Подготовили Дмитрий Карелин и Тимофей Пастухов
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 2014
Jack Kerouac The
Haunted Life. — Penguin Classics, 2014. — 208 p.
В
1944-м двадцатидвухлетний Джек Керуак теряет объемную
рукопись под названием “The Haunted
Life” (“Жизнь, наводненная призраками”). Через
тринадцать лет ее находят в общежитии Колумбийского университета, после этого
след рукописи снова надолго теряется. Лишь в 2002 году “Жизнь, наводненная
призраками” — уже в качестве лота аукциона Сотбис —
вновь напоминает о себе: неизвестный покупатель выигрывает торги за 95 600
долларов. Снова многолетнее затишье. И все же рукопись попадает к издателю: в
марте этого года, спустя семьдесят лет с момента создания, книга вышла в серии
“Penguin Classics”.
Вновь
обретенный роман Керуака далек от эстетики битников
(хотя через год после его окончания Керуак в соавсторстве с Берроузом пишет “И бегемоты сварились в
своих бассейнах”, книгу, ставшую важной вехой для этого движения); “Жизнь,
наводненная призраками” — это роман воспитания эпохи Перл-Харбора.
Семья
Мартинов живет в провинциальном городе Гэллоуэй, в
Массачусетсе. Главный герой, Питер Мартин, студент Бостонского колледжа,
мечтает выбраться из новоанглийского
захолустья, подальше уехать от своего узколобого дяди Джо, чьими
проклятиями в адрес “черномазых” начинается роман: “Америка уже не та”, —
говорит Джо (он, как и вся его семья, эммигрант). В
то же время отношения Питера Мартина с окружающим его провинциальным миром
намного сложней, чем кажется на первый взгляд.
Провинция
после Перл-Харбора — это жизненный горизонт молодого
американца, будь то Мартин или Керуак, это она
формирует его характер и определяет течение его внутренней жизни: в наследство
от своей лишенной корней семьи ему достаются лишь предрассудки, усугубленные
военным временем; но именно необходимость искоренять их однажды позволит ему и
многим другим, уже не просто персонажам романа, найти способ избавиться от них:
жить в дороге.
Болезненные
попытки осмыслить катастрофу в Перл-Харборе,
неуверенность в будущем, растущий скептицизм по отношению к современным
либеральным и интеллектуальным ценностям — это мысли Питера Мартина, а с ним
самого Керуака и тысяч американцев, чья юность
пришлась на послевоенные годы. “Именно в этом полуавтобиографическом
романе, — по мнению критика “Телеграф” Яна Томсона, — нужно искать истоки
писательского голоса Керуака”.
Пусть
эта книга скорее похожа на набросок, чем на законченное произведение, — дух
времени, благодаря и вопреки которому родилась
литература битников, стоит искать именно здесь.
Slavoj Zizek Event. — Penguin Books, 2014. — 224 p.
Меньше
года назад издательский дом “Penguin Books” представил новую книжную серию “Философия на ходу”
(“Philosophy in Transit”). По концепции в серию будут входить “доступные и
короткие работы по современной философии”. Не удивительно, что одним из двух
авторов, изданных в серии на данный момент, стал словенский философ Славой
Жижек.
В
России и за рубежом в оценках работы Жижека всегда
присутствует какая-то двусмысленность: с одной стороны Жижек — “популярный
философ”, популярный вне академической среды, где его в то же время никто не
читает, с другой, для специалистов, — “крайний пример позерства” (по
определению самого цитируемого, ныне живущего ученого Наома
Хомского). В академической среде его ругают, но все же читают. Присвоение последней
работе Жижека амплуа “короткой и доступной книги по
философии” — отличный пример такой двусмысленности.
Новая
книга Славоя Жижека — это
попытка заново концептуализировать понятие “Событие”
(“Event”). Событием у Жижека
может стать политический переворот, религиозный опыт, возникновение нового
течения в искусстве или интенсивное переживание, например, любовь. Все что
угодно, если это что-то переворачивает повседневный ход жизни и драматически
меняет наше восприятие действительности. Чтобы дать определение Событию, Жижек
отвечает на вопрос: “Что на самом деле происходит, когда что-то происходит?”. В
своей излюбленной манере, обращаясь за примерами то к текстам Платона и
независимому кино, то к квантовой физике и Фрейду, он приходит к такому
определению: Событие — это потеря гармонии, которой никогда не существовало в
действительности. Фразировка, близкая к лакановской
(как известно, Лакана Хомский называл не иначе, как
“забавным шарлатаном”).
