Перевод со словацкого Людмилы Широковой
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 2015
Мирко успел заскочить в вагон в самую
последнюю минуту, и вскоре состав тронулся на север. По прежним поездкам он
помнил, что поезд Братислава-Кошице идет сначала на
север, а потом в Жилине сворачивает в их сторону, на восток, до самого Кисака, где надо пересесть на местную ветку, которая и
приведет его домой. Купить билет на вокзале он уже не успел и теперь растерянно
стоял в тамбуре, прилепившись носом к дверному стеклу, и судорожно размышлял,
что делать дальше. Однако голова не работала, толку от нее не было никакого. И
так всякий раз, когда он нуждался в ее помощи… За стеклом все быстрее
уносилась прочь занесенная снегом платформа, потом пролетело и серое унылое
здание вокзала с фигурками закутанных людей, мелькавшими, словно при ускоренной
съемке, хотя на самом деле они стояли неподвижно. Сквозь стекло он ощущал, как
ему прямо в нос бьет густой снег. Метель, поднявшаяся еще ночью, разошлась не на
шутку. Мирко возвращался домой из Братиславы, где он
три месяца пролежал в психиатрической больнице. Ну да, он хотел совершить
самоубийство и уже сделал это, но не повезло — его нашла мать, и он остался
жив. Да, невезуха. Невезение преследовало его с детства, он был стопроцентным
неудачником, ему никогда ни в чем не везло. Вот хоть и сейчас: он собирался
выехать более ранним поездом, но не получилось, поскольку доктора Убийко не было на месте, а тот молодой врач, который должен
был дать ему выписку, сперва болтал со всеми подряд, а
потом его куда-то вызвали. Мирко пришлось безропотно
дожидаться своей очереди. Ему очень хотелось повидать доктора Убийко, с которым подружился, когда тот вытаскивал его из
этого дерьма, но, видимо, доктора не было в больнице, иначе
он наверняка пришел бы…
Мимо
Мирко пробирались взад и вперед запоздавшие пассажиры
с сумками на колесиках и с рюкзаками, отыскивая в переполненном поезде
свободные места. Один из них, очкарик с видом умника-всезнайки, направился в
уборную, поставив сначала свой рюкзак возле Мирко с
просьбой посторожить. Когда он вернулся, Мирко
набрался смелости и спросил, как ему быть и где бы присесть, но про билет на
всякий случай промолчал. Попутчик объявил, что поезд битком набит, в некоторые
вагоны пускают только с плацкартой, и свободных мест нет даже в первом классе,
поскольку там едут артисты. “Артисты?” — удивился Мирко.
“Ну да, целая куча звезд, едут из Братиславы в Кошице.
На машинах из-за заносов не проедешь, вот они и отправились на поезде”, —
объяснил очкарик-всезнайка. Звезды здесь, в этом поезде?! Мирко
так разволновался, что забыл о главном: едет-то он безбилетником. Он перевел на
попутчика расширившиеся от возбуждения зрачки своих темных глаз, но того уже и
след простыл. Через миг в дверях мелькнуло его очкастое
лицо, прокричавшее напоследок, чтобы Мирко шел в
вагон-ресторан, где можно сидеть без плацкарты, а билет ему продаст проводник.
Потом лицо исчезло. Догадался, значит, что Мирко едет
зайцем…
Вагон-ресторан…
Ладно, можно и в вагон-ресторан, хотя почему именно туда? Из-за контролера?
Наверное. Там он не так будет бросаться в глаза. И может, там таких, как он,
много. И пива там можно выпить… Мама бы предпочла, чтобы он выпил кофе, но
ему больше по вкусу пиво. Она все время пичкала его кофе, после того как он
вернулся из наркодиспансера. А ведь все было совсем
не так, никаким наркоманом он не был. Пацаны приняли
его в свою компанию, ну и пришлось с ними однажды попробовать наркоты, правда,
он сразу же отрубился и чуть концы не отдал, еле
откачали. Конечно, с компанией пришлось расстаться. Пацаны
его теперь ни в грош не ставили, обвиняли в том, что он натравил на них
полицию, это его порядком подкосило. И мама тоже, как вернулся домой после
лечения, все его пичкала: “Мирко, выпьешь кофе?” Приставала к нему с этим кофе с утра до вечера, Мирко
лежал в полной депрессухе лицом к стенке, а она все
свое: “Хочешь кофе, Мирко? Я сейчас сварю!”
