Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2021
О Книге нужно судить как о целом, и тогда в ней обнаружится устрашающая мораль.
Поэтому мне нечего радоваться изумительной снисходительности тех, кто ставит мне в вину всего тринадцать стихотворений из ста[1]. Снисходительность эта для меня губительна. Именно памятуя о том, что моя книга – единое целое, я говорил г-ну следователю:
Единственный мой грех состоит в том, что я положился на всеобщую сообразительность и не написал предисловие, где изложил бы свои литературные принципы и поставил столь важный вопрос о Морали.
(О Морали в произведениях искусства см. замечательные письма г-на Оноре де Бальзака г-ну Ипполиту Кастию в газете «Неделя»[2].)
По сравнению с другими изданиями, повсеместно подешевевшими, книга стоит дорого. Это само по себе важная гарантия. Это значит, что я обращаюсь не к толпе.
Для двух стихотворений из тех, какие мне ставят в вину, прошел срок давности. Это «Лесбос» и «Отречение святого Петра», напечатанные очень давно и не подвергавшиеся преследованиям.
Но даже если меня принудят признать себя виновным в каких-либо проступках, я все равно буду утверждать, что в определенном смысле слова срок давности прошел для всех моих стихотворений. Я мог бы составить целую библиотеку из современных книг, которые не подвергались никаким преследованиям, а между тем не проникнуты так, как моя, отвращением ко ЗЛУ. Последние тридцать лет литература пользуется свободой, за которую покарать вдруг решили меня. Разве это справедливо?
Существует несколько разновидностей морали. Есть мораль положительная и практическая, обязательная для всех.
Но есть другая мораль — мораль Искусства. Она совсем иная, и от сотворения мира Искусство это не раз доказывало.
Существует также несколько разновидностей Свободы. Есть Свобода для Гения, а есть другая, куда более ограниченная, свобода для повес.
Неужели г-н Шарль Бодлер не имеет права на те вольности, которые позволены Беранже (Полное собрание сочинений, выпущенное с разрешения правительства)? Сюжет, за который упрекают Ш. Бодлера, уже был использован Беранже. Кого вы предпочитаете? Печального поэта или поэта веселого и наглого, ужас, вызываемый злом, или шаловливость, муки совести или бесстыдство?
(На этом аргументе, пожалуй, не стоит слишком настаивать[3].)
Повторяю, Книгу нужно судить как целое.
Кощунству я противопоставляю устремление к Небу; непристойности — цветы платонизма.
С тех пор, как существует поэзия, все поэтические сборники строились именно так; книга, призванная изобразить Метания Духа во Зле, не могла быть иной.
Г-н министр внутренних дел, разгневавшись за очень пышные хвалы моей книге в «Монитёре», взял свои меры, чтобы подобная неприятность не повторилась[4].
Г-н д’Оревийи (писатель совершенно католический, благонамеренный и не вызывающий подозрений) отнес в «Страну», с которой он сотрудничает, статью о «Цветах Зла»[5]; ему ответили, что недавно поступил приказ, запрещающий говорить о г-не Шарле Бодлере на страницах «Страны».
Между тем несколько дней назад я признался г-ну следователю, что опасаюсь, как бы слух об аресте тиража не остановил тех людей, которые возымели бы благое намерение отыскать в моей книге нечто, достойное похвалы. На что г-н следователь (Шарль Камюза Бюссероль) ответил: «Сударь, все имеют полное право защищать вас во всех газетах без исключения».
Но господа директора «Французского журнала» не осмелились опубликовать статью г-на Шарля Асселино, самого благоразумного и умеренного из писателей[6]. Эти господа навели справки в Министерстве внутренних дел (!) и получили ответ, что печатать эту статью для них небезопасно.
Иначе говоря, налицо злоупотребление властью и препятствование защите!
Новое наполеоновское царствование должно стремиться прославить себя не только военными победами, но и произведениями литературы и искусства.
Что же это за святошеская, ханжеская, вздорная мораль, которая стремится обнаруживать заговорщиков даже среди безмятежных мечтателей?
Эта мораль может дойти до того, чтобы объявить: отныне из печати будут выходить только книги утешительные, призванные доказать, что человек родится добрым и что все люди счастливы, — чудовищное лицемерие!
