Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2018
Карин Бойе
Каллокаин / Перевод со шведского Ирины Дмоховской, перевод стихов со шведского Анатолия Кудрявицкого.
— РИПОЛ-классик, 2017
Выпущенный отдельным изданием по случаю вхождения в шорт-лист премии Retro Hugo Award (2016), роман «Каллокаин» (1940), на первый взгляд, призван скорее
порадовать своим «перерождением» старых поклонников, нежели привлечь новых
читателей, которых не удивишь «еще одним» сюжетом, порожденным эпохой великих и
одинаковых антиутопий, перечислять которые здесь, я думаю, нет нужды. Что может
быть более предсказуемым, чем произведение в жанре антиутопии? Всё это мы, как
говорится, где-то уже видели: главного героя, являющегося преданным сторонником
системы, но с самого начала обнаруживающего губительную червоточину характера;
саму систему – насильственную, обезличивающую и превращающую «служение идее» в
уничтожение идеала; загадочную женщину, любовь к которой и заставляет героя
после мучительных внутренних метаморфоз «сбиться с пути истинного». Само
устройство очередного чудовищного «будущего человечества» прописано вяло,
бледно, как будто бы наспех — оно явно подражательно. Нет (и не было в 1940
году) особой новизны и в самой идее с каллокаином –
веществом, которое известно читателю «Гарри Поттера» как «сыворотка правды». Но
рано недоумевать, зачем и кому все-таки понадобилось это, казалось бы, по всем
параметрам устаревшее произведение на современном книжном рынке. Подборка
стихов Карин Бойе, ничуть не менее, кстати,
устаревших, напоминает: «Каллокаин» — произведение
поэта. Если сосредоточиться на очень напоминающих эти стихи «каллокаиновых» (а иногда – совершенно добровольных)
монологах, в которых автору и переводчице удалось запечатлеть красоту искренней
человеческой речи, то можно отвлечься и от тоскливой жанровой схематичности, и
от тусклого языка повествования. Не свобода, не уникальность, а
способность к доверию и близости является для Карин Бойе
главной – и самой уязвимой — ценностью. А это, как ни грустно признавать,
делает для нас ее книгу как нельзя более актуальной.
Майя
Лунде История пчел / Перевод с норвежского
Анастасии Наумовой. — Фантом-пресс, 2018
И снова перед нами антиутопия, на этот раз с
элементами семейной саги — сочетание, знакомое нам по классическому роману
Клиффорда Саймака «Город». Правда, экстравагантная «история пчел» очень скоро
скидывает с себя маску и оборачивается куда более привычной «историей людей».
Стремление к благу, как водится, со временем превращается в ловушку — что и
показано на примере того, как складывается жизнь нескольких поколений семьи
потомственных пасечников. А отсюда уже рукой подать и до «истории мироздания».
Как сказано у Цветаевой, «недолго ведь с крыши – на небо!» И в самом деле,
замысел у Майи Лунде, как следует из ее интервью,
глобальный: книга входит в пока не завершенную тетралогию «Климатический
квартет», которая, как видно, со временем станет своего рода литературным
памятником экологическому «пунктику» скандинавов. Спору нет, проблема, которой Лунде намерена коснуться в четырех (!) томах, становится
острее день ото дня, и все-таки хочется надеяться, что столь обширный труд не
окажется развернутой версией пресловутого лозунга «берегите природу…». Первая
книга — во всяком случае с точки зрения формы — эти
надежды оправдывает. Три сюжетные линии, размах на три столетия (XIX, XX и XXI), не похожие друг на
друга герои, динамичное развитие событий, живой и не примитивный, местами даже
поэтичный язык — все это становится для публицистического посыла книги вполне
убедительной художественной оболочкой, так что читатель, скорее всего, не
заскучает. А вот не заскучает ли в конце концов сама
писательница?..
