout mon coeur <… >” (<…> мои стихи <…> которым я отдал все мое мастерство и всю мою душу <…>).
За моими отточиями скрывается одна из поразительнейших историй мировой литературы: история последней любви и черного отчаянья.
Заинтересованный читатель найдет некоторые ее детали в блистательном послесловии Бернара де Фаллуа и в книге Селии Бертен “Portrait d’une femme romanesque Jean Voilier”, вышедшей почти одновременно с книгой Валери.
Первое русское издание избранных стихов из посмертной книги Поля Валери (по предварительной оценке в него войдет около половины состава французского издания) готовится сейчас к печати.
Алексей Кокотов
1
Элегия
Мою любовь кругом тревоги обступили,
И странен ей самой её окольный путь,
Хотя ей ясно всё в моем телесном пыле, —
Я никогда не мог в глаза твои взглянуть,
Чтоб сразу же мои слезами не поплыли.
На волю выпустив измученный твой рот,
Иду домой один по улице просторной,
И чувствую печаль, что на сердце растёт
И завтрашнего дня тоскою самой чёрной
Исполнен каждый шаг и каждый поворот.
Твой голос снится мне, а я в извивах ада
Свершаю нехотя обязанностей круг.
Вкус хлеба моего — вкус тленья и распада,
И если кто-нибудь меня окликнет вдруг,
Звучит в моих словах смертельная досада.
Я знаю горестно, почти наперечёт,
Все то, что сбудется, лишь за моей спиною
Ударит сухо дверь. К тебе другой войдёт.
Слабея, вижу я, как радостью иною
Твой равнодушный взор внезапно оживёт.
Мне вспомнится окно, увитое цветами
И вид на улицу из комнаты твоей …
Пусть мысли ревностью себя отравят сами!
Жизнь сжалася в комок, день меркнет вместе с ней,
Я всё ищу тебя ослепшими глазами.
2
Пускай хоть этим пустяком,
Лишь выйдешь ты из затемнённой
Пучины, лишь под завитком
Ресничным вспыхнет удивлённо
Твой взор, разбужен и влеком
Луча игрою упоённой,
Лишь, вытянувшись целиком,
Разнежишься ты полусонно,
Напомню я тебе, мой свет,
Что кто-то, упредив рассвет
(По мне так ты его светлее),
Строку стыкая со строкой,
С тобою говорил, лелея
И охраняя твой покой.
3
Предрассветная баллада
Хоть бодрствует под лампою зажжённой
Моя любовь, в уме — царит разлад.
Лоб высится, лучами освещённый,
Невидящий, сосредоточен взгляд …
Но, подлинный, не там ищу я клад!
Рука моя! Не нужно исступлённо
Тянуть слова из мрака наугад!
Пусть пальцы, вдруг разжавшись, потаённо
Уснувшую тихонько навестят …
Силком слова являться не хотят!
Что проза мне? — Ведь и в животворящей,
Как и в мертвящей, мало красоты.
И много в ней тщеты ненастоящей,
И холодом разят мои листы!
Уж лучше мне балладу спеть для Спящей,
И взять взамен немного наготы…
22 февраля 1943
4
Ода жизни
Любимая! Накоротке
Сойдемся вместе в уголке…
О, что нежней и слаще вкуса
Полуглотка-полуукуса?
Сплетясь, друг в друга впились или
Друг в друга влились Инь и Янь —
Не разберём: то Я ли Ты ли,
А! Все одно! мы эту грань
Во рту, как льдинку, растопили.
Пусть первая прекрасна часть
Иных открытий жду я бодро,
Мне говорят — всему пропасть!
Мы над собой теряем власть! —
Уже не стиснутые, бёдра…
Решусь я, выбрав путь другой,
К дрожанью под моей рукой
Тропинкой бархатной спуститься.
Готов туда переместиться
Хоть к вкусу губ твоих привык
Мой, ждущий нового, язык.
Я твой своим неволил вволю,
Как мнём во рту мы манго долю.
Теперь иной настал черёд —
Нежнейший мне потребен плод —
Ему постылы шутки пальца,
Открой, скорей открой же вход
К рубиннокрасному страдальцу!
Колени только лишь раздвинь,
Опять сольются Янь и Инь!
Язык иную чует сладость
В том гроте, где рыдает радость!
Я выше не ищу отрады:
Здесь буду долго – сколько надо.
Всё пью и пью неутолённо …
Дрожа, вдруг покраснела ты,
Волной накрыта потаённой.
Искажены твои черты,
Пора! Сжигая все мосты,
На штурм разверстой тесноты
Иду! Дороги мне открыты,
Лишь миг — и форма с формой слиты!
О-о!… Тут уж трудно медлить нам,
Рывком вздымаяся на кручи,
Плот плоти скачет по волнам.
Самоуверенномогучи,
Два полушарья бьют и бьют
— Размах широк, удар их лют —
Швыряя душу вверх за тучи.
И крупной дрожью задрожав,
Густую гриву грубо сжав,
На миг дыханье задержав,
Я жизни вдруг услышал голос!