Это ей так врачи велели, но он-то кофе не любил. И теперь лучше было бы выпить
кофе, чтобы только она была довольна, но ему больше по вкусу пиво. Деньги у
него были, те, которые она ему послала, — “евры”, как
у них в семье говорили. Деньги она на дорогу посылала, а он билет-то и не
купил. Безбилетник, значит. Его ведь и поймать могут. И в полицию отправить.
После того случая с полицейскими, когда он просидел целый день в обезьяннике,
было как-то стремно. Тогда при обыске у него дома
нашли малюсенький пакетик, который пацаны у него
спрятали. А в пакетике было кое-что завернуто, понятно — что; потом из-за этого
такая головомойка была… Он никого не выдал, хотя самого хотели в тюрягу
закатать. Помогло только заключение психиатра, что у него, мол, какое-то
умственное… В общем, что-то умственное… Скорый
начал притормаживать. Мимо Мирко пробежал проводник,
громко объявляя, что поезд подъезжает к станции Трнава.
Мирко инстинктивно отпрянул от проводника, ведь
очкарик говорил ему, что нельзя здесь стоять просто так, без билета, однако
проводник не обратил на него никакого внимания и проверять билеты пока не
собирался. Поезд словно набрал всю свою тормозную мощь, напрягся и остановился.
Наверное, так же останавливаются и самолеты. А может быть, у них еще больше
мощи… Тут он снова вспомнил, в каком глупом положении находится. Нерешительно
взглянув на вокзальную табличку “Трнава”, Мирко поднял с пола свою дорожную сумку. Он совсем было
решил сойти с поезда, но внутри вдруг что-то переклинило, и он двинулся с
сумкой в руках к вагону-ресторану, откуда небольшими группками выходили молодые
люди с пивными бутылками. Они тоже говорили про звезд.
Те, мол, едут первым классом, это как раз рядом с вагоном-рестораном. Мирко обожал звезд и знаменитостей, о которых каждый день
читал в бульварной прессе. Даже будучи в психбольнице, покупал “Новое время” в
газетном киоске во дворе. Политику он вовсе пропускал, спорт быстро
пролистывал, зато очень внимательно читал светскую хронику. Благодаря прессе он
знал в подробностях, что делают знаменитости, с кем живут и с кем дружат, какие
у них машины, как они качаются и делают пластические операции — и все это
переживал всерьез. Тот очкарик и парни с пивом разбудили в его мозгу дремавших
тараканов. А вдруг ему удастся живьем увидеть звезд, а то и познакомиться с
ними? Он решительно пробирался по коридорам переполненного поезда, трясясь на
шатких переходах между вагонами. И наконец, в радостном предвкушении вошел в
вагон-ресторан.
Однако
здесь его ждало разочарование — в вагоне сидели только двое пассажиров, один
потягивал пиво, второй — кофе. Мирко обоих как следует рассмотрел, но это были никакие не звезды, не
знаменитости. Очкарик все, конечно же, выдумал, ну откуда им тут взяться? Они
живут совсем в других местах и совсем по-другому, уж Мирко-то
мог бы о них порассказать… Они не поехали бы поездом, какие бы заторы на
дорогах ни были. Они полетели бы на самолете или на каком-нибудь шикарном
вертолете… Или на сверхзвуковом аэротакси… Мирко
сел за столик и заказал у официанта пиво. Вагон-ресторан стал постепенно
наполняться разными людьми. Самыми обычными, Мирко на них время от времени поглядывал, но все
понапрасну, конечно же, никаких звезд… Лучше уж смотреть в окно на занесенные
снегом окрестности. Но и это не всегда удавалось, сугробы местами намело так
высоко, что ничего не было видно, да к тому же в вагоне стало темно, и
официанту пришлось включить маленькие лампочки. Казалось, Мирко
так и просидит здесь до прихода контролера, как вдруг открылись двери первого
класса, и в вагон-ресторан вошла женщина. Мирко
вытаращил глаза: женщина выглядела, как настоящая звезда. На плечи была
накинута легкая шубка, глаза закрывали темные очки, чтобы никто ее не узнал, но
Мирко сразу же понял, кто это. “Боже ты мой, Диана!