(Прилагаю краткое содержание моего допроса и список стихотворений, которые мне ставят в вину.)
[1] Точный список этих стихотворений не сохранился; по предположению Жана Помье, в оскорблении религиозной морали были обвинены «Отречение святого Петра», «Авель и Каин», «Литании Сатане», «Вино убийцы»; в оскорблении морали общественной «Украшения», «Sed non satiata», «Лета», «Той, что слишком весела», «Прекрасный корабль», «Рыжей нищенке», «Лесбос» и «Проклятые женщины» (считавшиеся одним стихотворением), «Метаморфозы вампира».
[2] Журналист Ипполит Кастий (1820–1886) 4 октября 1846 г. опубликовал в еженедельнике «Неделя» («La Semaine») статью о Бальзаке, в которой очень высоко оценил его творчество, но упрекнул романиста в безнравственности и пессимизме. Через неделю, 11 октября, Бальзак опубликовал в той же газете ответ Кастию, в котором подчеркнул, что цель писателя — не только поучать, но и описывать общество, а в нем наряду с честными есть люди испорченные; вдобавок, чтобы закрепить за собой право воспитывать читателя, надо его заинтересовать, а интерес вызывают страсти, крайности, то есть зло: «Предположим, что какой-нибудь гениальный человек совершил невозможное: написал драму, в которой действуют только честные люди. Больше двух представлений эта пьеса не выдержит» (О. де Бальзак. Собр. соч.: В 15 т. — М., 1955. — Т. 15. — С. 424; перевод Р. Линцер, с изменениями); главное — показать, что зло губительно для самого злодея. Бодлер очень высоко отозвался об отповеди Бальзака Кастию в двух статьях: заметке в журнале «Шум» («Tintamarre») в октябре 1846 г. и статье «Добропорядочные драмы и романы» в газете «Театральная неделя» («Semaine théâtrale») в ноябре 1851 г.
[3] Пьер-Жан де Беранже, оставивший немало фривольных стихов, умер 16 июля 1857 г., как раз в те дни, когда Бодлер подыскивал аргументы для защиты своей книги. Совет сослаться на Беранже Бодлер получил от католического публициста Луи Вейо; тот порекомендовал ему сказать, что, если «вся страна тревожится о здоровье этого несчастного, никто не имеет права судить автора ‘Цветов Зла’!». На процессе адвокат Гюстав Шэ д’Эст-Анж использовал все подсказанные ему аргументы: ссылался на «вольные» стихи Мюссе и Беранже (а также роман Т. Готье «Мадемуазель де Мопен»), цитировал письмо Бальзака И. Кастию.
[4] Министром внутренних дел, которого Бодлер считал главным виновником своих бедствий, был Адольф Бийо (1805-1863). В официальной газете «Монитёр» 14 июля была опубликована хвалебная рецензия на «Цветы Зла», написанная журналистом Эдуардом Тьерри. Критик увидел в книге «смелость, мрачные галлюцинации, потрясающие красоты и постоянную печаль» и уподобил ее ни больше ни меньше как «Божественной комедии» Данте.
[5] Жюль-Амедей Барбе д’Оревийи (1808–1889) очень высоко оценил «моральное воздействие» книги Бодлера, которое уподобил действию Провидения, не оставляющего человеческие преступления без возмездия.
[6] Шарль Асселино (1820–1874) — писатель, библиофил и художественный критик, познакомившийся с Бодлером в 1845 г. и всю жизнь остававшийся его верным другом. В 1869 г. издал первую биографию поэта, отрывок из которой см. ниже в нашей подборке. После смерти Бодлера его мать передала Асселино свои права на издание сочинений поэта и с этих пор относилась к нему как к сыну. Статья Асселино, отвергнутая журналом «Revue française», и статья Барбе д’Оревийи, отвергнутая газетой «Pays», вместе с уже опубликованными статьями Э. Тьерри и Ф. Дюламона были напечатаны в 1857 г. с коротким предуведомлением самого Бодлера в сборнике «Статьи в оправдание Шарля Бодлера, автора ‘Цветов Зла’».