Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 2014
Совместно с радио “Свобода”
Olivia
Laing The Trip to Echo Spring. — Picador, 2014
Книга
Оливии Лэнг “Путешествие к
‘Эко Спринг’” — попытка ответить на вопрос, который
вставал, я думаю, перед каждым читателем и любителем литературы ХХ столетия.
Почему столько лучших писателей нашего века так беспробудно пили? Помогало это
им творить или мешало? Коренятся причины их пьянства в тайнах
их дара, или в обстоятельствах их судеб, или в особенностях их времени, или,
может быть, в ограничениях и запретах того мира, в котором они жили и который
любили, но который был им тесен до удушья?..
Название
книги — “Путешествие к ‘Эко Спринг’”
— цитата из пьесы Теннесси Уильямса “Кошка на
раскаленной крыше”: молодой Брик на вопрос отца, куда он идет, отвечает: “В
короткое путешествие к ‘Ручью Эхо’”, то есть к домашнему бару за порцией виски
с таким названием — Echo Spring.
В книге
шесть героев, все американцы: Эрнест Хэмингуэй,
Скотт Фитцджеральд, драматург Теннесси Уильямс, прозаик Джон Чивер, поэт и прозаик Раймонд Карвер
(по рассказам которого Роберт Олтман поставил
знаменитый фильм “Короткие истории”) и поэт Джон Берримен
— автор “Сновидческих песен”.
Книга
выстроена как путешествие по Америке с остановками в тех местах, где жили,
работали, спивались и умирали эти писатели. Сразу надо предупредить, что
открытия, сделанные автором во время ее путешествия, не только не дали
однозначного объяснения писательского пьянства, но скорей добавили тайн и
загадок. Однако Лэнг достигла другой важной цели.
Используя произведения, письма и дневники писателей и их друзей, она (как
теперь говорят) озвучила те страдания, которые писатели лечили выпивкой, и те,
которые им причиняло их лекарство.
“Современная
жизнь, — писал Хэмингуэй, — часто оказывает
физическое давление, и алкоголь — единственное физическое облегчение”. Наблюдая
поэта Джона Берримена, Сол
Беллоу так объяснял его алкоголизм: “Вдохновение несет в себе опасность смерти.
Если бы он написал то, что мечтал написать, он бы развалился на части. Выпивка
была для него стабилизатором. Она как-то ослабляла эту фатальную
интенсивность”.
Когда-то,
рассуждая о судьбе Эдгара По, Бодлер
охарактеризовал алкоголь как орудие, которое нужно было писателю, “чтобы убить
что-то внутри него — червя, который не желал умирать”.
Во время
путешествия от города к городу и от бара к бару, Оливии Лэнг
мерещатся и другие чувства, побуждавшие ее героев пить. Она начинает книгу
характерным эпизодом. Зимой 1973 года Чивер и Карвер стоят у винного магазина в скованном холодом
Айова-Сити, где оба писателя преподают в местном университете.
Оставалось
несколько минут до 9 утра, когда магазин открывался. Шестидесятилетний Чивер топтался в мокасинах на босу ногу и был абсолютно
нечувствителен к холоду, словно школьник на пикнике.
Пытаясь
угадать состояние этих двоих дрожащих от нетерпения страдальцев — Чивера и Карвера, — двух авторов
едва ли не лучших рассказов в американской литературе ХХ века, Лэнг пишет: “Я начинаю думать, что алкоголь мог быть для
них способом исчезнуть из мира”. И она вспоминает
героя чиверовского рассказа “Пловец”, который,
переплывая дачные бассейны соседей и угощаясь их выпивкой, словно переходит от
одного своего жизненного провала к другому, от одной муки к другой, пока не
доплывает до безумия — то есть до исчезновения из мира. “И время в рассказе, —
пишет Лэнг, — плещется, как плещется в стакане джин с
содовой”.
