Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2017
…Легенда
гласит, что все было именно так: они сидели в маленьком кафе на пляже
Копакабана в Рио-де-Жанейро и любовались не то закатом, не то рассветом —
история умалчивает. И день за днем наблюдали за удивительной красоты девушкой,
грациозной походкой проходившей мимо них. Они сочиняли песни, они хотели
покорить мир; разумеется, они написали песню об этой прекрасной незнакомке.
Через несколько месяцев “Девушку из Ипанемы” Антониу Карлоса Жобима и Винисиуса
ди Морайса действительно пел весь мир. А еще года через полтора вокруг дома
Элоизы Энеиды Менезеc Паеc Пинту вдруг стайками забегали репортеры и фотографы
— в случайном разговоре Винисиус рассказал кому-то, про кого была написана эта
знаменитая песня…
Поэта
и композитора свел вместе театр — они начали сотрудничать за несколько лет до
этого во время работы над пьесой “Орфей из Консейсана”, которую Винисиус ди
Морайс, бразильский поэт и дипломат, написал в 1954 году. Пьеса победила в
конкурсе драматургии в Сан-Паулу, и для написания музыки к ее постановке был
привлечен Антониу Карлос Жобим, тогда еще не слишком известный композитор из
Рио. Так началась совместная работа двух удивительных людей, заложивших основы
нового направления бразильской музыки — босса-новы.
Говорят,
что именно Том Жобим (как его стали называть на американский манер после
бешеного успеха его музыки в Штатах) самолично придумал название этой новой
музыке. Bossa в переводе с португальского дословно означает шишка или холмик,
однако в пятидесятые годы прошлого века в Бразилии это слово имело очень
распространенное жаргонное значение — что-то типа “фишка” или “мулька”.
Действительно, точнее не скажешь…
Официально
первым произведением нового стиля, в каком-то смысле его манифестом, считается
песня “Chega de Saudade”[1],
написанная Жобимом и Морайсом в 1958 году. Таким образом, жанру босса-новы
скоро исполнится 60 лет.
Они
как-то очень здорово “совпали” друг с другом, они написали вместе десятки
песен, многие из которых стали известны во всем мире и превратились в “джазовые
стандарты” — музыкальные темы, которые любой джазовый музыкант знает наизусть и
может, не задумываясь, сыграть в любой тональности. Соединение традиционной
бразильской песенной и танцевальной музыки, ритмов самбы с гармонической
структурой американского джаза дало совершенно невероятные результаты —
босса-нову запел весь мир. Правда, не сразу…
…Говорят,
что после увольнения за опоздания на репетиции из группы “Парни с Луны” карьера
самодеятельного певца Жоана Жилберту стремительно понеслась вниз — семь лет он
катился по наклонной плоскости, курил марихуану, жил где придется, сутками
бренчал на гитаре, прежде чем встретил Антонио Жобима, нашел свой единственный
и неповторимый стиль и стал великим Жоаном Жилберту. Синкопированный ритм
гитарного аккомпанемента и внешне почти безэмоциональная, удивительно спокойная
манера исполнения Жилберту идеально совпали и с музыкой Жобима и со стихами
Морайса. Музыка нашла своего проводника.
Можно
понять многочисленных подражателей, появившихся почти сразу — это казалось так
просто: тихий голос, несколько сыгранных как бы “не в такт” аккордов на гитаре
— и вот он, успех! Одно время бытовало даже мнение, что для исполнения
босса-новы никаких особых талантов не нужно — пой себе, как душа велит, и все
получится. Не попадающие в ноты, но при этом вполне довольные собой певцы
вдохновили Жобима и еще одного его соавтора, поэта и музыканта Ньютона Мендонсу
на написание песни. Так появилась “Desafinado” — в дословном переводе “мимо нот,
фальшиво”, — песня человека, не обладающего музыкальным слухом, но обожающего
петь.
Зря
ты мне твердишь, что иногда я
Неточно
в ноты попадаю…
Безупречный
слух и красоту твою
Поровну
ценю я.
