Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 8, 2022
КАРМЕН ЛАФОРЕТ Ничто. Роман. Перевод с испанского Н. Снетковой; предисловия И. Тертерян и Л. Гарсия Монтеро. — М. Центр книги Рудомино, 2021
Осенью прошлого года исполнилось 100 лет со дня рождения знаменитой испанской писательницы Кармен Лафорет (1921-2004). В связи с этим московское издательство «Центр книги Рудомино» выпустило ее роман «Ничто» («Nada»).
Этот роман был первым и, как стало ясно сейчас, спустя многие годы, лучшим произведением Лафорет. Еще в рукописи, в 1944 году, роман «Ничто» получил самую престижную в Испании литературную премию «Надаль».
Он сыграл важную роль не только в писательской судьбе молодой романистки, но и в развитии испанской литературы второй половины XX века. Дело в том, что роман «Ничто», а также две книги[1] Камило Хосе Селы (1916-2001; Нобелевский лауреат 1989 года), положили начало новому течению в испанской литературе, которое получило название «тремендизм» (от tremendo — страшный, ужасный).
В первые годы после Гражданской войны в Испании одна за другой выходили книги, восхваляющие победителей. Но еще в начале войны философ Мигель де Унамуно (1864-1936) сказал, обращаясь к франкистским генералам: «Вы можете победить, но не сможете убедить. Не может убедить ненависть». Так и книги франкистских авторов не могли убедить, тем более что о художественных достоинствах подобных скороспелок, созданных в угоду властям предержащим, говорить не приходится.
На общем безрадостном фоне роман Кармен Лафорет выделялся особенно ярко.
Но что страшного и ужасного описано в книге? Если не считать самоубийства одного из персонажей, — ничего.
Ее сюжет — прост. Время действия — один год, начало 40-х. Место действия — Барселона. Повествование ведется от первого лица, ведется неторопливо.
Девушка Андрея приезжает с острова Гран-Канария в столицу Каталонии с намерением поступить в университет. Поселилась она у родственников. Первые впечатления от города, семейные разговоры и скандалы, новые знакомства, будничная послевоенная жизнь, наивные мечтания, которые уничтожает реальность… Унылая однообразная жизнь. Для человека молодого, полного надежд, она страшнее всех ужасов, какие только можно представить.
На последних страницах романа описывается отъезд Андреи из Барселоны в Мадрид. «Медленно спустилась я с лестницы. Что творилось у меня в душе?! Я вспоминала, с какими безумными надеждами, с какой всепоглощающей жаждой жизни поднималась я по этим ступеням в первый раз. Теперь я уезжала, так и не узнав ни жизни во всей ее полноте, ни радостей, ни больших, серьезных интересов, ни любви. Мои смутные ожидания не сбылись. Ничто не сбылось. Ничто».
И тут самое время задуматься о названии романа.
В привычном смысле ничто и есть ничто. Ноль. Пустота. Стоит ли размышлять о пустоте?!
Вместе с тем слово «Ничто» — одно из важнейших в экзистенциалистской философии. Именно эту философию испанские студенты 40-х годов противопоставили официальной идеологии франкистов. Провозвестником экзистенциализма в Испании был Мигель де Унамуно. Еще в 1913 году он опубликовал книгу «О трагическом чувстве жизни у людей и народов». Трагическое ощущение жизни заключается в том, что человек жаждет быть бессмертным и знает, что это невозможно. Он обречен на смерть. В конце земного пути его ждет тьма, пустота, ничто. Таков удел человека.
Вывод, конечно, столь же неоригинальный, сколь и неутешительный.
Но друг дона Мигеля поэт Антонио Мачадо (1875-1939) в статье «Унамуно» (1938) писал: «Да, жизнь дона Мигеля де Унамуно была, вся целиком, размышлением о смерти, но она ни в коей мере не была размышлением стоика, смирившегося с неизбежностью ее прихода. Унамуно — полная противоположность Сенеки. Вне сомнения, Унамуно — один из самых значительных мыслителей-экзистенциалистов, он предвосхитил новейшую философию (Фрайбургскую школу), нашедшую высшее выражение в трудах Хайдеггера, но Унамуно пришел к выводам, диаметрально противоположным хайдеггеровским. «Жизнь, от начала и до конца, это борьба с фатальным явлением смерти, смертельная борьба, агония. Человеческие достоинства тем выше, чем глубже они коренятся в высочайшей безнадежности трагического сознания и агонии человека. Героем-агонистом был Дон Кихот, антипрагматик в чистом виде, этически непобежденный и непобедимый, тот, кто знает или верит, что знает: незаслуженная победа есть моральное поражение, и заслужить победу в конечном счете намного важнее, чем одержать ее». Эта мысль, сугубо донкихотовская, родственна самой прочувствованной мысли Унамуно: «Живите так, чтобы смерть стала для вас высшей несправедливостью».
В стихах самого Антонио Мачадо слово «Ничто» встречается неоднократно. И есть у него сонет — «Великий ноль» («Al gran cero»):
Когда Единосущее свершило
свой труд: Ничто, — и день настал ночной,
то вместе с человеком отдых свой
оно во мраке провести решило.
Fiat umbra! Мысль рождалась в человеке.
И на ладонь его положен был
вселенский полый шар, в котором плыл
холодный морок пустоты навеки.
Возьми сей ноль, он и велик, и мал;
и, если твоему доступен зренью,
вглядись в него. Твой час, поэт, настал,
будь к неизбежному готов сраженью —
песнь создавая, вызов ты бросал
безмолвию и смерти, и забвенью.
Мачадовское Ничто побуждает к творчеству, к осмыслению и художественному преображению реальности.
Кармен Лафорет знала это стихотворение Антонио Мачадо. Возможно, и его тоже Лафорет имела в виду, когда решила дать своему роману название «Ничто».
Если учитывать сказанное выше о многозначном «ничто», то книгу начинаешь читать уже другими глазами, не просто как повествование о том, что происходило в таком-то семействе, в таком-то городе, в такое-то время. И понятны становятся, например, слова испанской писательницы, сказанные в одном из интервью: «Андрея ищет правду в убеждениях и чистоту в жизни, высокий идеал, который придал бы смысл существованию… В руках у нее “ничто”, она ничего не нашла. Но она — и это я хотела выразить — не отчаялась».
Удивительно мастерство, с каким молодая романистка сумела передать гнетущую атмосферу, которая царила в Испании в первые годы после окончания братоубийственной войны.
Но ведь мы читаем роман по-русски — в переводе Нины Павловны Снетковой (1924-2010). И читательский успех книги Кармен Лафорет в нашей стране (у нас она была впервые издана в 1969 году) — это, конечно же, заслуга переводчицы. Надо сказать, в русской литературе было три Нины Павловны Снетковой: редактор, литературовед, переводчик. Первые две помогли третьей блестяще справиться с достаточно трудной работой, дать на русском языке текст, максимально адекватный оригиналу.
Итак, роман был написан, переведен на многие европейские языки, прочитан. Он живет и противостоит «безмолвию и смерти, и забвенью».
[1] Имеются в виду «Семья Паскуаля Дуарте» и «Улей» Камило Хосе Селы.