Ориентируясь
на эту формулу, Жижек продолжает поиски Событий. Один пример из многих —
прошлогодние антимусульманские погромы в Мьянме,
инициированные буддийским населением штата Рахин.
Вопиющее нарушение нормального хода вещей. Но уверены ли мы, что, например,
миролюбие в порядке вещей для буддистов? Здесь мы кое-что узнаем о буддизме:
“Знаменитый буддийский призыв к бесстрастию, — пишет Жижек, — это призыв
бесстрастно переносить насилие, направленное на других”. Стоит ли после этого
удивляться, “что одной из любимых книг Гиммлера был
▒Сиддхартха’?”.
Обозреватель
“Оксфордского ревю” профессор Кетрик Монохоран в своей рецензии на книгу обращает внимание
читателей на то, что Жижек мало внимания уделяет обстоятельствам, которые
мешают тем или иным Событиям влиять на нас свойственным им образом — выбивать
воображаемую почву у нас из-под ног продолжительное время. Почему те или иные
События вдруг теряют свою разоблачительную силу? В целом же нельзя сказать, что
работа вызвала у читателей желание вести полемику с ее автором — противники и
сторонники Жижека не меняют своих привычек: первые
его не принимают, вторые не читают.
При
отсутствии нормальной полемики (не ограниченной вилкой “шарлатан” — “популярный
философ”) вокруг работ Славоя Жижека
читателям, не вошедшим ни в одну из групп, остается только одно — выстраивать с
этим гегельянцем, марксистом и последователем лакановского
психоанализа свои отношения.
Подготовил Дмитрий Карелин
Jean Echenoz Caprice de la reine.
— Paris:
Minuit, 2014. — 128 p.
Жан
Эшноз — писатель, уже достаточно знакомый
читательской аудитории. На его счету такие серьезные литературные премии, как
премия Медичи и Гонкуровская премия, последняя — за роман “Я ухожу”, одну из
самых известных его работ.
Своей
фантазией и готовностью к экспериментам он давно приучил читателей и критиков:
от каждой его новой книги можно ждать чего угодно. На этот раз непривычным стал
уже сам формат: перед нами сборник из семи рассказов, написанных автором за
последние двенадцать лет (с 2002-го по 2014 год) для различных изданий и
проектов.
Как
подмечает “Монд”, на первый взгляд кажется, будто эти рассказы “писались на
полях крупных его романов последних лет”, — говоря о тех же темах (будь то
жизнь великих людей или Первая мировая война, как в его романе 2012 года “14”),
автор словно намеренно доводит повествование до
предельной компактности, до совершенства, которого требует от художника
миниатюра.
“Чем
короче он пишет, тем больше он — великий писатель”, — начинает свой отзыв для
издания “Журналь дю Диманш” Бернар Пиво, французский журналист и председатель
Гонкуровской академии. На весьма небольшом объеме — всего 128 страниц —
читателя ждет и Вавилон времен Геродота, и Адмирал Нельсон, выписанный точно с
натуры, и страшные годы Первой мировой… Обширная география, внушительный
охват исторических эпох — Эшноз будто сгустил наш мир
и запечатал его, как концентрат, в семь отдельных рассказов-миниатюр.
Мастерство
Эшноза и в том (может быть, даже в первую очередь),
что его мир — реален и убедителен, какой бы смелой ни была его фантазия. Мы
всегда готовы согласиться с ним — мы верим в противоречивый и не слишком
канонический портрет Нельсона с первых же страниц, причем так, словно читаем
свидетельства очевидца, а не автора XXI века. Упрекая Геродота в преувеличении,
Эшноз будто и сам тоже пишет Вавилон с натуры —
только “правдивее”, как невольно верится читателю.
Но,
безусловно, искать, где пролегает граница между вымыслом и историческим фактом,
едва ли стоит. Да и границы этой, наверное, нет — перед нами семь плотных,
слитных и завершенных рассказов-миниатюр, раскрывающих одного из самых
известных французских писателей современности с новой для читателя стороны.
Подготовил
Тимофей Петухов