С Анастасией Королёвой беседует Дмитрий Иванов
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2016
В
октябре 2014 года московская типография Onebook.ru выпустила необычное издание
шекспировского “Ричарда II”. Это двуязычная книга, с параллельными текстами на
английском и русском языках, но примечательно в ней другое. Во-первых,
английский текст в этом издании отражает сценарный план постановки,
осуществленной в 2013 году Грегори Дораном,
художественным руководителем Королевской шекспировской труппы из Стратфорда-на-Эйвоне. Во-вторых,
параллельный русский текст строчка в строчку
соответствует этому же сценарию. В-третьих, книга оформлена как подарочное
издание и снабжена оригинальными иллюстрациями — также в духе дорановской постановки. Наконец, в-четвертых, эту книгу
невозможно найти на прилавках книжных магазинов, поскольку ее создатели не
планировали на ней заработать: весь тираж, примерно полторы сотни экземпляров,
достался узкому кругу тех, кто заранее оплатил себестоимость типографских
работ. Еще три экземпляра отправились в Великобританию — Грегори Дорану, исполнителю роли Ричарда II британскому актеру
Дэвиду Теннанту и в архив Королевской шекспировской
труппы.
С марта
2015 года тот же коллектив, который выпустил двуязычного “Ричарда”, работал над
еще более амбициозной задачей — двуязычным “Гамлетом”.
И в основу английского и русского текстов тоже легла режиссерская версия Дорана — еще один спектакль Королевской шекспировской
труппы, поставленный в 2008 году в Стратфорде с Теннантом в роли принца датского. В октябре 2015 года,
когда работа над “Гамлетом” подходила к концу, “Иностранная литература”
встретилась с Анастасией Королёвой — вдохновителем и руководителем небольшой
группы энтузиастов — издателей Шекспира, и узнала у нее подробности этого
начинания.
“Иностранная литература”. Расскажите, пожалуйста, о вашей
деятельности: кто вы, чем занимаетесь, как случилось, что вы начали издавать
Шекспира?
Анастасия Королёва. Мы самые разные люди,
разбросанные по разным городам России и не только России. В основном, мы так или иначе профессионально связаны с книгоизданием: у
нас есть переводчики, корректоры, дизайнер и так далее. Есть художник, Анна
Рыжова, она сейчас заканчивает МХАГИ им. Сурикова, но уже выиграла грант на
учебу в Германии и победила в ряде конкурсных выставок. Автор предисловий к
нашим книгам — писатель Наталья Фоминцева, “Золотое
перо” Тюмени, автор курса литературного мастерства.
Я сама
по образованию филолог, училась на славянском отделении филфака МГУ, изучала
польский язык и литературу. Знаю несколько языков. Давно работаю в СМИ, умею
налаживать совместную работу самых сложно организованных коллективов,
редактировать, возиться с текстами.
Так что
в нашей команде собрались люди разных возрастов, представляющие разные сферы
деятельности. Изначально нас всех объединила любовь к английскому театру — и
началось все с постановки “Ричарда II” Грегори Дораном
(2013). Это очень оригинальный спектакль, не похожий на прежние интерпретации
“Ричарда II”, он поразил нас, как и игра актера, исполнявшего главную роль,
Дэвида Теннанта. Спектакль
повторяли в январе 2016 года в рамках цикла King
& Country Королевской шекспировской труппы в
лондонском Барбикане — и новые отзывы критиков только
подтверждают, что это настоящее событие английской сцены.
Поэтому
можно сказать, что наш проект возник спонтанно, но ожидаемо — почва была
подготовлена. Мы с нашим художником, Аней Рыжовой, были в Лондоне, смотрели там
спектакль, и Аня сделала с натуры несколько зарисовок. Потом она выложила свои
рисунки в социальной сети, и я, увидев их, сразу написала в комментариях: хочу
издать книгу с этими рисунками. И очень быстро все завертелось — те, кто уже
смотрел этот спектакль в записи, тоже, увидев Анины работы, сказали: и мы хотим
книгу с этими иллюстрациями! Мы сразу решили, что сделаем двуязычное издание с
параллельными текстами, потому что публиковать просто русский перевод нам было
скучно.
