Из книги «Пустынник из Гвианы». Перевод и вступление Веры Мильчиной
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 2020
C 17 августа 1811 года Этьенн де Жуи (1764–1846) печатал на страницах «Газет де Франс» в рубрике «Моральный бюллетень Парижа» свои нравоописательные очерки за подписью «Пустынник из квартала Шоссе д’Антен», написанные от лица старика (на два десятка лет старше реального автора), а в конце года выпускал их отдельным томом у издателя Пийе. В апреле 1814 года в связи с изменением политической обстановки (падение Наполеона) Жуи почувствовал исчерпанность прежней маски: пустынник начал жаловаться на болезнь и предсказывать свою близкую смерть, а 22 апреля на страницах газеты появился очерк, в котором племянник Пустынника сообщал о его смерти. Впрочем, нравоописательные очерки Жуи сочинять не прекратил. Одной из его новых масок стал Пустынник из Гвианы — наблюдатель также весьма преклонных лет, который еще до 1789 года обосновался в Гвиане, а в 1815 году возвратился во Францию и принялся рассказывать о своих впечатлениях от сильно изменившейся родины. Очерки этого Пустынника по-прежнему печатались в «Газет де Франс», а в конце года выходили отдельной книгой у того же издателя под названием «Пустынник из Гвианы, или Замечания о французских нравах и обычаях в начале XIX века» (в общей сложности в 1816–1817 годах вышло три тома). Публикуемый ниже очерк датирован в книжном издании 25 декабря 1815 года, однако в газете появился 16 февраля 1816 года.
Сравнение с помещенным ниже очерком П.-Ж. Сталя на ту же тему выразительно показывает разницу между старым и новым восприятием города: если для автора 1845 года прохожий — неведомая, «полая» фигура, незнакомец, который может оказаться кем угодно, то автор 1816 года исходит из того, что для опытного наблюдателя, каким он считает самого себя, окружающий мир парижских улиц абсолютно ясен, стоит только вглядеться повнимательнее. И в самом деле, поскольку взгляду Пустынника предстают в основном воплощения типических характеров (Рассеянный или Раздражительный), известные со времен писателя XVII века Лабрюйера, если не с древнего грека Теофраста, или же персонажи мелодрам и водевилей (юноша, возвращающийся со свидания), разгадать их оказывается совсем нетрудно. Если же что-то непонятно, Пустынник всегда может заглянуть в «Физиогномику» Лафатера и найти в ней окончательные ответы. Порой, правда, Пустынник признается в неспособности разгадать род занятий прохожего, но это — не правило, как в очерке Сталя, а исключение.
(Очерк «Прохожие» см. в бумажной версии.)