Перевод Анны Курт
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 2, 2017
William S. Burroughs Cities of the Red Night. Holt, Rhinehart
& Winston, 1981
Я с
интересом прочел все написанное Уильямом Берроузом и нередко был глубоко
восхищен им. Он очень самобытен. Он слывет певцом наркомании (“Голый завтрак” в
ряду прочего рассказывает о власти наркоторговцев, которые могут вас съесть на
завтрак живьем). Во всех его книгах присутствует элемент научной фантастики;
Берроуз везде узнаваем: голубой огонь вспыхивает из зада, оргазмы чрезвычайно
красочны, насилие совершается весьма небрежно. Мы имеем дело не с реальными
событиями, а скорее с поэтическими символами ужаса. К сожалению, сундук с его
символами наполовину пустой, и повествование нередко кажется довольно
однообразным.
Именно
поэтому я считаю роман “Города красной ночи” неудачей. Когда на каждой странице
нам упорно показывают совокупления гомосексуалистов, вскоре начинаешь зевать.
Автор с увлечением описывает, как собирают сперму у повешенных; “сексуальные
удушения” — еще одна назойливая и быстро приедающаяся тема.
Теперь
читателю хотелось бы узнать, о чем все-таки эта книга. В предисловии автор
дурачит нас, рассказывая вымышленную историю капитана Миссьона,
который упоминается в книге Дона С. Сейтца “Под
черным флагом”. В середине XVIII века капитан Миссьон
организует пиратское братство. Он поднимает не черный флаг, а белый флаг
свободы, убежденный в том, что пираты помогут защитить новую свободу от тирании
государства, а Южная Америка — хорошая экспериментальная площадка для изучения
человека.
Одна из
сюжетных линий романа, в котором переплетаются разные исторические периоды,
рассказывает о команде пиратского судна. Они провозглашают свободу, избавляясь
от продажных политиков и тиранов с помощью смертельных доз опиума, и
проповедуют терпимость ко всем сексуальным извращениям.
Мечта о
новом Эдеме, конечно, разбивается вдребезги в нашем падшем мире. Вымышленные
города, когда-то находившиеся в пустыне Гоби, становятся рассадниками ужасной
болезни, связанной с сексом. Она вызывает отвратительные язвы и извержение
семени.
В главах,
относящихся к нашему времени, мы вновь встречаемся с Клемом
Снайдом по прозвищу Частная Жопа (некоторые персонажи
прежних книг Берроуза смешиваются с новыми героями, в том числе с доктором Бенвеем, который однажды заявил, что его первой любовью был
рак). Снайд изучает магическую казнь и сам
“практикует магию”. Позже, где-то вроде Мехико, он получает фантастические
книги, рассказывающие о фантастических городах красной ночи, и тогда XVIII и XX
века совмещаются.
Если
искать мораль в этом запутанном повествовании, то намек на нее можно увидеть в
последнем абзаце:
Я
вспомнил свой детский сон. Я иду по прекрасному саду. Но когда я пытаюсь
дотронуться до цветов, они вянут прямо у меня под руками. Свет заслоняет
громадное грибовидное облако, и кошмарное ощущение безысходности захлестывает
меня. Немногие успеют пройти сквозь врата. Я, как и Испания, привязан к
прошлому[1].
Все это
нам хорошо известно. Мы все упустили возможность построить иной, прекрасный,
мир и предпочли ему зловонную дурь нашего бесконечного голого завтрака.
Берроуз,
несомненно, одаренный писатель, но он избрал для себя минимум интеллекта,
поэтому его фантазии — всего лишь произвольный коллаж, в котором нет ничего
нового: все те же дозы наркотиков, задний проход, освещенный бенгальскими
огнями, или насилие, которое пытается совершить человек с неразвитой
мускулатурой.
Книге
недостает цельности: она напоминает долгую каденцию барабанщика, играющего на
большом барабане с педалью. Возможно, Берроузу необходима богословская система.
Блейк был куда более великим фантастом и всей своей жизнью доказал, что ни один
поэт, как бы он ни был одарен, не способен создать собственное богословие.
Saturday
Review, 1981, Vol. 8, № 3,
p. 66