“ИЛ”. Получается, что изначальным
толчком послужил все-таки не спектакль Дорана, а
рисунки вашего художника, Анны Рыжовой…
А. К. Рисунки бы не появились без
спектакля. Это была первая постановка, которую в 2013 году Доран
осуществил в качестве художественного руководителя Королевской шекспировской
труппы, а не просто приглашенного режиссера, и она по-настоящему “выстрелила”.
Придя в труппу, он многое поменял, прежде всего — репертуарную модель театра,
где раньше шли спектакль за спектаклем: скажем, во вторник “Ромео и Джульетта”,
в среду “Гамлет” и так далее, — он это все отменил и сказал: “Нет, теперь у нас
на протяжении трех месяцев будет идти только одна постановка”. Он же первым
стал устраивать прямые видеопоказы из театрального
зала в Стратфорде, и его “Ричарда II” 13 ноября 2013
года вживую транслировали многие кинотеатры всего мира. И как режиссер он
настоящий новатор и, конечно, настоящий фанат Шекспира. В общем, без его
“Ричарда” не было бы у нас таких рисунков. Так что мы считаем, что в начале
нашего проекта все-таки был спектакль.
Но и без
рисунков ничего не было бы. У Ани есть дар схватывать какие-то очень живые
моменты, и поэтому ее работы идеально подходили для нашего замысла. У нас
практически был готовый набор иллюстраций (правда, потом ей пришлось многое
перерисовать заново). Оставалось только сесть и создать текст.
“ИЛ”. Вы ведь не просто взяли и
опубликовали стандартные русский и английский тексты, а произвели над ними
определенные операции — по сути, выпустили режиссерскую версию пьесы. Как к вам
пришла такая идея?
А. К. Она тоже появилась не сразу.
Хотя каждый из нас профессионал в какой-то своей области, шекспироведов среди
нас нет. Даже я, единственный литературовед в нашей компании, тоже не
шекспировед. Поэтому поначалу мы даже не задумывались, какой текст взять. Но я смотрела спектакль Дорана
сначала в Стратфорде, потом в Лондоне, потом еще и в
записи. И, взяв в руки текст “Ричарда II”, не могла не заметить, что при
постановке Доран в нем многое изменил. Например,
изменил сюжет (правда, до него это делали и другие): в его спектакле убийца
Ричарда II — герцог Омерль, а не Экстон,
как у Шекспира.
И нам
захотелось передать это и другие его решения в тексте. Если рисунки — по
спектаклю, то и текст пусть тоже будет по спектаклю, пусть это будет
режиссерская версия.
Редкий
режиссер работает с текстом так, как Доран, настолько
он вчитывается в него сам и заставляет вчитываться актеров. Например, когда они
ставили “Ричарда II”, то ездили всей труппой в Вестминстерское аббатство, где
им подробно рассказывали, как венчался на царство десятилетний мальчик, где и
что именно происходило. Потом они прорабатывали текст по ролям, но никто из
актеров роль не читал — Доран заставлял их
пересказывать своими словами буквально каждую строчку: добивался, чтобы актеры
по-настоящему понимали, что говорят.
У нас
были английские субтитры к спектаклю, у нас был русский перевод, и мы по нему
начали размечать, что Доран убрал из текста. При
публикации мы эти купюры оставили, но выделили серым, чтобы было понятно, что в
спектакле они не звучат. Мы занимались не только текстом, мы читали о пьесе,
изучали историю реального Ричарда, сравнивали переводы. Конечно, переводов
“Ричарда II” на русский язык меньше, чем, например, переводов “Гамлета”,
поэтому выбрать было проще — мы ведь стремились к тому, чтобы текст звучал наиболее естественно, как звучит английский текст
у актеров Дорана. И в итоге взяли перевод Александры Курошевой, потому что он звучит современнее, чем у Михаила
Донского, при всем уважении к нему.
“ИЛ”. Итак, у вас вышел “Ричард II”,
вы поняли, что можно продолжать, и решили взяться за “Гамлета”?
