Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2017
Ноябрьский номер, что вполне понятно, целиком приурочен к столетию Октябрьской революции, и
называется он «Россия во мгле», как
и известная книга Герберта Уэллса.
Все авторы нынешнего номера – иностранцы, но вводит в тему выпуска наш
соотечественник — прозаик, литературный критик, публицист и кандидат физико-
математических наук Александр Мелихов
(1947). В своем эссе «Западные прииски»
автор настаивает, что главная, одновременно притягательная и отталкивающая,
сила русской революции таилась в ее иррациональном начале, в особой «грезе»,
отличающей русскую революцию от социальных катаклизмов западного мира. Вот
предпоследний абзац этого страстного очерка: «Сегодня России больше нефти необходима красивая сказка — не
агрессивная, но созидательная. Нашей перестройке следовало стать
прежде всего не перестройкой экономики, но перестройкой
сказки».
Теперь — слово иностранцам, очевидцам грандиозного исторического
катаклизма вековой давности. И первая свидетельница — Полин Кросли (1867–1955), жена военно-морского атташе США, в самый
разгар событий 1917 – 1918 гг. находившаяся с мужем в Петрограде. «ИЛ» печатает
главу «Революция большевиков» из ее
мемуарной книги «Письма из Петрограда».
Если одну правду о русской революции олицетворяет Андрей Платонов, то
другую, не меньшую — Иван Бунин. Хроники Полин Кросли ближе по духу,
конечно, к «Окаянным дням»: «Кто-то оказался недоволен словом “месть”,
употребленным мною в связи с деятельностью большевиков, и меня спросили: “Месть
за что?”. Мой ответ был и остается: “Месть за цивилизацию, искусство,
образование, мораль и вообще за жизнь!” В проницательности американке не
откажешь: «Говорят, “армия Временного
правительства” вскоре отобьет Петроград. Я поверю, лишь увидев это своими
глазами, ибо, по-моему, большевики пришли надолго…»
Следом – «Три шведских репортажа с места событий»
(Составление, перевод со шведского и вступление филолога и переводчицы Елены Даль.) Вот что она говорит по
поводу этих свидетельств: «Предлагаемые отрывки из книг дипломата
Нильса Линда, либеральной журналистки Туры Гарм-Фекс и авантюриста-мотогонщика
Пера Эмиля Брусевича освещают российскую действительность с разных
сторон. Хроника Линда, демократа до мозга костей, представляет
собой свидетельство судного дня… Нильс Линд был в Петрограде в
напряженные дни октябрьского переворота. Автор задается вопросом, куда же
девалась многообещающая революционная демократия, искренне скорбит о ее
бесславной кончине… Дочь священника Тура Гарм-Фекс приходит на “бал
сатаны” в обществе кавалера из министерства Коллонтай и танцует с вором,
который дарит ей кольцо с большой жемчужиной. Русофил
Пер Эмиль Брусевич обрел в России духовную родину. Больше всего его интересуют
многочисленные старые друзья, их судьбы, образ мыслей и особенно русские
женщины. Каждый из этих очевидцев принес на родину свой
собственный рассказ о времени великих надежд и великих
разочарований».
Два очерка из книги «Красная
Россия» швейцарского филолога Камиля
Дюдана (1889—1963) в переводе с французского Ксении Жолудевой. В очерке «Вожди»
остроумно подмечена странная диалектика событий столетней давности: «Если большевизм происходит из царизма, то
царизм, в свою очередь, мог бы возродиться из большевизма…» А очерк «Москва в ноябрьские дни 1917 года»
читается, как подстрочник стихотворения Владислава Ходасевича «2-го
ноября»: «Семь дней и семь
ночей Москва металась / В огне, в бреду…»
Фрагменты книги испанского журналиста и писателя Мануэля Чавеса Ногалеса (1897—1944) «Маэстро Хуан Мартинес, который там побывал» читаются как
плутовской роман. Во вступлении к публикации испанец Андрес Тропьельо (1953) пишет, что с прототипом книги автор «познакомился в Париже через много лет после
описываемых событий», где тот «продолжал
заниматься… своим обычным делом — танцами в кабаре».
