Перевод с английского Аллы Резниковой
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 2017
Vladimir Nabokov Despair. — L.: Weidenfeld &
Nicolson, 1966
Перевод с английского Аллы Резниковой[1]
Роман “Отчаяние”, опубликованный впервые по-русски и по-английски тридцать лет назад, извлечен из корпуса многочисленных ранних работ Владимира Набокова и в переделанном виде вновь представлен читателю. Сюжетная схема романа такова: главный герой по имени Герман встречает бродягу Феликса, с которым они очень похожи. Под каким-то благовидным предлогом герой уговаривает своего двойника переодеться в его одежду и затем убивает в расчете, что мнимая вдова сможет получить страховку. Подобно “Преступлению и наказанию” Достоевского, это роман-триллер. Следует ли его серьезно воспринимать как литературное произведение? Местами “Отчаяние” заслуживает этого звания за живость и мощь языка, неизменно достигающего настоящего величия в эпизодах, где изображено, как общаются двойники: при первой встрече в пражском предместье, при свидании в городке Тамиц, а более всего — в самой сцене убийства. Эта сцена — просто маленький шедевр.
Роман, к сожалению, испорчен неловкими потугами придать ему значимость. Герман, например, вынужден в качестве рассказчика то и дело вставлять пространные замечания по поводу собственной манеры повествования. Надо ли начинать главу так или по-другому? Как его история выглядит в сравнении с работой такого нерасторопного предшественника по жанру, как Достоевский и т. д.? (Кое-какая перекличка действительно прослеживается с сюжетами “Двойника” и “Преступления и наказания”.) Затем эти отступления от сюжета порождают дальнейшие отступления, и в ходе одного из них всплывает одна вполне уместная фраза: “эти разговоры с читателями… ни к чему”.
То,
что слова “дорогой читатель” берутся в кавычки, делает отношение к этому самому
читателю одновременно и задиристым, и ироничным, благодаря чему создается
весьма оригинальная смесь. И вовсе не всегда эти отступления оказываются совсем
уж неудачными. Достаточно забавно, например, рассуждение о существовании Бога.
Однако, настойчивое желание Набокова по ходу рассказа оценивать собственную
книгу мешает читателю сосредоточиться и не отвлекаться от существа самого
повествования. Едва только он позволяет читателю на время поверить своему
рассказу, как снова начинает упрямо склонять его к неверию. Предположительно,
хаотическая манера повествования Германа призвана создать образ душевнобольного
человека, но мы способны догадаться о его безумии на основании меньшего
количества улик, которые предъявлены нам автором.
Может статься, что Набокову его отношения с читателями представляются отношениями садиста к мазохисту? Подобное предположение подтверждается некоторыми свойствами других его произведений, а также предисловием к данному тому (с его совершенно непристойной резкостью). В книге также присутствует неистребимый душок посредственного перевода, словно вышедшего из-под пера лишенной сентиментальности Констанс Гарнетт. Как и у Гарнетт, неадекватность английского в данном случае местами компенсируется милыми искажениями, о каких не мог бы и помыслить ни один англичанин без помощи русского оригинала. “Отчаяние” безусловно имеет все задатки очень хорошего рассказа и содержит несколько отличных фрагментов. Роман несомненно достоин переиздания, но его не мешало бы сильно сократить.
Spectator, 1966, № 7205 (July 29), p. 152-153
[1] © Алла Резникова. Перевод, 2017
РОНАЛЬД ХИНГЛИ (1920-2010) — английский славист, переводчик
и критик, автор нескольких рецензий на набоковские произведения.