Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 8, 2014
Издательство «Колибри» («Азбука-Аттикус») выпустило три книги о Второй мировой войне известного британского историка и кинорежисера Лоуренса Риса: Темная харизма Адольфа Гитлера: Ведущий миллионы в пропасть (пер. с англ. Виктора Евменова. – 464 с.); Нацисты: Предостережение истории (пер. с англ. Марии Козловой, Александра Кальниченко. – 448 с.) и Освенцим: Нацисты и «окончательное решение еврейского вопроса» (пер. с англ. Антонины Ивахненко. – 448 с.). И то, что текст об этих книгах появляется в номере, посвященном 100-летию со дня начала Первой мировой войны, — вовсе не тематическая натяжка: с легкой руки Максима Кантора и его прошлогоднего романа «Красный свет» стало уже почти общим местом рассматривать эти две великие войны ХХ века как две части одной большой войны, между которыми просто случился исторический перерыв в два десятилетия.
Действительно, вторая мировая стала естественным следствием Первой, и Гитлер сумел захватить власть именно потому, что «соблазнил» немцев идеей «справедливого реванша». Впрочем, произошло это далеко не сразу, и книги Риса ценны как раз строгим академическим подходом, глубинным анализом тех факторов и обстоятельств, которые способствовали успеху нацистов в 30-е годы. А пространство для такой аналитики очень хорошо задается двумя эпиграфами, предпосланными книге о темной харизме. Первый принадлежит самому Гитлеру: Всю мою жизнь можно считать непрестанной попыткой убеждать людей; а второй – немецкому историку фашизма Конраду Гейдену: Сам факт, что подобный человек сумел зайти настолько далеко в реализации своих амбиций и – самое главное – нашел миллионы усердных помощников и послушных марионеток, — вот феномен, над которым весь мир будет размышлять еще не одно столетие.
Да, ключевым словом тут является, безусловно,
«харизма»; и Рис уделяет много внимания как раз психологическим особенностям
личности Гитлера, который в обыденном общении не производил какого-то особого
впечатления, однако преображался в публичных выступлениях, обладая некоей
иррациональной способностью воздействия на аудиторию. Однако сама по себе
харизма все-таки недостаточна, чтобы ее обладатель мог стать значимой
политической фигурой, — необходимо и стечение внешних обстоятельств, и умелая
политическая игра. И парадоксально то, что сложившиеся в Германии
демократические механизмы (например, чуть ли не ежегодные выборы в рейхстаг в
начале 30-х годов) привели на вершину власти человека, который открыто заявлял о необходимости демонтажа этих механизмов, —
причем каждые выборы увеличивали число его сторонников. И этот давно
подмеченный парадокс формально демократического общества
пока еще до конца не отрефлексирован, хотя остается по-прежнему актуальным.
Еще один требующий осмысления парадокс – это принятие и одобрение вполне просвещенным и культурным немецким обществом этнических и расовых идей, по своей сути животных и хищнических, и согласие с политикой расширения «жизненного пространства» для своего народа за счет других, в цивилизованном отношении якобы не столь полноценных. И тут обращает на себя внимание один исторический нюанс.
Принято считать, что не только тоталитарными диктаторами, но и имперскими агрессорами, которые развязали Вторую мировую войну, поделив Восточную Европу на сферы влияния, были прежде всего Гитлер и Сталин; очевидным свидетельством этого является заключенный в 1939 году пакт Молотова-Риббентропа. Но вот что можно прочесть у Риса: «Гитлер изучил политическую карту мира и обнаружил лишь одну страну, которая успешно разрешила проблему с недостатком пространства для жизни – Англию. В первые годы своего канцлерства Гитлер лелеял мечту о заключении союза с Англией. <…> Германия в октябре 1933 года демонстративно выходит из состава Лиги Наций и отказывается от участия в Женевской конференции по разоружению. Теперь Гитлер попытался заключить отдельное соглашение с Англией. Именно в эти дни выходит на сцену самый странный германский нацист – Иоахим фон Риббентроп. <…> Гитлер сделал его своим личным эмиссаром и отправил в Лондон заключать пакт о ненападении между двумя странами. Скрытый смысл этой предполагаемой дружбы между государствами заключался, по словам бывшего дипломата Рейнхарда Шпитци, в следующем: ▒Фактически Британия и Германия должны были поработить весь мир. Британия должна была властвовать на море, а Германия – от Рейна до Урала’». Как тут не вспомнить классический оруэлловский «1984», где одна из трех мировых тоталитарных сверхдержав, Океания, находится в состоянии перманентной войны с двумя другими, Евразией и Остазией, — то заключая союз с Евразией против Остазии, то наоборот. И в 1935 году было заключено англо-германское морское соглашение, а в 1936-м Риббентропа назначили послом Германии в Великобритании – то есть дружба Гитлера с «Океанией» предшествовала и немецкому аншлюсу Австрии, и тем более пакту с СССР.
К сожалению, в сегодняшнем пространстве политической полемики слово «фашизм» практически утратило четкое семантическое наполнение и превратилось в простое ругательство, к которому прибегают в отсутствие более убедительных аргументов. А книги Риса демонстрируют нам примеры того, что фашизм может произрастать и на вполне цивилизованной почве: и национализм, и агрессия успешно сосуществуют и с демократией, и с культурой. В год столетия Первой мировой войны, когда многие говорят о возможном развязывании Третьей, это должно стать обязательным материалом для размышления. Конечно, не всякий лагерь – это Освенцим, равно как и не всякая аннексия есть агрессия, и не всякий национализм превращается в фашизм, но люди, как известно, должны быть бдительны.