Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2015
В настоящей
рубрике представлены три писателя. Творчество каждого из них — важная веха на
пути португальской словесности из XIX века в век XX. Первого из них Фернандо
Пессоа называл одним из трех великих поэтов Португалии, второй был его близким
другом, с которым он делился идеями, восхищался его творчеством и совместно с
ним издавал журнал. Душу третьей Пессоа назвал близнецом своей души. Кто же
они, стоявшие на пороге ХХ века?
Во второй
половине ХIX века в газетах и журналах Лиссабона,
Порту и Куимбры начинает публиковаться никому не известный молодой негоциант
Сезариу Верде (1855-1887). Португальские критики и литераторы того времени не
приняли молодого автора. Их раздражало его новаторство. Непризнание и даже
травля молодого поэта в печати ускорили его смерть: Верде умер от туберкулеза,
не дожив до тридцати двух лет. Время расставило все и всех по своим местам:
именно благодаря Сезариу Верде в португальскую поэзию вошел натурализм и
реализм; более того, творчеству Верде суждено было стать предтечей нового
движения в литературе Португалии — модернизма.
В чем же
заключается оригинальность дара Верде, позволившая ему сыграть такую заметную
роль в португальской и мировой поэзии? Как и другие реалисты, Верде ценит в
поэте точность всех пяти чувств. Но он идет дальше: отстраняясь от предметной
реальности, пересоздает, перестраивает увиденное и воскрешает его в своих
стихах: “В подзорную трубу с одним стеклом / Сюжеты я ловлю” (“Мир чувств
западного человека”). Неповторимый поэтический голос Верде
складывается из поразительного чутья при выборе стиля произведения в
соответствии с его “материалом”, доведения до максимального совершенства
поэтической техники, из объективности, предметности его поэзии и сдержанности
чувств, из своеобразия языка, в котором, на удивление естественно, приживаются
и сельскохозяйственные термины, и реалистичные описания физического труда, а
роль подлежащего очень часто выполняют прилагательные (это видно даже в
названиях его стихов: “Слабая”, “Тщеславная”,
“Великолепная”).
Фернандо Пессоа, родившийся через год после смерти Сезариу Верде, считает себя его современником, но не
потому, что мог бы написать такие же стихи, а потому, что у него, по его
словам, та же самая “субстанция стиха”, что и у Верде. Пессоа
сам пояснил это в посвященном Верде стихотворении, написанном от имени своего гетеронима Алберту Каэйру. Он
называет Верде земледельцем, по своей воле ставшим узником города. Верде и стал
предтечей знаменитого Мастера, Учителя других поэтов, Алберту Каэйру, которому Пессоа подарил
авторство цикла стихов “Охранитель стад” — лучшего, по его мнению, из всего им
созданного.
Если Сезариу Верде — старший из трех поэтов, представленных в
этом разделе, — был предвестником модернизма, то Мариу
де Са-Карнейру (1890-1916) можно назвать первым
португальским модернистом. Родившийся в семье зажиточных буржуа, Мариу начал писать стихи с двенадцати лет, в двадцать два
года познакомился с Фернандо Пессоа, а в 1915 году
вместе с Фернандо Пессоа, Алмадой
Негрейрушем (художником и писателем) и еще двумя
художниками основал журнал “Орфей”, выдержавший два выпуска в 1915 году.
Материалы этого журнала и дали начало португальскому модернизму. Журнал был
назван “Орфеем” в знак того, что его основатели творят новое искусство —
модернизм, не оглядываясь на прошлое (как не должен был оглядываться Орфей,
спускаясь в Аид). За это отношение к традициям журнал и навлек на себя гнев
признанных литераторов Португалии. Его авторов, особенно Са-Карнейру
и Алвару де Кампуша (гетеронима Фернандо Пессоа),
объявили безумцами. Третий номер “Орфея” не вышел еще и из-за материальных
затруднений. Как и Сезариу Верде, Са-Карнейру
умер совсем молодым: в двадцать пять лет депрессия привела его к самоубийству.
Фернандо Пессоа писал о трагичности дара Са-Карнейру,
доминирующими темами которого и в стихах, и в прозе были: самоубийство,
извращенная и анормальная страсть, переходящая в безумие. Ярко выраженный
пример этого — самая известная повесть Са-Карнейру
“Исповедь Лусиу”. В повести “Безумие” автор
спрашивает читателя: что же такое — безумие? Видеть вещи иными глазами, нежели
обычные люди, давать им другие имена, думать по-иному — это безумие? Не потому
ли таких людей считают безумцами, что они — в меньшинстве? По словам Фернандо Пессоа, только гениям боги дают красоту и наказывают их за
это сознанием ее скоротечности, ее смертной участи. Страх перед старостью,
отнимающей красоту, мучает молодого героя “Безумия”, талантливого художника,
счастливого мужа и любовника. И герой повести наконец
находит способ избавиться от своих страхов, жуткий способ…
Влияние
Са-Карнейру испытала на себе вся португальская поэзия ХХ века, особенно второе
поколение модернистов, сгруппировавшееся вокруг журнала “Присутствие”
(“Presença”) в 1927 году, уже после смерти молодого поэта.
Флорбелу
Эшпанку (1894-1930) некоторые литературные критики
причисляют к символистам. Утонченностью и совершенством формы ее поэзия близка
и к парнасцам. Но большинство критиков отмечают самобытность ее творчества, не
шедшего в ногу ни с одним литературным течением того времени. Флорбела не была поэтом-модернистом, она не производила
никаких экспериментов с формой своих стихов, как это делали, например, Са-Карнейру и Фернандо Пессоа. Ее
поэтическая форма — сонет. Кроме стихов, у Флорбелы
вышли две книги прозы — коротких эссе. Но смелость выражения
чувств, яркий эротизм в сонетах Эшпанки в
патриархальной Португалии той эпохи, ханжески осуждавшей любые проявления
живого чувства в женщине, выделяют ее среди поэтесс, а чарующий аромат цветущей
женственности в ее книге “Равнина в цвету” стал, по словам португальского
писателя Антеру де Фигейреду,
памятником сердцу португальской женщины прошлого, настоящего, всех времен.
Именно благодаря
“Равнине в цвету”, увидевшей свет уже после смерти Флорбелы,
Эшпанка стала известной. Она не увидела этой
выстраданной ею книги, покончила с собой в возрасте тридцати шести лет, ушла
молодой, как и Верде, и Са-Карнейру.
Возможно,
родство душ Флорбелы и Пессоа
объясняется тем, что Флорбела — также трагическая
актриса, она примеряет на себя маски: то Лилит, то
Евы, то предстает в образе Девы Марии. Противоположные чувства, противоречивые
голоса сливаются в ее сонетах в один многоголосый хор. Думается, что эти строки
из сонета “Быть поэтом” могли бы принадлежать и Фернандо Пессоа:
Поэтом
быть — быть выше, больше всех…
Как
нищий царь, чьей все подвластно воле
По
обе стороны Вселенской Боли,
Дарить
печаль взыскующим утех!