Краткое содержание. Испанцы, супруги-танцоры, предположили, что в необъятной России превратности Первой мировой
войны будут меньше мешать их ремеслу — ежевечерне исполнять перед почтенной
публикой аргентинское танго, и в конце 1916 года объявились в Петрограде. Из
огня да в полымя! После нескольких лет рискованных мытарств супружеская чета
чудом уносит ноги уже из РСФСР обратно в Европу.
Безыскусное повествование, напоминающее содержанием отечественных
классиков, в данном случае, перво-наперво — Булгакова с его наблюдениями над
людьми, испорченными «квартирным вопросом» и с «разрухой в головах»: "Комиссар дома выдавал жильцам хлебные
карточки, но те, кто не дежурил, не получали ничего. Так мы и жили в первые дни
большевистского режима. Четыре часа изображаешь героя в подъезде, четыре часа
торчишь в очереди за хлебом, еще четыре проводишь в стычках с соседями на
ежедневных собраниях совета жильцов и круглые сутки дрожишь от страха, жуткого
страха, не отпускающего тебя ни на минуту. Без всякого сомнения, платить аренду
домовладельцу было бы куда удобнее… Распределять карточки и произносить речи —
на это они были мастера". Или
такое вот мрачное наблюдение: "Гражданская война задавала
одинаковый тон обеим воюющим сторонам, и под конец те и другие в
равной мере превратились в воров и убийц: красные убивали и грабили
буржуазию, белые убивали и грабили рабочих и евреев". Перевод
с испанского Ольги Кулагиной.
Следующая публикация – главы из книги «Воспоминания» польского революционера и политического деятеля Кароля Вендзягольского (1886—1974) в
переводе Ксении Старосельской; ее же
вступление и комментарии. Герой этой исповеди – тоже перекати-поле, но, в
отличие от простеца танцора предыдущей одиссеи, пан Вендзягольский не щепка в
бурном потоке революционных событий, а сам – энергичный и сознательный участник
происходящего: «Мы старались критически
оценить не только последствия, но, в первую очередь, причины позорного финала
революции». Тем удивительней – и убедительней! – что выводы артиста кабаре
и профессионального революционера по поводу пережитого иногда совпадают почти
дословно: «симптомы болезни, которую я бы
назвал бытовой и нравственной большевизацией. Вскоре ею будут затронуты обе
враждующие стороны… Жестокость и презрение к противнику были свойственны и
красным, и белым. Убивали не только в бою — убивали пленных, убивали по доносу,
по подозрению, убивали — и это была уже высшая степень безумия! — по принципу:
кто не с нами, тот против нас».
Теперь – «Между Белым и Красным»
Эдвина Эриха Двингера (1898—1981), немецкого писателя и общественного
деятеля, участника двух мировых войн и Гражданской войны в России. Перевод и
вступление Анны Кукес. «В 1915 году Двингер добровольцем ушел на
войну, — говорится во вступлении. — Молодого
человека толкнул на такой поступок, с одной стороны, горячий юношеский
патриотизм, с другой — желание взбунтоваться и убежать от сытой и слишком
стабильной повседневности кайзеровской Германии. В 1915 году шестнадцатилетний
драгун успел заслужить железный крест II степени, был ранен и с другими
товарищами из его эскадрона попал в русский плен» — и провел пять лет в
Восточной Сибири, где навидался и натерпелся всякого.
И последняя публикация ноябрьского тематического номера – фрагменты «Воспоминаний» чехословацкого
военачальника и политического деятеля
Радолы Гайды (1892—1948) в переводе с чешского Елены Тепляшиной. Речь идет о восстании Чехословацкого корпуса в
России в 1918 году в ответ на предпринятую большевиками попытку разоружить
легионеров.
Против обыкновения именно этот номер получился чуть ли не с моралью,
которую хочется передать словами Ф. И. Тютчева:
О!
бурь заснувших не буди —
Под
ними хаос шевелится!..