Перевод с немецкого Бориса Хлебникова
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 2017
Дедушкина подружка
Остаток дней придется просидеть.
Один пульт осиротел,
служит просто тумбочкой.
На другом скучает голодная “Оливетти”,
пока подрастающие внуки,
заехав в гости, не заинтересуются моей подружкой
еще тех лет, когда существовали воздушные куры.
Она хранит красоту
и требует — всегда наготове — новых лент,
которых осталось всего семь.
Но, обнаруженная лишь
вчера,
детям она в новинку.
Иногда, заправив лист бумаги,
Они печатают пальчиком: тук-тук.
Читаю: она была дедушкиной подружкой.
Он возил ее с собой на каникулы.
Иногда ласкал ее.
У них получилось много детей,
которые давно выросли.
Теперь она грустит, потому что ему,
как он, подмигивая, говорит,
больше ничего не приходит в голову…
Из
книги “Поденки” (2011)
Весомая переписка
Надежные люди,
не боящиеся риска,
провозили друзьям тайком короткие строки, полные
боли,
а еще лекарства, книги, матрешки в матрешке
через границу в те годы, когда Восток и Запад
были врагами, что кажется сегодня
почти нереальным и всего
лишь историей.
Два десятилетия не кончался рассказ о бедах.
Порой жены не давали прервать эту нить,
когда мужья болели или находились в отлучке.
Иногда пауза все-таки затягивалась,
если обоим приходилось одновременно
исполнять тягловую повинность прозы.
Оба считали себя грузчиками.
Оба уцелели на войне,
где они целили друг в друга.
Один не афишировал, что родился евреем,
другой, что был христианином без церкви.
Современники проклятого века,
они подчинялись силе своих обстоятельств.
Зато их враги множились на Западе и на Востоке,
принадлежа одному семейству,
которое лишь внешне переживает раздоры.
На деле оно состоит из сообщников,
умело ведущих торговлю
фальшивым товаром.
Оба вызвали холодную или жгучую ненависть
тем, что ратовали за человечность,
которая не в цене на рынке.
До сих пор их доброта
вызывает у циников издевательские улыбки,
похожие на оскал,
будто проявлять доброту неприлично,
а мужество — стыдно.
И все же письма Бёлля и Копелева
продолжают идти,
хотя обоих уже нет.
Написанные от руки или набитые
с множеством опечаток на “Ремингтоне”,
письма врезаются при чтении в память,
не принадлежа лишь вчерашнему дню.
Вместе с сыновьями Генриха Бёлля,
его друзьями Вальрафом и
Копелевым
я нес его гроб. Летним днем.
Впереди играли цыгане.