Переводы Григория Кружкова и Марины Бородицкой. Вступление Григория Кружкова
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2020
Несколько лет назад Британский совет устроил интересный эксперимент по взаимному («очному») переводу стихов. В Москву приехало три шотландских поэта: Кристин де Лука, Джен Хадфилд и Стюарт Сандерсон, и в течение трех дней, разбившись на пары, русские и шотландские поэты переводили друг друга — каждый день меняя пары, как в танце, давая взаимные консультации и отвечая на все возникающие вопросы. Я тоже участвовал в этом эксперименте с русской стороны (двумя другими участниками были Марина Бородицкая и Лев Оборин), и мне больше всего запомнился самый молодой из приехавших поэтов — Стюарт Сандерсон. Ему было лишь двадцать шесть лет, но, невзирая на разницу в возрасте, с ним у меня оказалось то внутреннее взаимопонимание, без которого полноценного перевода не бывает. Кроме того, я в первый раз встретил англоязычного поэта, так понимающего значение формы русских стихов (рифмы, ритма, строфики) и умеющего точно их соблюсти. При этом, разумеется, невозможно быть буквально точным, то есть донести в полноте словесный состав оригинала, приходится импровизировать и что-то добавлять от себя. На жаргоне переводчиков это называется «отсебятиной». Так вот: «отсебятины» Стюарта были настолько в духе оригинала, настолько согласовывались со смыслом и лирическим мотивом русских стихов, что по-английски получалось, безусловно, мое стихотворение, хотя и побывавшее в чужой голове. Чужой, но устроенной сходным образом.
Лишь некоторое время спустя я понял, что Стюарт Сандерсон продолжает не просто английскую, европейскую и так далее традицию стихосложения, но и свою, шотландскую, старинную и своеобразную. Всякий, кто читал хотя бы Роберта Бернса в русском переводе, знает, как музыкальна шотландская поэзия, насколько она тяготеет к сложной и даже щеголеватой строфике. Отсюда, я думаю, и музыкальность Стюарта, и его совершенное владение регулярным стихом. Впрочем, он с одинаковой легкостью пишет как классические стихи с рифмами и строфами, так и верлибры. Из моих трех переводов, представленных в этой подборке, одно стихотворение — верлибр, другое — сонет, а третье («Красная панда») написано вообще терцинами. Из трех переводов Марины Бородицкой два — тоже сонеты, причем двух разных типов: шекспировского и спенсеровского.
И еще я подумал, что и в русской, и шотландской поэзии есть какая-то принципиальная провинциальность, умышленное отставание от прогресса, которое проявляется, в частности, в пристрастии к рифме и в других смертных грехах. Оттого, например, переводы Пушкина и Лермонтова на шотландский язык звучат свежо и странно, как им и положено звучать на чужом языке.
Еще два слова об авторе. Стюарт Сандерсон родился в Глазго, где закончил университет и защитил диссертацию о роли перевода для шотландской поэзии XX века. Он выпустил пока только две тонкие книжки стихов — впрочем, отмеченных уже несколькими наградами, в том числе (милый нашему сердцу звук!) стипендией имени Роберта Льюиса Стивенсона. От него можно многого ждать. Пожелаем успеха его первой серьезной книге, выходящей в этом году; из нее и взяты печатаемые ниже стихи.
(Стихи см. в бумажной версии.)