Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2009
Все та же тема – море, корабли.
Все тот же город – темный, тесный, свайный.
Все тот же грех – воинственный и свальный.
И то же небо, синее вдали;
зелёное, когда подходишь ближе,
и желтое сквозь толстое стекло…
Он говорит, что время истекло,
что прошлое давно уже не лижет
булыжник подсознания, что впредь
и будущего времени не будет;
что мы безмерны, пусть мы только люди,
и не умрем, не можем умереть.
Я думаю: не странно ли, что мне
и самому подобное казалось
бесспорным. И стремительная жалость
растет в необозримой глубине.
Смотри, смотри! Все тот же город здесь,
сейчас в окне – провинциальный, серый.
Соленый воздух пропитался серой.
И резь в глазах, мучительная резь.
Все та же тема – море, корабли;
но это не романтика, а ловля
селедки. Пузырящиеся кровли.
Кусочек неба, синего вдали.
Сон времени, густого, точно мед –
в нем вязнут мухи, опустив забрала –
прошедшее его не умирало
и будущее тоже не умрет.
Оно кусает свой змеиный хвост
и, обвивая кольцами Сатурна,
протягивает каждому котурны,
выталкивая души на помост.
Поэтому такая дребедень.
И что ни день – в забойную заботу.
Поэтому евреи чтут субботу,
а за вещами волочится тень.
Поэтому младенцев из утроб
за волосы выдергивает карма.
И, проклиная злого папу Карло,
визжат они бордовые, как “Стоп”
на перекрестке…
Замкнуто кольцо
Творения, и человек в нем замкнут.
И невозможно, по воздушным замкам
отсиживаясь, сохранить лицо.
……………………………
Он думает: не странно ли, что мне
и самому подобное казалось
бесспорным. И стремительная жалость
растет в необозримой глубине.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
1
не спрашивай, откуда это знанье
и резкий свет, которым наповал…
склонясь над опостылевшим вязаньем
устало, на отшибе мирозданья
внимает Мойра огненным словам
о пафос, пафос – нет в словах огня и
не Мойра – Пенелопа саван ткет
и распускает медленными днями
где океан сливается с полями
стрекочет Зингер и мурлычет кот
2
над Троей, обратившейся в руины
еще летает темно-синий дым
Елена на корабль взошла с повинной
и треснувшие идолы из глины
хихикают вдогонку “молодым”
а я привязан к мачте, Пенелопа
кровь из ушей от пения сирен
пугающе пусты глаза циклопов
и облака, похожие на хлопок
касаются залатанных трирем
3
все впитывает сумерек бумага
покуда Муза впрыскивает сны
в податливую вену Телемака
и сквозь туман качается Итака
на изумрудном якоре весны
но скепсис, скепсис… волны отвращенья
взгляд исподлобья, ночи головня
постигшему, что кончены ученья
и нет ни покаянья, ни прощенья
ни берега, ни даже корабля
Михаил Дынкин, родился в 1966 г. в Ленинграде. Картограф. Стихи печатались в журналах “Знамя”, “Новый берег”, “Арион”, “Зарубежные записки”. Автор книги “Не гадай по руке”. Живет в городе Ашдод (Израиль).