Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2008
* * *
Не тяга к бессмыслице действий
в конструкции летнего дня –
возможность избегнуть последствий
на улицу гонит меня.
Вот я выхожу из подтекста
на слепленный в воздухе двор,
хрипатые двери подъезда
захлопнулись сзади. В упор
язык непутевой отчизны
шибает испуганный слух,
засаленной помесью жизни
с жужжаньем напористых мух.
Игра величин, закрепленных
за гулом раздробленных слов,
проходит в пространствах условных,
в коробках для мятых мозгов.
И слитны концы и начала
затертых ступнями кругов
в реальном смещенье квартала.
У стыков бетонных узлов
гремит просторечие мира,
оставив покой немоте…
Моя проходная квартира
пылится в сквозной пустоте.
(ПОЗДНЯЯ ВЕСНА В ПРИКАМСКЕ)
Отревели бураны “Разлуку”,
проточила сугробы капель,
раздавив прохорями грязюку,
мимо дома прошлепал апрель.
В коммунальной сплошной батарее
утекал кипяток под уклон.
Растолкав записных ротозеев,
хваткий ветер ерошил газон.
Бестолковое солнце губило
из подъезда торчащую тень,
протаранив с реальною силой
штукатурки залатанный тлен.
Раскидав городскую пылищу,
тишину колесом раскроив,
прокатился по улице нищей
липкой песни визжащий надрыв.
Забодяжив дыханьем пространство,
так что время лилось через край,
отыграв без предвзятого чванства,
отходил умирающий май.
И, почуяв величие смерти,
без понятья, где благо, где грех,
замолчали чумазые дети,
подавив жизнерадостный смех.
Только небо косилось упрямо
на прижатый рекой городок,
терпеливо широкая Кама
отмывала прибрежный песок.
Уносила волна безмятежно
торопливую скорбь похорон,
оприходовал плату прилежно
нестареющий хитрый Харон.
День рожденья дежурного лета
подступал к круглолицей земле,
платья девичьи смелого цвета
растворились в проточном тепле…
Я, сощурив китайскую рожу,
вдоль щербатой житухи поплыл,
ощущая, как лезет сквозь кожу
оперенье растрепанных крыл.
* * *
Тёрн облокотился на забор
и глазел сквозь пасмурные стекла
в комнату, где утренний разор
прятал человека. Мерно мокло
время под запущенным дождем.
Расползалась глина огорода.
Взятый в плен распутицею дом
размышлял над тем, что есть свобода.
Бог творил очередную слизь
осени в деревне среднерусской,
сподвигая созданную жизнь
к зимним щам из квашеной капусты.
* * *
Сегодня целый день шакалит дождь,
размазав грязь по улицам инфарктным.
Он вызывает муторную дрожь,
являясь приложением бесплатным
к стеклу обыкновенному в окне.
Фартовый город, сам себе идущий,
не любит наблюдателя, извне
глядящего. Нахмуренные тучи
пытаются настойчиво прикрыть
оторванное небо над Капотней.
Здесь невозможно осень пережить,
и пототому найдется в каждой сотне
погибший в наступательном бою,
не получивший в продолженье визу.
Но прописавшись в “хате на краю”,
загнешься в ней же. До чего не близок
ответ на обналиченный вопрос,
для каждого сварганенный по мерке,
не разобрать, где мед, где купорос,
пока не кончится законная провекра.
Прут, развернувшись, мокрые зонты,
сбиваясь в толчею у перехода…
Такие на разборке гнет понты
беременная будущим природа.
* * *
Жизнь похожа на выцветший коврик,
залежавшийся на чердаке,
тут хоть плачь, а хоть смейся до колик,
с этой тряпкой, зажатой в руке.
Сквозь напраслину мартовской стужи
возвращаюсь с работы домой,
полстакана болдухи на ужин,
телевизор, диван угловой.
Значит, так, в бытовой замухрени
не ищи крутобоких идей.
Лижет шерстку предавшийся лени
рыжий кот – намывает гостей.
Нету здесь никакого подвоха,
почему же визжат тормоза?!
Дай, Господь, что б за каждого лоха
по щеке прокатилась слеза.
Чтоб за каждый удолбанный фикус
я испытвал форменный страх.
Чтоб имели особенный привкус
рукописные буквы в словах.
* * *
Пока тепло. И медлит листопад.
Так не похоже на смурной октябрь.
Еще одетый нормативный сад
стоит на берегу застенчивой Алабы.
Сорвавшись сверху, ветер тормошит
лес, пахнущий осенними грибами.
Недопустимо внятен внешний вид
пейзажа, хоть бери его руками.
Но в воздухе прозрачная печаль
невидима, а, значит, полноценна.
Чуть движется расплавленная сталь,
сжигая кожу ровно до колена,
покуда переходишь отмель вброд,
спеша успеть к пяти на электричку,
решившись напрямки, а не в обход,
дыханье заморозив с непривычки.