Перевод с новогреческого Олега Цыбенко
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2021
В настоящий момент я чувствую, что являю собой очевидное противоречие. Действительно, Шведская академия решила, что мои усилия на литературном поприще, на языке, на котором разговаривают веками, но который в его нынешней форме не имеет широкого распространения, заслужили столь высокого отличия. Она пожелала оказать честь моему языку, а я сейчас выражаю благодарность Шведской академии не на моем родном языке, а на чужом. Прошу вас извинить меня за это.
Я принадлежу малой стране. Моя страна — всего лишь небольшой каменистый мыс в Средиземном море, у которого нет иного блага, кроме борьбы ее народа, моря и света солнца. Наша страна малая, но традиция ее огромна и непрерывна. Греческий язык никогда не переставал быть разговорным. Он претерпел изменения, которые претерпевает все живое, но в нем нет никакого зияния. Другая характерная черта этой традиции — человечность, приверженность к справедливости. Древнегреческая трагедия всегда выстраивается так, что человека, преступившего меру, обязательно покарают Эринии. Тот же закон действует и по отношению к явлениям природы. «Солнце не преступит положенных мер, а не то Эринии, служительницы Правды, разыщут его», — говорит Гераклит.
Думаю, что современному ученому было бы весьма полезно задуматься над этим изречением ионийского философа. Что же касается меня, я испытываю особое волнение, замечая, что чувство справедливости настолько сильно пропитало греческую душу, что оно стало главным для нее и для мира природы. Один из моих учителей в начале прошлого века писал: «…мы погибнем, потому что совершили несправедливость…»[1]. Этот человек был неграмотен: писать он научился в возрасте тридцати пяти лет. Однако и в сегодняшней Греции устная традиция уходит в прошлое так же далеко, как и письменная. Для меня имеет большое значение то обстоятельство, что Швеция решила оказать честь и этой поэзии, и всей поэзии вообще, даже когда поэзия исходит из народа немногочисленного. Потому что я полагаю, что современный мир, в котором мы живем, мир, измученный страхом и беспокойством, нуждается в поэзии. Корни поэзии пребывают в человеческом дыхании: что же будет с нами, если дыхание наше ослабеет? Речь идет о доверии, и одному Богу известно, не происходят ли переживаемые нами ужасы из-за отсутствия доверия.
Год назад за этим же столом отмечали, что между открытиями в современной науке и в литературе существует очень большое отличие, а между древнегреческой драмой и современной отличие небольшое. Да, кажется, что поведение человека в основе своей не изменилось. И нужно добавить, что всегда ощущается потребность слушать тот человеческий голос, который мы называем поэзией. Человеческий голос, который каждое мгновение подвергается опасности, умолкает из-за отсутствия любви и все же постоянно возрождается. Гонимый, он знает, где найти убежище; отвергаемый, он инстинктивно старается укорениться в непредвиденных местах. В мире для него не существует больших и малых стран. Его царство в сердцах всех людей земли. Он обладает даром всегда избегать механистичности, автоматизации. Я приношу благодарность Шведской академии, которая почувствовала это, почувствовала, что языки так называемого ограниченного пользования, не должны становиться оковами, в которых задыхается биение человеческого сердца, не должны стать неким ареопагом, способным «судить казенной справедливостью несправедливость жизни», если вспомнить Шелли, вдохновлявшего, как говорят, Альфреда Нобеля — человека, который сумел искупить неизбежность насилия величием своего сердца.
В этом постоянно сжимающемся мире каждый из нас нуждается во всех остальных. Нужно искать человека, где бы он ни находился.
Когда по дороге в Фивы Эдип встретил Сфингу и она задала ему свою загадку, ответом на которую было: человек, — это простое слово погубило чудовище. Нам нужно уничтожить множество чудовищ. Задумаемся же над ответом Эдипа.
Наконец, я хочу сказать о поколении, пришедшем вслед за нами, о том поколении, детские и юношеские годы которого травмированы в годы последней войны. Конечно же, у него другие проблемы и другая перспектива: Греция становится индустриальной страной. Нации все более сближаются. Мир меняется. Процессы в нем все более ускоряются. Можно сказать, что изображение бездн либо в человеческой душе, либо во Вселенной стало характерным для сегодняшнего мира. Время как понятие тоже изменилось. Современная молодежь страдающая и беспокойная. Я чувствую ее трудности, которые, впрочем, не так уж и далеки от трудностей, которые переживали мы. Великий предвестник нашей свободы Ригас[2] учил: «Кто мыслит свободно, мыслит правильно». Хотелось бы пожелать нашей молодежи подумать и о словах, высеченных на притолоке входа вашего университета в Упсале: «Мыслить свободно — важно, мыслить справедливо — еще важнее»[3].
[1] Речь идет о Макрияннисе. Здесь Й. Сеферис допускает хронологическую неточность относительно «начала прошлого» (т. е. XIX в.), поскольку «Воспоминания» Макриянниса были написаны позднее. (Здесь и далее — прим. перев.)
[2] Ригас Фереос (или Велестинлис) (ок. 1857-1898) — греческий революционер, писатель и переводчик, один из предвестников Греческой революции 1821 г.
[3] Последний абзац взят из второго варианта речи Й. Сефериса. Первый вариант был произнесен 10 декабря 1963 г. во время торжественного ужина в мэрии Стокгольма после церемонии вручения Нобелевской премии; второй — в Шведской академии во второй половине дня 11 декабря. Оба варианта были написаны Й. Сеферисом по-французски, а затем переведены автором на греческий.