Перевод Ирины Фещенко-Скворцовой
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2015
VII
Когда бы осужден я был заране[1]
На жизнь без жизни, тлеющую где-то
Дождливой ночью, ночью без рассвета
Среди подводных скал воспоминаний…
Как если бы в предутреннем тумане
«Не будь ничьим», — вещала мне комета…
О цели вопрошал я без ответа
И ждал грядущего без упований…
Когда б я был метафорой ничтожной,
В стихах поэта ноткою тревожной,
Того, кто умер, слабый и больной,
В бою, на пораженье обреченном,
Припав лицом к развернутым знаменам
В последний день империи одной…
X
Из вечности, где некогда блуждала,
Пришла ко мне вот эта жизнь. И странно
Из существа, что было первозданно,
Путем неведомого ритуала
Из дальних блесков, гаснущих устало,
Из ностальгии, ноющей, как рана,
Неясных криков, слышных из тумана,
Та сущность родилась, что мною стала.
И в том, что было мною, тучей грозной
Нависло небо в серой тишине,
Ложилась ночь, дождлива и беззвездна…
Ищу в душе, что я берег бы свято, —
Пустыня там, где Бог имел во мне
Забвенья
средоточие когда-то…
XI
Я – полотно, сейчас на мне картину
Напишет мастер. Знал я наперед:
Коль душу я, покорствуя, отрину,
Мое начало целью расцветет.
Что до того, пусть осень паутину
Плетет, и скуки нарастает лед,
И до причуд души, что сквозь рутину
О царских почестях в чаду поет?
Рассеян… Веером сложилось время,
Душа – высокий свод, и в ней простор…
А скука? Боль? На миг забыто бремя…
Для обновленья крылья распростер,
И на земле, куда достанет око,
Полета тень трепещет одиноко…
XII
Пастушка, ты брела в густых туманах
Путем несовершенства моего –
Прощенья жестом было для него
То стадо между трав благоуханных…
«Ты королевой будешь в дальних странах», —
Однажды предрекли, но отчего
Ушла, меня оставив одного?
Лишь тень скользит от юбок домотканых…
И быть тебе, как прежде, той же девой,
И в дальних землях в облике знакомом,
Пастушкой тихой, а не королевой,
Идущей вдаль пастушкою простой,
А мне – мостом непрочным над разломом
Меж будущим
неясным и мечтой…
XIII
Посланец я, но от меня таят
Посланий смысл, и речь моя потоком
Слетает с губ, и мню себя пророком,
И сам как будто надвое разъят…
Я тот, чьи прорицанья свет струят,
И я – ничтожный червь во рву глубоком,
И миссия моя – к людским пророкам
Внушает мне презренья грозный яд…
А вдруг умолкнет голос отдаленный,
И сам себя на царство я венчал,
Своей гордыней страшно ослепленный?
Но ширится высокая тревога,
Оттуда, из начала всех начал…
И – вот оно,
прикосновенье Бога…