А. К. Да, потому что мы любим
“Гамлета”, вся наша группа. Ее костяк составляли семь человек, когда мы делали
“Ричарда”, а сегодня нас уже тринадцать. Когда мы стали обсуждать, что дальше,
как-то само собой сложилось, что это будет “Гамлет”. Хотя бы потому, что все мы
когда-то смотрели знаменитый фильм Григория Козинцева.
“ИЛ”. Ага, то есть второе место в
вашем списке “Гамлету” обеспечило особенное положение этой пьесы в русской
культуре?
А. К. Можно и так сказать. А еще
потому, что в 2008 году Доран поставил “Гамлета” с
той же Королевской шекспировской труппой и тоже с Теннантом
в главной роли. Нам очень нравится этот спектакль, хотя мы и не видели его
вживую. Но у нас есть запись — Доран не просто
поставил “Гамлета” на сцене, но еще и подготовил телеверсию для Би-би-си.
Кстати, в этом была своя сложность: Аня, наш художник, смотрела не на сцену, не
на живых актеров, а на экран, ей так труднее было рисовать.
“ИЛ”. Чей перевод вы выбрали на этот
раз?
А. К. Бориса Леонидовича Пастернака.
Причем, хоть у нас и некоммерческое издание, мы решили официально заручиться
согласием его наследников. Я с ужасом ждала, что нам либо откажут, либо назовут
огромные авторские, а для нас любое увеличение стоимости печати — катастрофа. В
итоге я нашла агентство, которое работает с наследниками, и оно пошло на
беспрецедентный шаг. Обычно они не работают с физическими лицами, а мы ведь
просто группа энтузиастов, никакая не организация. Тем не менее
агентство сумело заключить договор между мной как физическим лицом и
наследниками, причем без всяких авторских, с той лишь оговоркой, что издание не
будет коммерческим.
В общем,
наш текст на 95 % — перевод Пастернака. Еще примерно 5 % нам пришлось изменить,
чтобы сохранить верность версии Дорана, — это те
строки в переводе Пастернака, которые не соответствуют разметке строк у
Шекспира. Скрепя сердце мы вставили, например, варианты Анны Радловой или
Михаила Лозинского — просто потому, что они точнее попадают строчка в строчку.
Все-таки мы стремились к полной эквилинеарности, чтобы русская строка
воспроизводила английскую.
“ИЛ”. Тогда надо было брать “Гамлета”
Лозинского. Именно его перевод наиболее точно следует букве Шекспира.
А. К. Мы делаем режиссерскую версию,
ориентируемся на постановку Грегори Дорана, она у
него перенесена в условную современность, а у Лозинского текст
звучит несколько старомодно — вряд ли его произносили бы актеры
Королевской шекспировской труппы. И у Пастернака очень театральный перевод.
Поэтому и в фильме Козинцева он звучит очень естественно.
“ИЛ”. То есть вы произвели расшифровку
не только спектакля, но и фильма Козинцева?
А. К. Да, а также нескольких
британских документальных фильмов про “Гамлета” — так что опыт у нас огромный.
В итоге
мы работали над текстом более полугода: подбирали варианты, добивались
максимально живого звучания. Плюс собирали комментарии, чтобы подготовить
двуязычный комментарий. Например, комментарии Джонатана Бейта
переводили на русский, а русские комментарии, скажем, Александра Аникста, переводили на английский.
Мы брали
все, что нам казалось интересным. Например, английские комментаторы “Гамлета”
обычно обращают внимание на разницу между текстами в первых двух кварто и в
Первом фолио. Многое из узнанного стало для нас
настоящим открытием и, думаю, станет и для наших читателей. Например, в Первом
кварто у могильщика нет реплики, а ведь из нее обычно делается вывод о возрасте
Гамлета, а значит, его точный возраст остается неизвестен.
“ИЛ”. Но ведь текст Первого кварто
сильно поврежден.
А. К. Тем не менее Грегори Доран
использовал и его. Вообще Доран произвел титаническую
работу над текстом Шекспира, очень многое сократил и изменил. Например, в
соответствии с Первым кварто, перенес монолог “Быть или не быть” из третьего
акта во второй. И, как он позднее рассказывал в своих интервью о “Гамлете”, в
результате сразу же выстроилась логика спектакля, логика поведения персонажа.
