Новые произведения
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2005
В ПАРКЕ ДЕТСТВА
В парке детства моего
что-то жрёт, жуёт и гадит,
что-то курит, что-то пьёт,
заполняя до обмызганных
краёв чашу треснувшего мира.
Детский поезд трёхвагонный
прохромал, гудя, в кусты,
никому давно не слышный и не
важный, с никому не нужным
кругом обречённости своей
“Пионер Башкортостана” –
мимо рынков, мимо кладбищ,
многолюдием набрякших.
Это тут, в кривой аллейке,
с гэдээровским воланом
в бадминтон играли с Инной.
Или с Надей. Иногда. Это здесь
трофейная изнанка дотлевает
в перламутре прошлой лужи:
будет всё, что было завтра,
было то, что сбудется вчера.
Небо низкое так близко. Вот
и свет угасших окон тени
мёртвые соседей кукловодит
по карнизу, где шатается Пушок.
В сопричастном предстоянье
не качнут седые космы тополя,
карауля, затевая злые радости
прощаний. Это маленькая мама
на ночь форточку захлопнет
в ту прародину утробную, где
чернеют задутые свечи, где
срываются стаями в небо, где
исчерпана эра стихов.
2004. Уфа
ОСТРОВА
И отворяя утренние ставни,
я взгляд обугленный кладу на серебристую
сквозящую гряду зависших
в рассветной пене островов, где обитаете
безбедно, не спотыкаясь
о мёртвых птиц и не роняя юный лик, все вы,
все вы, чьё небо внятно,
кто, как блаженный Августин, в пылящем,
мятом мире снимая росы
глянцевитыми устами, и не любил ещё, но кто
любил любовь уже, ни зги
в кромешном сне не видя и отворяя утренние
ставни, и различая те же
острова, грядой сквозящей зависшие сквозь всю
рассветную немеющую душу.
2004. Богемия
ТАНЕЦ ПАВЛИНА
В маломальских местечках прикорнувшей
Европы, проплывая навстречу друг другу,
исполняется танец павлина, вальсик
голубя, чардаш вороны. Как мистерия. Мимо-
ходом. Это может быть танго кукушки или
скорый фокстрот сороки, но бывает гавот
верблюда или Барыня сдобной хрюшки.
Полицейский отшпарит самбу. Ну а этот,
с утра зелёный, чешет-пишет по стенке такой
краковяк небывалый, что мешаются вихри
и газы. Молодёжь, угрюмо топоча, отчубучит
жигу бегемота. Экосез, полонез, менуэт и
чакона – несть числа этим па приворотным.
И несёт человечество мимо, и душа его падает
в пятки, свесив сизый язык астральный.
Ясно, брат, что мы все надоели до смерти
друг другу: ты – с поганою полькой своей,
я – с постылой своей сарабандой. Видно,
брат, что вот-вот, что вот-вот воспарим,
закружившись, как дервиши в белом, – руку
правую ввысь, руку левую долу, набок голову
вдруг уронив, – в па-де-де ль “Щелкунчика”
внемирном, в “Лебединого озера” ль вальсе,
проплывая навстречу друг другу. И мимо.
Исполняя кармический танец павлина.
2005. Богемия
ПАССАЖИР
Скользит парижское метро по-над
субботней преисподней. Напротив
плачет сидя некто в рубашке цвета
электрик, ухоженный и молодой,
и смотрит пристально, не хоронясь
отнюдь и не мигая, глазами, полными
эль-грековских озёрных слёз, в своё
нигде и никогда, откуда на него сейчас,
конечно же, никто не взглянет. Изнанка
облака, мосьё. О, будьте осторожны,
когда спускает горизонт шагреневую
кожу, и квелый остов света не кроет
тени ласковых миров. Тропинка в гору.
Край, и с граем всполошилось вороньё.
Невежливо смотреть в упор, но разве так,
украдкой, как пассажиры прошлого, как
пилигримы в никуда, прищурившись,
подглядывают в страхе за собой, то бишь
за вами. Ну вот, адьё. Сен-Поль. Бастилия.
Мне выходить уже, уже через одну.
Я вас люблю пустой любовью смежных
отражений. Гудят и щерятся подслеповато
звёзды, по-над субботней преисподней
скользит парижское метро.
2004
* * *
В.Берязеву
Стихотворение не проявленное пока…
Из письма
Я и сам непроявленный в этом
проявленном мире, чьи проявления
непоправимы: окаянная явь
утекает сквозь стылые пальцы, как пепел,
как ртуть, как краплёный,
вздыхающий скрипками ветер.
Необъявленный и незваный поздний
друг где-то мается-тужит на свете,
взрывая окриком альбомные снега
и кружа за астральной позёмкою песен.
Здесь январь, как пропащая пегая осень,
и снежок распыляют дешёвеньким спреем
по нейлону гонконговских ёлок.
Ну а там, где стреножена русская доля,
где от звёзд голубеет во сне подоконник,
поминай леденеющих в пухлом
тепле и чужбинном уюте.
Почернев, засветились от вспышек
нагорных непроявленных душ негативы.
Это им Он заботливо молвил:
вы боги. Но умрёте вы, как человеки.
2005. Богемия
* * *
На драгоценном, утлом островке
неверной жизни –
среди разительно возможных
невозможностей,
среди возможностей, желанных
иногда, – забельских
далей – домирных – лиственные
пропасти разглядывали
нехотя, подолгу приблудшего
меня. Уфа – обрыв
глухой и злополучный, откуда
в рваный мир
сорвался всуе я, захлопнув веки
страстно и блаженно,
как вспуганные ангелы, у края
прозревшие заведомую
тьму и шелест тощих крыл, и гадов
тёплых шевеленье
на поднебесном, утлом островке
порожней жизни –
среди желанностей, возможно,
невозможных и
невозможностей, желанных,
как всегда.
Поэт, эссеист, переводчик. Вырос в Уфе, несколько лет прожил в Ленинграде. Эмигрировал в США в 1978 г. Работал в библиотеке Йельского
университета. В 1983 г. перебрался в Париж, где работал редактором в «Русской мысли”. В 1991-97 гг. был личным секретарём Великого князя Владимира Кирилловича, а затем его семьи. С конца 70-х гг. стихи, рецензии, статьи и переводы А.Р. широко печатались в эмигрантской периодике, а с 1989 г., и на Родине. В настоящее время делит свою жизнь между Парижем и Чехией.