Золоторунный жесткий волос
Пронзая, замер грозный пыл …
И содрогнулся гибкий колос,
И пламя из себя излил,
И тотчас небо раскололось.
Счастлива ты и я счастлив,
Горит во тьме слепого взора
Двойное солнце, осветив
Золоторозовой Авророй,
Всю нашу жизнь, о Полидора …
5
День без тебя погас, но от себя самой
Ты вскоре ускользнешь и верною мне тенью
В мой лучший сон войдешь …. Среди ночи немой
Ты самое моё заветное виденье.
Чуть утро — я опять, тобой одной влеком,
Начну воссоздавать телесный образ милый —
И будет сердце в нём — моё всё целиком,
Коль сможет у меня занять живящей силы.
Того же что и я, родная, захоти,
И волосы свои тихонько распусти,
И я проговорю, их вновь и вновь лаская:
Истока нежности другого не найти,
К друг другу нас стремит не сила колдовская —
Но тяга душ живых забытых взаперти.
6
Ночная оделетта
Замри и молчи…
Слушай то, что будет.
Тишина разбудит
Тень звука в ночи…
Не голос ли мой,
Лёгкой тенью бродит
И тебя находит
И плачет, немой?
О, это же я,
Я, я, несомненно.
Тот, кто – неизменно —
Всё любит тебя.
Я — наедине
Во тьме сам с собою.
Укрыт простынею,
Лежу в тишине.
И с легкой тоской,
Но без всякой боли
Ожидаю доли
Не знамо какой.
О как, наяву,
Различишь меня ты?
Темнотой объятый,
Я молча зову.
Но зов столь силён,
Что, через молчанье,
Сквозь все расстоянья
Легко пронесён,
Дальний голос мой,
Лёгкой тенью бродит
И тебя находит
И плачет, немой.
7
О гордый ростр златого корабля
Несущийся среди валов солёных,
Мой капитан, не видела земля
Ещё таких очей синезелёных!
Змеёй скользят изящные борта
И нежатся среди объятий пенных.
И, влажная, прекрасна нагота
Сверкающих обводов драгоценных.
Кораблик мой, плыви себе, плыви!
Ведь, ждущее, всё сердце терпеливо.
Лети к нему, исполненный любви,
Под парусом, что выгнут горделиво.
8
Моя родная,
В столь ясный день
Меж губ твоих
Смерть проскользнула …
День этот был
Златой, шелковый,
С надеждой новой
Я ждал, любил …
Но рот твой нежный,
Моя родная,
В яд превратил
Всю кровь мою.
Младое солнце
Златило сны.
О, как огни,
Все наши дни…
Двумя словами
Приговорила.
Проговорила:
“Иди умри”.
Другой получит
— Так жизнь решила —
Ту, что была
Твоею милой.
Любовь, мечты,
Слова, цветы,
Что знал лишь ты —
Его отныне …
Родные губы
Раскрыты нежно!
И неизбежно
Несут мне смерть…
Но ты ли это?
Возможно ль это?
Моя родная,
О, столь родная!
Дня синева
Угля черней.
Еще черней
Твои слова.
Душа до дна
Тобой, родная,
Оскорблена
И пронзена …
День этот был,
Как шелк злаченый,
И, обреченный,
Я погибал —
Весь напоённый
Тобой, мой свет.
Обожествлённой
Слуга, Поэт.
Давно, томима
Угрюмым сном,
Была палима
Ты злым огнём.
Что ж, коль сумеешь,
Счастливой будь.
Топчи со всеми
Свой малый путь.
Необлегчима,
Боль сердце гложет.
Пускай хоть это
Тебе поможет.
Моя родная,
О, столь родная
О, ты ли это,
Как ночь черна?
Моя родная,
О, светоч мой,
Ты скрыла всё
Могильной тьмой.
. 9
Il disperato
День завтрашний теперь уж не придёт,
День нынешний — под чёрной пеленою,
Грядущее отхлынуло волною
И навсегда ушло в водоворот.
Рождённых вновь – ничто уже не ждёт,
Бессмысленно отныне остальное,
Исчерпано живое и иное,
Я разорён — теперь и их черёд.
Поддельно всё: брильянты, души, лица.
И коль тебе надежда вдруг помстится —
То старая заигрывает блядь:
Сквозь слой белил проступит мерзость жизни,
Не разберешь сперва, а утром, глядь:
Ты целовал отвратнейшего слизня.
10
Prestissimo
Иногда – да, иногда – нет
Иногда – мысль, иногда – бред
Все — твои прекрасные позы.
И в глазах блеск, и в глазах смех
И веселие без помех
И стоящие тихо слёзы.
Смесь безумная пустяков,
Планов, губ, болтовни, стихов,
Двух тишин (иль дум удивлённых).
Все нам по сердцу, все под стать —
И смеяться, и трепетать
Средь порывов вознаграждённых.
Иногда — нет, иногда – да,
Вся чудесная ерунда,
Что печальной жизни — пружина …
И нам нравится быть вдвоём
Ты – во мне, все моё – в твоём,
И раздельные суть едино.