Красавица Диана!” — чуть не крикнул он, но в действительности просто разинул рот, словно хотел крикнуть, и уже не смог закрыть
его, да так и остался сидеть в странном оцепенении с широко разинутым ртом. Его
немного смутило то, что Диана направляется в уборную, которая была в
противоположном конце вагона-ресторана, но тут же успокоился, представив себе,
что она идет вымыть руки или еще зачем-нибудь таким… Мирко
давно обожал Диану, считал ее идеальной женщиной. И не
какой-нибудь там, ведь Диана — артистка, у нее и “Оскар” есть, да что там —
целых пять “Оскаров”! Но сейчас она была какая-то задумчивая, Мирко даже показалось — печальная. Ну, ясное дело — Юрай. Совсем мальчишка, а тоже мне — муж. Совершенная
женщина все-таки не может жить с таким сопляком. Мирко хоть сейчас смог бы заменить его. Хотя нет, пожалуй,
не смог бы, все-таки он ее не достоин. Совершенной женщине нужен совершенный
муж, рядом с которым она была бы еще совершеннее. Даже не так, ведь она уже не
может быть еще совершеннее, она самая совершенная из всех женщин, когда-либо
живших на земле! И Юраю пора бы это понять. Ну ладно,
а как же бедный Гвидо? Мирко стало грустно, когда он представил,
как после развода звездных родителей страдает их маленький сынок… Тут Диана
появилась вновь, покинув столь непривлекательное место. Когда за ней с
жужжанием закрылись раздвижные двери, официант обронил, что в первом классе
уборная не работает. Как это странно, Мирко никогда и
в голову не приходило, что обожаемая звезда может ходить в уборную. Вскоре
двери первого класса вновь разъехались, и внутрь потянулись другие звезды.
Посетители вагона-ресторана с удивлением взирали на дефиле знаменитостей в
шубах и темных очках, которые дружно направлялись в то же самое место…
Дефиле
быстро закончилось, и звезды удалились. Уже стало казаться, что все это было
наваждением, мимолетным сном или каким-то кинотрюком, но тут снова зажужжали
двери, Мирко повернул голову и увидел Диану. Так
значит, она вернулась! Однажды он говорил про нее с доктором Убийко, который его вполне понимал и сказал даже, что Диана
действительно штучка что надо. Сейчас она недовольно оглядывалась по сторонам,
поскольку все столики были заняты. Диана подошла к официанту, и тот указал ей
на свободное место рядом с Мирко. Пара, сидевшая
спереди, поблизости от него, собиралась уже расплачиваться; и Мирко затаил дыхание, когда Диана подсела к нему на край
сиденья. “Спокойно, спокойно, ничего особенного не происходит”, — твердил он
про себя, но это нисколько не помогало, его возбуждение все нарастало. Мирко отхлебнул пива, но рука его задрожала, и он облил
скатерть. Быстро отодвинув кружку, он судорожно сложил руки на коленях. Черт,
вот непруха! Однако, к счастью, Диана его не замечала, она сидела, наполовину
отвернувшись, и явно готова была встать и пересесть на другое место. Тут снова
распахнулись двери первого класса, и в вагон легкими шажками вбежали двое
изящных светловолосых молодых людей. Один из них воскликнул странным, почти
женским голоском: “Дианочка, и вы здесь? Вы тоже
едете на бал в Кошице? Будете ведущей?” Диана
кивнула. “А мы — в Рожняву, с мюзиклом. Танцевать. В
этом поезде едет весь словацкий шоу-бизнес!” Второй молодой человек защебетал:
“Ой, его даже можно назвать — скорый поезд ▒Шоу-бизнес’!”. “Да, да, скорый
поезд ▒Шоу-бизнес’!” — с восторгом подумал Мирко, и у
него сразу же поднялось настроение. Он перестал думать о парочке молодых людей,
хотя сидел поблизости и был настороже, и представил, как сам едет в скором
поезде с табличкой “Шоу-бизнес”, и у каждого окна какая-нибудь звезда — Анджелина Джоли, Мадонна, Майкл… вообще-то нет, Майкла
уже нет в живых… Молодые люди побежали в уборную.