Мо Янь Красный
гаолян / Перевод с китайского Н. Власовой. — Текст, 2018
Наконец-то у русскоязычного читателя появилась
возможность познакомиться с одним из главных произведений нобелевского лауреата
Мо Яня – до этого года роман «Красный гаолян» был
известен ему в основном по экранизации 1987 года. Стоит ли говорить, что, как
бы ни была хороша экранизация, языковая стихия в ней чаще всего остается «за
кадром» — а ведь именно язык этого романа поражает больше всего, и с самой
первой страницы. Как часто мы слышим вздохи тоски по «настоящей литературе» — и
как часто вздыхаем сами! Читая роман «Красный гаолян», мы приближаемся к этой
самой «настоящей литературе» вплотную. Мы уже начали отвыкать от подобных
тяжеловесных, плотных текстов, в которых каждое слово на своем месте. Главный
герой рассказывает историю своей семьи, и читается она скорее как поэма, нежели
как увлекательный роман современного образца. Предельно натуралистичные
описания ужасов войны, наполненные мистицизмом эпизоды духовных прозрений,
эротика и смерть – все это дикое и завораживающее смешение стихий становится
предметом поэзии, и притом надрывной, взвинченной до предела. В ней звучит
достойная подлинной эпопеи архаическая невозмутимость, которая и пугает, и
завораживает, а порой даже немного раздражает. А может быть, дело просто в том,
что восточная литература все еще сохраняет в наших глазах статус диковинки? Да,
«Красный гаолян» переведен на русский язык – но непонятного
в нем по-прежнему хоть отбавляй.
Патрик
Модиано Чтобы ты не
потерялся на улице / Перевод с французского Н. Хотинской.
— Текст, 2018
Патрик Модиано не
нуждается в особом представлении — в России и мире это автор уважаемый, многими
любимый, более того — писатель, уже при жизни признанный классиком. Классиком,
в новых произведениях которого нередко повторяются темы и приемы произведений
старых. Роман «Чтобы ты не потерялся на улице» не является исключением.
Впрочем, романом этот миниатюрный, камерный текст назвать трудно – то, что
пожилой герой на протяжении повествования все самозабвеннее погружается в
воспоминания о собственном детстве, как ни парадоксально, не создает ощущения психологической
глубины. На традиционные блуждания героя по парижским улицам и закоулкам
собственного прошлого накладывается будоражащий (на протяжении первых
нескольких страниц) воображение детективный сюжет. В один прекрасный день ни в
чем не повинного Жана Дарагана принимаются осаждать
таинственные незнакомцы, которым во что бы то ни стало нужна информация о
человеке, чей номер записан в старой телефонной книжке Дарагана.
Описывается все это, соответственно, в торопливом гангстерском ключе; роман
изобилует весьма невыразительными персонажами, ни один из которых не
поднимается выше эпизодического уровня; переводу, по моему мнению, тоже не
удается вдохнуть жизнь в эту маленькую синюю книжечку. Впрочем, быть может,
«оживленность» и противопоказана этому тексту-трансу, продуманному, с
литературной точки зрения, до мельчайших деталей: лейтмотив с укусом
насекомого, кольцевая композиция с игрой солнечного света в складках штор,
отсылки к классической французской литературе, — все эти признаки писательского
профессионализма, конечно же, налицо. И потом, кого может оставить равнодушным
тема воспоминания? Мир прошлого бесконечен – и каждое соприкосновение с ним
создает у нас иллюзию открытия.
Под
знаком Близнецов. Венгерские переводы Елены Малыхиной. — Центр книги Рудомино, 2018. – Серия: Мастера художественного перевода
Сборник переводов Елены Малыхиной – это, в первую
очередь, попытка опровергнуть репутацию литературы второго ряда, которой
традиционно пользуется литература венгерская. «На венгерский язык можно перевести
что угодно, а с венгерского – практически ничего» — готовность поспорить с этим
высказыванием изъявлена и в аннотации. И поспорить, действительно, удается. Под
одной обложкой собраны произведения авторов очень непохожих, принадлежащих к
разным поколениям, обладающих несхожими личными и творческими судьбами, — и
поэтому каждый сможет найти среди этих незамысловатых новелл и повестей что-то
неожиданно близкое, что-то такое, чего удивительным образом не оказывалось в
книгах именитых, завоевавших право на общечеловеческую значимость. Все это, по
большей части, старый-добрый реализм и простые истории
о простых вещах: история о старости, история о дружбе, история о детстве. Но
разве не этого так жаждет современный читатель, который не знает, куда деваться
от плодов экспериментирования с формой и содержанием, заполонивших полки
книжных магазинов? Едва ли вы откажетесь от возможности ненадолго прервать свой
многотрудный читательский путь среди руин, в которые превратились литературные
традиции, сделать небольшой привал и насладиться изумительным русским языком
переводов Елены Малыхиной. Даже если потом вас обвинят в том, что из-за этого
вы упустили очередную модную новинку.