Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2013
О трагической и
героической участи, выпавшей во Второй мировой войне
на долю Польши, мы знаем немало, но, как выясняется, далеко не всё. Раскрывать
новые страницы борьбы поляков за свободу и независимость помогают личные
свидетельства участников исторических событий. Сразу две исключительно важные
для понимания польской истории этого периода книги вышли в прошлом году.
Первая
из них — На бесчеловечной земле Юзефа
Чапского (Москва-Вроцлав: Летний сад; Коллегиум
Восточной Европы им. Яна Новака Езёранского.
— 476 с.); перевод выполнен участниками семинара “Трансатлантик”
при Польском культурном центре под руководством К. Я. Старосельской: Е. Барзовой, Г. Мурадян, Е. Губиной, М. Алексеевой, С. Раввой, Е. Шарковой, Х. Суртой, Н.
Кузнецовым, В. Волобуевым.
Уникальная жизнь Чапского с ранних лет была связана с
Россией. Он родился в 1896-м, в годы Первой мировой
был кавалерийским офицером русской армии, окончил юридический факультет
Санкт-Петербургского университета; в 1918-м уехал в уже независимую Польшу,
несколько лет прожил во Франции, затем вернулся, с началом Второй мировой был
призван в польскую армию и уже 27 сентября 1939-го под Львовом попал в плен к
частям Красной Армии. Собственно, с этого момента и
начинается данная книга, первую (меньшую) часть которой составили Старобельские рассказы — воспоминания о пребывании в
лагере военнопленных с осени 1939-го до весны 1940-го, а основную часть —
повествование о формировании на территории Советского Союза польской армии
генерала Андерса (в чем Чапский принимал самое
активное участие) и о ее истории вплоть до памятного сражения под итальянским Монте-Кассино.
Главный же нерв
этой книги то, что постоянно волнует и гложет автора и не дает ему покоя эти
несколько “советских” лет — вопрос о судьбе польских военнопленных из лагерей в
Старобельске, Козельске и Осташкове. О Катыни стало
известно только весной 1943-го, а до этого Чапский, участвовавший в “собирании” по всей России поляков для
службы в армии Андерса, безуспешно пытался отыскать следы нескольких тысяч
неизвестно куда пропавших в 1940-м пленных офицеров. Особенно впечатляют
официальные визиты Чапского на Лубянку, высшие чины
которой невозмутимо заявляют, что об этих пленных им ничего не известно. И
здесь обнаруживается очевидный диссонанс между “человечным” желанием выяснить
персональную судьбу каждого отдельного офицера и подходом “бесчеловечным”,
когда отдельная личность — это всего лишь фрагмент той “живой силы”, которая
вполне способна раствориться в неразберихе военных сражений.
С 1945-го Чапский жил во Франции, где и были написаны эти книги; в
Польше они, по понятным причинам, выходили только в
подпольных издательствах и лишь в конце 80-х появилось первое
официальное издание этих текстов. Уже тогда Анджей Вайда задумал свой фильм о Катыни, и Чапский перед кончиной
в 1993-м еще успел побыть его консультантом (изложению версий гибели польских
офицеров посвящена отдельная глава книги На бесчеловечной земле:
Правда о Катыни).
Удивительная судьба польского интеллигента, офицера и патриота неразрывно
связала его с Россией и вобрала в себя практически весь бурный ХХ век. И книга
его — бесценное свидетельство очевидца и участника.
Другая, не менее
удивительная, судьба выпала на долю Яна
Карского, легендарного курьера польского Сопротивления в годы Второй мировой войны. Так же как и Чапский, в самом начале войны молодой Ян Козелевский (Карский — его будущий подпольный псевдоним)
попал в советский плен, однако ему удалось под видом рядового попасть в группу
пленных, которые по договоренности с Германией подлежали обмену (офицеры обмену
не подлежали) — и уже в ноябре 1939-го он оказался в оккупированнной
немцами Варшаве. Следующие же несколько лет стали для него периодом
активнейшей работы в конспиративном подполье — с неоднократными нелегальными
поездками в Европу для встреч с представителями эмигрантского правительства в
Лондоне.
В ноябре 1944-го
в обложке, украшенной белым орлом, на прилавках американских книжных магазинов появилась книга Яна Карского Я
свидетельствую перед миром.
История подпольного государства — документальный текст, ценный и
невероятными приключениями (не менее увлекательными, чем остросюжетный fiction), и сенсационными фактами (Карский был
непосредственным очевидцем гибели евреев в лагерях массового уничтожения). Польское издание книги вышло лишь через пятьдесят пять лет после
написания, в 1999-м, а нынешний русский перевод сделан с фанцузского
издания, появившегося в 2010-м (пер. с франц. Н. Мавлевич. — Москва: Астрель:
CORPUS, 2012. — 448 с.). Нелишним будет напомнить, что за перевод этой книги
Наталья Мавлевич была удостоена главной ежегодной
премии журнала “Иностранная литература”: “Иллюминатор”.
Человек и
государство, сопротивление и конформизм, подвиги и преступления, цена жизни и
смерти — темы, подумать над которыми дают повод две эти польские книги. При
этом выводы могут быть не вполне предсказуемыми. С одной стороны, казалось бы,
все просто: бесчеловечные государственные машины, которым противостоят
отдельные личности, героически сражающиеся за гуманистические идеалы. С другой же, подпольное
государство, о котором повествует книга Карского, — это структура не менее
жесткая, нежели просто государство: ведь оно требует от своих членов
безоговорочного выполнения приказов руководства и тотального самопожертвования.
В борьбе за свободу народа приходится идти и на невинные жертвы: зная, что за
побег задержанного при очередном переходе границы Карского будут расстреляны
мирные заложники, этот побег ему все равно организуют.
Чапский вспоминает, как умирающий под Монте-Кассино молодой солдат тихо говорит: Сколько же крови требует от нас эта Польша.
Этих самых солдат я когда-то встречал в
волжских степях и записывал в армию, — пишет Чапский.
— Они были тогда изнурены рабским трудом
и трудной дорогой — не люди, а тени, которых не успел еще расстрелять или
сгноить в лагерях НКВД. Лишь радость от возврата к жизни или сама встреча с
глазу на глаз со смертью рождают эту концентрацию воли и блеск
в глазах. Можно увидеть в этом некий “гуманистический парадокс”: с
одной стороны, любая отдельная человеческая жизнь уникальна и бесценна, но с
другой — подлинно человеческое измерение каждой отдельной личности придается
готовностью отдать эту жизнь во имя некой надчеловеческой
цели — например, за свободу Родины. Таковы уроки польского Сопротивления.