Мирко пришел в себя, когда Диана вдруг
пересела, ну вот, столик, наконец, освободился. Мирко
глядел на ее спину с элегантно накинутой норковой шубкой и тер глаза, словно
убеждаясь в том, что все это ему не снится. После пива он заказал можжевеловку,
залпом опрокинул стаканчик и тут же заказал у официанта еще. Потом он уже
просто сидел, развалившись, и с глуповатой улыбкой любовался открывающейся
перед его взором картиной. Тем временем в вагон-ресторан приплыли другие
звезды. Пришла Сиса, которая похвасталась Дианочке, что будет петь на балу, за ней — Здена и Марта, которые, как они рассказали, сыграют в
антрепризе на сцене Дворца искусства. Пришла еще одна молодая театральная
актриса, которую коллеги-актеры расхваливали за роль в трагедии Шекспира, но на
восток она ехала представлять в сельских домах культуры сценку из
телевизионного сериала. Посетители вагона-ресторана узнавали в ней популярную
сериальную героиню, и кто-то даже окликнул ее по сериальному имени… Еще
пришел какой-то иностранец, который бросил беглый взгляд на дам в мехах и
темных очках, щебетавших хорошо поставленными актерскими голосами, и сделал
недоуменное лицо…
Звезды
подсели к Диане и заказали чай. Между ними завязалась приятельская беседа; они
дружно ругали эти ужасные зимние поездки, когда из-за заносов нельзя ехать на
машинах, а в первом классе ко всему прочему не работает уборная. Мирко слушал их, правда, исподтишка, боясь показаться
невежливым, и внутреннее напряжение в нем как будто ослабло. Ему в голову
пришла шальная мысль — что, если их чем-нибудь угостить? Мысль эту он тут же
отбросил, но совсем избавиться от нее не мог. Что, если бы звезды выпили с ним
по стаканчику? Мирко тут же громко позвал официанта и
заказал можжевеловку для всей компании. Артистки прыснули со смеха. “Но я не
пью можжевеловку”, — бросила Здена в его сторону. “Я
— Мирко”, — представился он. “Так закажите коньяк, Мирко, если уж на то пошло”, — сказала Здена
и повернулась к своим друзьям. Мирко вспомнил статьи,
где писалось о властном характере Здены, которая, по
слухам, держала своего молодого дирижера в ежовых рукавицах и прибегала к
искусственному омоложению, поскольку лет ей было уже порядочно. Мирко нравились ее волосы, они выглядели, как настоящие…
Он позвал официанта и изменил заказ на коньяк. Здена
обернулась к нему снова: “А я — Здена, очень
приятно”. Певица Сиса, о которой писали, что у нее
русские корни, сначала отнекивалась, ей мол, из-за голоса пить нельзя. “Тоже
мне, русская”, — подумал Мирко про себя. Но Сиса, словно услышав это, тут же заявила, что одна рюмка
коньяку ей, пожалуй, не повредит. “И чтоб это был самый дорогой коньяк!” —
крикнул Мирко. Появился Йожко
в красной куртке — Мирко читал, что он спортсмен, что
он все время бегает и тренируется. “И для этого господина коньяк!” — крикнул Мирко. Йожко пожал плечами, мол,
почему бы и нет, а выпив коньяк, выдал целый залп актерских анекдотов. Они были
такие прикольные, что все просто покатывались со смеху, а у Мирко
совсем поехала крыша. Он хохотал как сумасшедший и все порывался заказать еще
коньяку, думая, что так оно и положено. К этим знаменитостям он питал самые
горячие чувства, ему казалось, это самые близкие ему люди на всем белом свете.
Но вскоре звезды стали его одергивать, говоря, что им уже достаточно и не надо
вводить их в искушение, поскольку впереди тяжелая работа. Мимо них прошел еще
один известный певец, артистки подвинулись, приглашая его подсесть, потом
появился какой-то самый обычный с виду тип, и артистки завопили: “О, Клинтон!
Клинтон, неси сюда саксофон! Неси сакс, Клинтон!” Клинтон вернулся и принес саксофон.