Тем самым он, во-первых, развел два больших монолога: “Один я наконец-то” в
конце второго акта, по его словам, буквально наступает на пятки “Быть или не
быть” в начале третьего, а во-вторых, устранил противоречие в поведении главного
героя, который только что принял решение действовать, кричал “Зрелище — петля,
чтоб заарканить совесть короля”, а потом опять впадает в какое-то уныние… А у
Дорана в конце первого акта, после встречи с
Призраком, Гамлет ведет себя неадекватно. Потом, в начале второго акта, мы его
какое-то время не видим, только слышим из уст Офелии, что с Гамлетом случилось
что-то страшное, и тут он выходит и произносит монолог “Быть или не быть”, и
все очень логично.
У Дорана эта сцена еще и подчеркнута с помощью костюмов: у
него “Гамлет” помещен в рамки условной современности, это условный сегодняшний
королевский двор, поэтому Гамлет там — молодой английский аристократ, студент
престижного университета, затянутый в костюм, с зализанными волосами, весь
очень такой posh, как говорят англичане, и ведет себя
соответствующе. И вот после потрясения от встречи в Призраком
он выходит на сияющие полы этого дворца, где тоже все очень posh,
где всюду камеры слежения, — выходит босиком, в драных джинсах, старой футболке
и лохматый.
“ИЛ”. Что ж, с режиссерской версией не
поспоришь, хотя, может, и не случайно во Втором кварто и Первом фолио монолог
“Быть или не быть” стоит в начале третьего акта — это делает роль Гамлета не
такой прямолинейной, все-таки Гамлет — это очень сложный характер. Но, как по-вашему, ориентация на режиссерскую версию, которой вы
придерживаетесь, добавляет что-то к нашему пониманию Шекспира? Иными словами,
вот так буквально следуя за Грегори Дораном, вы
хотите представить своему читателю именно режиссера или вы думаете, что таким
образом можно что-то новое сказать и о Шекспире?
А. К. Когда мы делали “Ричарда II”, мы прежде всего хотели представить читателю Дорана. Мы даже написали ему восторженное посвящение. Это
был неожиданный Шекспир, которого мы раньше никогда не видели, и нам хотелось
передать на бумаге, насколько живым может быть “Ричард II”, если за него
берется Доран. Работая над “Гамлетом”, мы больше
углубились в шекспироведение, в вопросы текста, в комментарии, в театральную
кухню. Мы не ставили перед собой никаких глобальных задач, но само собой так
получилось, что вторая наша книга вышла иной. Знаете, это как в калейдоскопе,
когда поворачиваешь трубу, и каждый раз из тех же стеклышек складывается новый
узор. Вот и наш “Гамлет” — такой калейдоскоп. Это даже не дорановский
калейдоскоп, это книга, которая позволяет по-новому посмотреть на хорошо всем
нам знакомого Гамлета. Очень хочется дать читателю возможность взглянуть на эту
пьесу другими глазами. Мы собрали большое количество комментариев, даем отсылки
к каким-то другим, в том числе российским, постановкам, перечисляем варианты
кварто и фолио, указываем разницу между ними, входим в тонкости перевода.
Поэтому это такой калейдоскоп, в котором мы вслед за Дораном
переставляем монолог “Быть или не быть” и специально заостряем на этом
внимание: читатель, отметь для себя, что монолог переставлен и переставлен Дораном по такой-то причине, а в фолио он стоял на другом
месте — наверное, по такой-то. Поэтому, читая нашу книгу вместе с
комментариями, предисловием и прочим, читатель, возможно, сам захочет крутить
этот калейдоскоп. Так что наше издание — это уже не просто омаж
Грегори Дорану и Королевской шекспировской труппе, а
еще и попытка посмотреть на Шекспира под необычным углом зрения.
“ИЛ”. А как читатель может получить
вашу книгу? Вы собираете деньги по подписке?