Сам
же, извини, но как могу, так и пою.
Вовсе
я пою не мимо нот, мой друг.
Это
просто очень тонкий ход, мой друг.
Обидеть
музыканта — просто пара пустяков,
Не
сумев понять, что новый стиль таков…
Если
строчка сердцем напевается,
Это
босса-нова называется.
Знай,
не так уж важен абсолютный слух.
Оттого
всегда фальшивит тот, кто сердцем глух.
Ответь
мне, наконец, на мой простой вопрос:
Ну
разве можно к звукам относиться так всерьез?
И
почему на наших фотографиях
У
тебя такое умное лицо.
Если
страсть в груди не умещается, мой друг,
Людям
песни петь не запрещается, мой друг,
Ведь
сердце, как известно,
От
любви всегда поет.
То
на счастье пылко уповая,
То
вдруг от обиды дыханье сбивая,
Ведь
любовь — материя живая,
Ей
не надо точных нот[2].
По
иронии судьбы именно эта песня, написанная почти что в шутку, принесла Жобиму первый
настоящий успех в Америке. Афиши его первых американских гастролей гласили: “А.
К. Жобим, автор “Дезафинаду”. А потом эти песни были исполнены самыми именитыми
певцами — и Фрэнк Синатра, и Элла Фитцджеральд, и многие другие пели
босса-нову, немало способствуя ее мировой популярности.
Мы,
советские люди, эту музыку знаем с юных лет — железный занавес, довольно плотно
отсекавший нас тогда от западной песенной культуры, для этих небесных мелодий
сделал небольшое исключение. При этом говорят, что в целом партийное
руководство СССР босса-нову осуждало, как водится, считая ее “проектом ЦРУ”.
Тем не менее мелодии эти все-таки звучали, иногда почему-то под вывеской
“музыки французских композиторов”. Музыка эта вдруг оказалась удивительно
близка и созвучна русскому сердцу. Возможно, сказалась наша безотчетная тяга к
стране, где все ходят в белых штанах и много-много диких обезьян. А может быть,
все проще — и музыка эта созвучна не только нам, а множеству самых разных
сердец по всей планете; не зря босса-нову поют и по-английски, и по-французски,
и по-итальянски, и по-немецки, и даже по-фински!
Первоначально
идея сделать близкие по характеру к оригиналу переводы этих песен на русский
язык и спеть их пришла Ирине Богушевской — удивительной певице и поэтессе,
автору прекрасных песен; увлечь меня этой идеей было совсем нетрудно.
Во-первых, я неоднократно слышал от не говорящих по-русски иностранцев, что
русский и португальский языки фонетически им кажутся очень похожими, вплоть до
того, что группу разговаривающих между собой русских, например, в аэропорту,
они не могут отличить (как минимум на слух) от группы разговаривающих между
собой бразильцев! А во-вторых, мне всегда хотелось понять, про что они там
поют. То есть в целом-то все понятно — любовь, грусть, верность, дружба,
радость, печаль… Но это все — с английского, на который босса-нова была
переведена сразу после появления, в 60-е годы. А почему-то казалось, что в
оригинале, по-португальски, все как-то немножко по-другому.
Португальского
я не знаю, Ирина — тоже, пришлось найти людей, которые знают его достаточно
хорошо, чтобы сделать “художественный подстрочник”, передающий аромат
оригинала. Оказалось, что в оригинале все действительно по-другому. И не
немножко. И не только по смыслу, но и фонетически. Ритмическая основа,
внутренние ударения, способы рифмовки — все это в английской версии отличалось
от бразильского оригинала. А оригиналы оказались совершенно чарующими.
Мы
с Ириной попытались сохранить этот аромат…
Вдоль
по тропинке прибрежной
Над
кручей отвесной,
Легка
и прелестна,
Почти
бестелесна,
Походкой
небесной
Проходит
она.