Едва
Клинтон начал наигрывать на саксофоне, подлетели блондинистые танцоры и стали
танцевать. Сиса затянула навязчивый хит, известный
певец тут же рискнул вступить вторым голосом. Йожко
попытался присоединиться третьим, но до невозможности фальшиво, поскольку у Йожко не было слуха. Тут начали подпевать и артистки. Снова
все смеялись, и Мирко хотелось смеяться вместе с
ними, однако что-то вдруг разладилось, на него уже никто не обращал внимания,
хотя еще минуту назад они были такими друзьями. Что же случилось? Мирко поспешно подозвал официанта и хотел заказать еще
коньяка на всех, но Здена, только что такая веселая, вдруг резко переменившись, промолвила ледяным
тоном: “Кончай, понял?!” — и так посмотрела на Мирко,
что тот даже испугался. Его окатило холодом с головы до ног. В этот момент
появился контролер и потребовал у пассажиров предъявить проездные документы. Мирко вдруг вспомнил, что едет зайцем. Он хотел потихоньку
объяснить все контролеру, но того объяснения нисколько не интересовали, он
заявил, что билет ему продаст, но еще и штраф возьмет. Тут, размахивая счетом,
в дело вмешался официант, требующий, чтобы Мирко
расплатился с вагоном-рестораном. Мирко боялся, что
звезды все это заметят, но они, к счастью, смотрели только на Клинтона и во
весь голос подпевали мелодии его саксофона. Йожко
разошелся и взвизгнул на народный манер “у-ю-ю!”, запевая песню “На Кралевом лугу”, которая, мол, как раз подходит для этого
края под Татрами. Это “у-ю-ю!” подхватили и остальные.
Денег
у Мирко было маловато. Выяснилось, что их хватит либо
на билет, либо на ресторанный счет, в том-то и была загвоздка. Официант что-то
зашептал контролеру, тот вроде стал возражать, но, в конце концов, согласился,
и официант выгреб у Мирко все деньги. Когда через
четверть часа состав остановился на вокзале города Спишска
Нова Вес, контролер, не долго думая, ссадил Мирко с поезда, подтолкнув его с подножки, и швырнул вслед
дорожную сумку, которая потонула в глубоком снегу. А скорый поезд “Шоу-бизнес”
понесся дальше на восток.
Мирко выкопал сумку из сугроба,
повесил ее через плечо и в растерянности остановился на перроне посреди толпы
пассажиров, явно спешивших по своим домам. Куда теперь идти, что делать? Он
машинально сунул руку в правый карман. Что это там? В кармане обнаружилась забытая
мелочь, всего полтора евро. В голове у него прояснилось, и он направился
прямиком в забегаловку, примеченную им у вокзала. Местные завсегдатаи только
мельком взглянули на нового посетителя и продолжили застольную беседу. Мирко купил у стойки пиво, сел и, наклонившись над кружкой,
стал разглядывать спорящих. Допив, он взял вторую кружку и только теперь
решился подсесть со своим пивом к одиноко сидевшему мужичку. Мирко заговорил с ним: “А я из Братиславы еду. В поезде со
мной был сам Йожко, он мой приятель. Мы с ним даже на
▒ты’. Я с ним коньяк пил. И не только с ним, там были все звезды. Здена, и Диана, и Марта тоже. И со всеми я на ▒ты’”. —
“Серьезно? — удивился мужичок, который, как и Мирко,
каждый день читал “Новое время”. — Неужели и Здена?! А правда, что у нее там что-то с этим самым… поскольку,
вроде, ее дирижер?..” — полюбопытствовал он и заказал Мирко
стаканчик можжевеловки. Мирко с видом знающего
человека произнес: “У Здены властный характер. А вот
Диана пригласила меня к себе домой, нужно ей только еще позвонить…” — “А где
она живет? — спросил мужичок, опрокинул стопку, подождал, пока то же сделал и Мирко, и заказал еще. Мирко вдруг
почувствовал себя обязанным и в благодарность за угощенье начал болтать
напропалую. Он наговорил кучу всякой всячины — и о том, что видел сам, и о том,
что прочитал в газетах. Про Диану он рассказал, что она живет в Братиславе, вот
только никак не вспомнит, на какой улице. И что там кругом сады и деревья, а у
Дианы есть даже бассейн, где она плавает без купальника. “В бассейне?” —
удивлялся мужичок. А Мирко хвастался: “В прошлый раз
я там тоже искупался… Почти час плавал, вместе с Дианой”. — “А как же Юрай?” — поинтересовался мужичок. “Юрай
— молокосос”, — отвечал Мирко,
после чего мужичок возвестил на всю забегаловку: “Да этот парень со всеми
знаменитостями знаком! А с Йожко так и коньяк вместе
хлещут! Только что хлестали, в скором поезде”. — “С Йожко,
из ▒Приемного отделения’? — спросил кто-то. — Да уж, с него станется, он
холостой, может себе позволить…”. — “Нет, женился уже”, — возразил кто-то
другой. “Иногда пропускает по чуть-чуть”, — отозвался Мирко.