А. К. Да. Когда мы задумали сделать
“Ричарда II”, то через соцсети пригласили всех
желающих скидываться, нам необходимы были деньги на верстальщика, потому что
бесплатного верстальщика не нашлось. И потом еще раз начали скидываться, когда
поняли, какой у нас будет объем, сколько надо экземпляров и так далее. Мы всё
посчитали, разделили на всех, определили себестоимость каждой книжки и сказали:
“С вас по 1300 рублей”. И собирали эти деньги в два этапа, потому что сперва мы выпустили один тираж, но после того, как я
получила десятки писем с просьбой напечатать еще, нам пришлось делать второй.
Тираж — это громко сказано, там всего 130 экземпляров, но мы собирали на них
деньги, и все прошло успешно, только растянулось месяцев на пять, или даже
больше.
С
“Гамлетом” у нас сроки более сжатые. Но зато на “Ричарде” мы отработали всякие
технические детали и уже заранее понимали, например, какой будет формат —
потому что, раз мы делаем серию, книги должны быть одного формата и на
одинаковой бумаге. Далее, оценив объем комментариев, мы где-то к середине лета
поняли, что придется делать два тома, и в этом тоже будет определенный налет
театральности, потому что мы прерываем первый том на том месте, где Доран делает антракт, и делает очень оригинально, я даже не
буду рассказывать, где именно.
В общем,
мы оценили себестоимость и поняли, что она стала огромной. Печать сейчас стоит
очень дорого, вообще все подорожало. Поэтому мы решили собирать деньги методом краудфандинга на сайте Planeta.ru. Себестоимость книжки,
которую мы выставили по две тысячи рублей, чтобы не разорить наших читателей,
на самом деле, составила более 4000 рублей с учетом комиссии “Планеты”, с
учетом очень дорогой сейчас отправки за границу и других расходов. В итоге нам
все же удалось собрать почти полмиллиона рублей и напечатать 145 экземпляров,
благодаря энтузиазму поклонников у нас даже появилось нечто вроде маленького
фан-клуба.
“ИЛ” А почему вы не организуете НКО,
чтобы получить помощь от Британского совета, например?
А. К. Ну, во-первых, вы видите, что
сейчас происходит с НКО и под какое
количество проверок они попадают, особенно если деньги нам будет давать
Британский совет. А во-вторых, все равно нам тогда надо будет вести бухгалтерию
— то есть появится какая-то дополнительная
организационная работа. А у нас, вообще-то, у каждого восьмичасовой рабочий
день в своей компании, где мы зарабатываем деньги на жизнь. Так что это просто
физически невозможно. У меня после восьмичасового рабочего дня остается еще
часов шесть или восемь на книжку, из которых три уходят на переписку со всякими людьми, которым я пишу буквально “Поддержите нас,
пожалуйста”, а еще три часа нужно заниматься текстом. Поэтому я сейчас и
подумать не могу о том, чтобы создать официальную организацию, хотя это в
чем-то и облегчило бы нам жизнь. Может быть, когда-нибудь потом.
“ИЛ”. Планируете ли вы продолжать
вашу, как вы сказали, серию? И какая пьеса будет следующей?
А. К. Если заглядывать в будущее, то
мне хотелось бы продолжать делать режиссерские версии. Если брать того же Дорана, то у него есть и другие прекрасные спектакли:
“Макбет”, “Отелло”, которые тоже собрали много премий и тоже строятся на
особенной работе с текстом.
Но,
возможно, мы изменим Дорану. Есть такой не театральный
режиссер, телесценарист и драматург Рассел Ти Дэвис,
который сейчас снимает адаптацию “Сна в летнюю ночь” для Би-би-си, ее будут
показывать в апреле следующего года. Мы очень ждем этого — Рассел Ти Дэвис тоже отличается великой любовью к Шекспиру, у него
очень острое чувство драматизма, и мы, возможно, возьмемся за его “Сон в летнюю
ночь”. Может быть, нам просто хочется комедии, потому что брать, скажем,
“Макбета” после “Гамлета” — это умереть под грузом ответственности. Поэтому нам
хочется чего-то полегче. Но то, что третья книжка в
серии будет, я очень и очень надеюсь.