Столь
грациозна, пленительна
И
несравненна,
Что
каждый готов
Угодить
в этот плен, но
Она
неизменно
Проходит
одна.
И,
словно громом, на месте
Вновь
поражен наповал я.
Той
красотой в каждом жесте,
Что
в мечтах лишь себе рисовал я.
О,
почему мы не вместе?..
И,
растворяясь в сиесте,
Вновь
я любуюсь украдкой
Той
красотой в каждом жесте,
Что
терзает мой разум загадкой.
О,
почему мы не вместе?..
О,
почему, словно две нерифмованных строчки,
Стремясь
обойти запятые и точки,
Мы
поодиночке
По
жизни идем!
Идем
и идем…
…Говорят,
что когда в 1959 году “Орфей из Консейсана” экранизировался, продюсер будущего
фильма попросил авторов написать новые песни — ему не хотелось использовать
музыку из театральной постановки. Морайс в это время работал в посольстве
Бразилии в Уругвае; по телефону они с Жобимом смогли сочинить всего три песни.
Однако Жобим посоветовал продюсеру и режиссеру обратиться к своему другу,
гитаристу Луису Бонфа, которого считал очень талантливым мелодистом. Песня
“Утро карнавала”, появившаяся в результате сотрудничества Луиса Бонфа и поэта
Антониу Мария стала еще одним мировым хитом, написанным в стиле босса-новы.
Фильм “Черный Орфей”, кстати, получил целый букет наград, среди которых —
“Оскар” за лучший зарубежный фильм. А песня “Утро карнавала” добралась-таки и
до Советского Союза и в 1964 году прозвучала в фильме “Зеленый огонек”, правда,
как водится, по-французски и без указания авторов…
О,
как это утро светло.
Ночь
тает, и время пришло
Бродить,
теряя покой,
В
тени стены городской,
Куда
людскою рекой
Нас
принесло.
Мне
сладок мой сон наяву,
Я
завтрашний день не зову —
В
потоке людском,
Безумством
влеком,
С
тобой рядом плыву.
И,
часов не считая, шумит карнавал,
Что
навек меня заколдовал…
Жобим
и сам иногда писал стихи для своих песен, один из общепризнанных мировых
песенных шедевров — “Corcovado” — написан композитором на свои стихи. Корковадо
(в переводе с португальского — горбун) — это гора в Рио-де-Жанейро, прямо в черте
города. На ее вершине стоит знаменитая 38-метровая статуя Христа-Искупителя,
раскинувшего руки в стороны и как бы обнимающего весь мир…
Бесконечный
свет луны,
Еле
слышный звук струны —
Счастье
тех, кому так мало надо.
И
затихли до утра
Море,
небо и гора
С
именем волшебным Корковадо,
Боже,
как прекрасно…
Я
хочу, от суеты
Скрывшись
там же, где и ты,
Жить
да быть пока пылает пламя.
В
своей благословенной
Таинственной
вселенной,
Что
нам была подарена судьбой,
В
тот миг, когда мы встретились с тобой.
Антониу
Карлос Жобим умер от сердечного приступа в 1994 году. Он был очень плодовитым
композитором и писал песни до самых последних дней. Его музыка стала не просто
национальным достоянием — она прославила бразильскую культуру и стала одной из
самых настоящих бразильских “фишек”. Но, отдавая должное великому новаторскому
таланту композитора Жобима, мы не должны забывать и о литературной основе его
песен — удивительных, легких, лаконичных и глубоких стихах поэта Винисиуса ди
Морайса, Ньютона Мендонсы, Антониу Мария и других его соавторов.
[1] Saudade — очень емкое слово, которое означает не просто тоску, а чувство нехватки чего-то или кого-то далекого или давнего. С учетом этого, название песни может быть очень условно переведено, как “Хватит уже тосковать по тебе”.
[2] Перевод Алексея Иващенко и Ирины Богушевской. Остальные переводы в тексте — Алексея Иващенко. (Прим. составителя.)