Мужчины оживились. Перед Мирко возникло еще несколько
стопочек. Однако мужичок не хотел терять первенства и продолжал хвастаться
своим собеседником: “Диана, мол, позвала его к себе домой, только созвониться
надо”. — “Так пускай звонит!” — ввязался в разговор какой-то настырный тип.
“Звони ей!” — повторил его слова мужичок. “Прямо сейчас? Да я мобильник
потерял”, — начал выкручиваться Мирко, хотя
мобильника у него никогда и не было. Тогда настырный рявкнул:
“Врет!” — “Нет, не вру, — оправдывался Мирко, — это
все на самом деле было. Но она мне при посторонних не велела звонить. Такие уж
это люди, не хотят, чтобы им звонили, и все время темные очки носят”. — “Почему
темные?” — спросили мужики. “Чтобы лучше видеть. Вернее, чтобы их не видели,
потому что они — звезды. Ведь каждый на них посмотреть хочет, люди им
надоедают. А сами они больше любят, когда Клинтон им на саксофоне играет”. —
“Клинтон? Тот самый, из Америки?” — удивились мужики. “Не тот, другой. Который на саксофоне играет”. Он начал рассказывать им про
саксофониста, но мужики уже переключились на американских президентов,
добрались и до Обамы, шутка ли, первый негр, который стал президентом Америки.
Потом настырный спросил: “Так когда же ты в гости
пойдешь?” Мирко совсем растерялся и не знал, что
ответить. Мужики захмыкали и умолкли, а настырный снова воскликнул: “А я вот что скажу: ты треплешься, как Палацкий. И врешь,
как цыган. Да он и есть цыган, поглядите, какой чернявый!” — и расхохотался. Но
мужики на это не клюнули и не захотели связываться, к тому же Мирко перестал их интересовать, они уже поняли, что он в самом деле врет. И они вернулись к своему пиву и к
разговорам о жизни в городе Спишска Нова Вес. Мирко был здесь лишним.
Он отдал барменше последние деньги и ушел.
Он
брел куда-то, сам не зная куда. От выпитого у него
кружилась голова. Возле ручья он остановился. Увидел узкий деревянный мостик и
пошел по нему. Посреди мостика он покачнулся, оперся о поручень и судорожно
вдохнул морозный воздух. И тут, словно кто-то толкнул его в грудь, Мирко резко откинулся на спину. Шаткий поручень
переломился, и Мирко плашмя полетел в ручей. Он летел
всего пару мгновений и рухнул, как увесистый мешок. Лед проломился, треща под
тяжестью его тела. Мирко так и остался лежать, даже
не попытался встать на ноги. Да и зачем? Он видел Диану, видел звезд… Возле
его ушей журчала холодная вода. Он смотрел снизу вверх, на звезды, сиявшие на
высоком небе…
Наутро
его нашли уже окоченевшим. Он умер несколько часов назад, еще ночью, от
переохлаждения. Неделю спустя на утренней летучке доктор Убийко
просматривал свежую почту. Он вскрыл конверт, на котором стояла печать
участкового врача Мирко, и прочитал сообщение о
кончине своего бывшего пациента. “Ну как же так?! — воскликнул он, глядя на
присутствующих. — Я парня от самоубийства спас, а он погибает совершенно
бессмысленно, в результате какого-то глупого переохлаждения. Вы можете это
понять?! Скончался от переохлаждения, просто от холода!”