Роман
Чивера 1977 года “Фальконер”
был закончен уже трезвым писателем, вылечившимся от алкоголизма (но не от
отчаяния). Герой его романа — Фаррагут, — чудом
бежавший из тюрьмы, возвращается к жизни наподобие библейского Лазаря. Это
освобождение героя было для Чивера воплощением его
собственного освобождения. Только для него это была уже неосуществимая
фантазия, которую он, тем не менее, оказался способен волшебным образом
инсценировать и даже пожить в ней.
Чивер и Карвер,
оба умерли рано, и оба — от рака. Карвер — в
пятьдесят лет, в городке Порт-Анджелес, штат
Вашингтон. И этот городок сделан конечным пунктом “Путешествия к ‘Эко Спринг’”. Хэмингуэй и Берримен покончили с
собой. Фитцджеральд умер в сорок четыре года — от инфаркта. Теннесси Уильямс —
в семьдесят один год от передозировки наркотиков.
Пытаясь
разобраться в действенности и эффекте алкоголя, автор книги докапывается до
первых опытов опьянения своих героев. Карвер (судя по
запискам его жены) начал пить, когда влюбился в молодую актрису, будучи женатым
человеком, обремененным семьей. Теннесси Уильямс (как и Чивер)
впервые стал пользоваться освобождающим действием алкоголя, чтобы избавиться от
паники в обществе незнакомых, незаурядных и уверенных в себе людей. Для Хэмингуэя алкоголь был (и остался), образно говоря,
болеутоляющим. Он писал другу:
Беда
вот в чем: всю жизнь как только дела начинали идти из
рук вон плохо, мне достаточно было выпить, чтобы они немедленно начинали
выглядеть гораздо лучше.
Книга
“Путешествие к ‘Эко Спринг’”
— записки путешественника, и, надо сказать, Оливия Лэнг
— замечательный путешественник. Она искренне разделяет любовь Теннесси Уильямса
к Новому Орлеану и ностальгически описывает его ежедневные визиты в бар
“Виктор”, где он попивал бренди “Александр” под звуки джаза маленькой группы
“Клякса”. С такой же интуитивной убедительностью описывает она знаменитое
путешествие Хэмингуэя и Фитцджеральда на автомобиле
из Лиона в Париж, где оба будущих классика напились до потери сознания, сидя
под деревьями под проливным дождем. Она приводит в книге и сердитые оправдания Хэмингуэя, которого обвиняли в спаивании Фитцджеральда:
В
нем трудно было заподозрить потенциального алкоголика, потому что он пьянел
буквально от капли вина. В те времена в Европе мы относились к вину, как к
чему-то такому же здоровому и нормальному, как еда, плюс как к источнику
счастья, благополучия и восторга. Я не мог представить себе обеда без вина или
пива. И я не мог представить себе, что полбутылки белого “Макон”
могут произвести в Скотте такие химические изменения, которые превратят его в
дурачка.
Одно из
достоинств книги “Путешествие к ‘Эко Спринг’” — отсутствие в ней авторского морализирования.
Изредка Лэнг пытается вставить в текст одно-два
научно-медицинских объяснения, но быстро спохватывается, понимая, что медицина
тут не советчик. Все рецензенты отмечают достойную деликатность автора и ее
искреннее сочувствие своим героям, которых она пытается не судить, а понять.
Конечно,
после такой книги появляется соблазн связать склонность к алкоголизму с
талантом и особенностями творческих натур. Однако если это — проклятие таланта,
то почему не пили Марк Твен, Торнтон Уайльдер, Сол Беллоу, Джон Апдайк? Даже Иосиф Бродский выпивал, но не пил — во времена, когда пили все. Какими душевными
силами обладали эти писатели, что были в состоянии трезвыми перенести жизнь со
всеми ее испытаниями?
И еще
один факт, который может добавить что-то не к разгадке, а скорей к загадке
писательского алкоголизма: к Сергею Довлатову многие (особенно сердобольные
женщины) приставали с вопросом, почему он пьет. Страдания? Сомнения? Стресс? И
однажды Сергей сказал: “Ну, поверьте моему честному слову — я пью потому, что
мне это очень нравится”.