Перевод с польского и вступление Владимира Окуня
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 2020
Заглянем внутрь, или Конец антропоцена
Молодая польская поэтесса Анна Адамович по образованию медик. Первый ее сборник стихов, название которого можно перевести как «Нутро» (2016), состоит из разделов, озаглавленных, к примеру, «Сосуды/Кровообращение» или «Железы/Секреты». Сама она говорит: «Человек распят, как на дыбе, между мясом природы и мрамором культуры». Эта двойственность хомо сапиенса, постоянная борьба между двумя ипостасями человеческой натуры — одна из важных тем лирики Адамович. Чтобы раскрыть ее, автор поочередно надевает маски, порой гротескные. Перевоплощается в людей, известных своими врожденными увечьями («человек-лев» Стефан Бибровский, «женщина-мул» Грейс Макдэниелс). Но, несмотря на декларируемый автором объективизм и беспристрастность, перед нами вместо холодного перечисления уродств, открывается внутренний мир этих людей — эрудиция и интеллигентность Бибровского, трогательная нежность Грейс, ставшей матерью и переживающей из-за болезни сына. А в цикле стихотворений «Анатомический музей», который невольно вызывает в памяти главы из «Бегунов» Ольги Токарчук, автор сознательно дегуманизирует человеческое тело, как бы показывая изнанку внешней, принимаемой нами за образец, красоты и гармонии:
после смерти я хочу стать экспонатом — головой,
оторванной от ненужного остального.
с зашитыми веками и губами, пустой внутри.
***
юноша двадцати двух лет, сердце которого
глядит на меня за стеклом витрины…
в один прекрасный день ты сказал стране,
широко раскрывши рот: «в глубине сердца вместо родины
у меня сосочковые мышцы и ложные сухожилия».
«Мрамор культуры» появляется в обращении к жестоким древнегреческим мифам (об Аполлоне и Марсии, с которого разъяренный бог содрал живьем кожу) и житиям христианских мучеников (стихотворение «св. Варфоломей»). Словно в кривом зеркале, эти образы отражаются в историях современных (анти)героев: маньяка, открывшего огонь по зрителям во время премьеры фильма о Бэтмене, или же актера, погибшего на сцене, имитируя повешение Иуды в спектакле о Страстях Христовых. В последнем случае трагедия интерпретируется как вполне «культурогенная»: актеру не дает покоя призрак Станиславского, твердящего пресловутое «не верю», пока исполнитель наконец не достигает полной достоверности. Тема неразрывности искусства и смерти, похоже, также одна из ключевых для поэтессы: вокал Анны Нетребко на фоне взрывов в Донбассе, размышления Рене Магритта при виде утопленницы, метаморфозы с останками Пауля Целана, выловленными из Сены…
Насыщенность текстов Адамович анатомическими терминами, историческими персонажами и культурными артефактами иногда кажется чрезмерной. На вопрос, каким она видит своего читателя, поэтесса, смеясь, отвечает: «Я представляю его себе как человека с открытым сознанием и открытым гуглом».
Второй сборник Анны Адамович называется «Анималии» (2019) и разделен на две части, озаглавленные «Позвоночные» и «Беспозвоночные». К последним отнесен не только паразит, обитающий внутри знаменитой певицы, или микробы и черви, пожирающие тело покончившего с собой в Майерлинге кронпринца Рудольфа, но также и некий влиятельный миллиардер. Среди позвоночных появляется «первый советский космонавт» Лайка, презрительно отзывающаяся о человечестве в разговоре с Илоном Маском и обрывающая беседу фразой на русском: «Пошел вон!». Еще один «диалог» — между распростертым на столе «улыбающимся» скатом и художником Сутиным, пишущим с него свой очередной кровавый натюрморт:
не кровь у тебя а блестки
не кровь у тебя а краски
Лейтмотив же этого сборника — как говорит сама поэтесса, «конец антропоцена». Двигаясь в весьма актуальном сегодня направлении экоцентризма, она демонстрирует не лучшее мнение о роде человеческом, активно уничтожающем своих соседей по планете:
из кишок Западно-Восточной Европы взываю к тебе
о альбатрос с порезанными пластиком кишками…
Давая голос «братьям нашим меньшим» в рамках постантропоцентричного мышления, Адамович, кажется, склонна принять их условия для возможного сосуществования. Интересно соотнести этот ее подход с текстами польских поэтов предыдущих поколений. Крот Тумулус из одноименного стихотворения поэтессы, строящий свой дом под старым кладбищем и очутившийся под сводом из чьих-то ребер, не может не вызвать ассоциации со своим собратом из «Бедного христианина, смотрящего на гетто» Чеслава Милоша. В свое время Рышард Крыницкий в стихотворении «Украдкой» написал: «Поднимаю с тропинки / Своего старшего брата / Слизня / Чтоб на него никто не наступил / Старшего, наверно, на миллионы лет». Ни поэт, ни слизень не знают, зачем они в этом мире, но оба пишут свои немые вопросы «пóтом страха, семенем, слизью». Адамович в стихотворении «сырье» не берется физически спасти конкретную черепаху, которая глотает в море пластиковый мешок, приняв его за медузу. «Ведь кто тогда спасет тебя в стихе, черепаха, сестренка?» — спрашивает она, ставя перед поэзией (вслед за Милошем) очередную почти невыполнимую задачу.
(Стихи см. в бумажной версии.)
[1] © Anna Adamowicz, 2016, 2019
© Владимир Окунь. Перевод, вступление, 2020
Стихи публикуются с любезного разрешения автора.