Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 4, 2013
Алексей Михеев#
Бозон Лема, или Библиобыль
Мы уже давно с интересом ждем каждой
новой главы жизнеописания Федора Достоевского, которое выкладывает на своей
странице в “Дневнике героя” Родион Раскольников. И сегодня даже странно
подумать, что всего каких-то полвека назад многие верили, что эта мифическая
фигура реально существовала в Петербурге во второй половине XIX века. Тогда еще
мало кто подозревал, что не авторы пишут тексты, а тексты выбирают себе авторов
— подобно бездомным котам, которые ищут хозяина с подходящей квартирой.
Между тем в нынешнем, 2071, году исполняется ровно сто лет с момента появления сборника рецензий на несуществующие книги выдуманных писателей “Абсолютная пустота”, автором которой значился тогда Станислав Лем, — хотя теперь совершенно ясно, что настоящим автором этой основополагающей для современного мировосприятия книги была именно Абсолютная пустота, из которой (как в момент Большого взрыва) и возникла вся наша Литературная Вселенная. Еще несколько десятилетий сохранялась иллюзия, что она вторична по отношению к материальному миру, однако после перевода в 2010 году книги Лема на русский язык и последующего введения в эксплуатацию Большого сколковского литературного коллайдера было достоверно доказано обратное.
Именно тогда — в начале десятых — вопрос авторства функционирующих в нашей Вселенной текстов был поставлен под серьезное сомнение. И хотя Ролан Барт еще за полвека до этого констатировал “Смерть автора”, однако его реальная клиническая кончина была зафиксирована только в 2013-м, когда благодаря технике “копипаста” стали генерироваться десятки тысяч новых наименований книг, представлявших собой машинные компиляции уже существующих текстов. Первоначально это был прежде всего прикладной и научно-популярный нон-фикшн, но инновационная модернизация позволила перенести подобные технологии и в сферу того, что ранее именовалось “художественной литературой”.
В тот период данная сфера переживала явный кризис. Количество писателей увеличивалось в геометрической прогрессии, писали они все больше и больше, но книги их уже никто не покупал и не читал. Зато все более востребованной становилась классическая литература, спрос на переиздания которой не падал. Некоторые из авторов, осознав этот тренд, стали работать в технике коллажа и палимпсеста, используя классические тексты как сырье, однако реального успеха (прежде всего в жанре ретродетектива) добились этим лишь единицы.
Более плодотворную перспективу обнаружили программисты. Воспользовавшись как отправной точкой притчей о том, что сто тысяч обезьян, беспорядочно стуча по клавиатурам, рано или поздно напишут “Войну и мир”, они трансформировали и слегка упростили задачу. Компьютерные мощности измерялись к тому моменту уже не сотнями тысяч, а миллиардами обезьяньих сил, а сравнительно несложная программа персонального репродуктивного креатива позволила на базе полного корпуса текстов какого-либо автора генерировать те его новые тексты, которые он просто не успел написать в силу ограниченности рамок земного существования.
Таким образом, несмотря на то что классики давно покинули материальный мир, рынок стал регулярно пополняться их новыми текстами. Безусловно, периодически возникали естественные вопросы о том, кто же на самом деле написал “Адмиральскую внучку”, а кто — “Обвал”, “Обросова” и “Объективную географию”, но со временем их признали не вполне корректными, вроде вопросов о том, кто написал “Илиаду” или “Гамлета”.
Значительно раньше было замечено, что классические литературные персонажи (Онегин, Чацкий, Дон Кихот) в общественном сознании представляются не только вполне живыми, но и значительно более живыми, нежели большинство реально живущих; с появлением же программы креативного генерирования стало ясно, что персонажи эти заведомо живее своих авторов. Оказалось уместным вспомнить, что некоторые из них прямо признавались в своей идентичности с автором (как, например, Эмма Бовари, заявлявшая: “Господин Флобер — это я”), другие же, напротив, отделяли себя от автора вплоть до того, что сами принимались сочинять его биографию (как Эдуард Лимонов — персонаж, написавший книгу про своего создателя: “Подросток Савенко”).
Именно данный жанр — жизнеописания авторов своими персонажами — постепенно вытеснил собственно художественную литературу на периферию читательского интереса. Премию “Большая книга” в 2023 году получил Юрий Живаго за книгу о Пастернаке, а в 2024-м — Константин Левин за книгу о Толстом; впрочем, оба отказались от премий из-за конфликтов, соответственно, с Дмитрием Быковым и Павлом Басинским, обвинившими их в плагиате. Скандалом завершилось и вручение премии в 2025 году Григорию Мелехову — после того как он признался, что биографию Шолохова от начала до конца выдумал и никакого прототипа у этого якобы донского казака не было.
Критическая ситуация сложилась к 2028 году, когда сбой в программном обеспечении привел к появлению текста “Сто лет Ивана Денисовича”, персонажи которого принялись обвинять друг друга в словосмесительных связях. Перегревшийся сколковский коллайдер (на котором и осуществлялась процедура столкновения элементарных текстов с целью пополнения глобальной библиотеки) не выдержал напряжения, что привело к трагической Библиобыльской катастрофе, облако которой накрыло всю литературную Европу, а образовавшаяся черная дыра всосала в себя значительную часть бесценных книжных фондов. Глобальное бедствие удалось остановить лишь благодаря героизму пожарной бригады, примчавшейся со страниц “451 градуса по Фаренгейту”.
До сих пор существуют скептики, которые утверждают, что в результате этой катастрофы в черной дыре оказались мы сами: они не верят, что слова и фразы всегда составляли естественную среду нашего обитания, и строят нелепые предположения о некоем утраченном рае, где светит солнце, зеленеет трава и дует ветер. Однако любой ребенок знает, что подобный мир существует лишь как фантазии тех персонажей, которые придумывают вымышленную жизнь своим авторам. Ведь в начале была Буква, затем одинокие буквы стали сбиваться в слова, затем слова — в предложения, и лишь спустя миллиарды лет вербальной эволюции начали возникать сложноорганизованные тексты, которые обретали жизнь, находя себе авторов. Собственно, осознанием этого момента обретения текстом автора мы и обязаны открытой с помощью литературного коллайдера частице, существование которой было предсказано в книге “Абсолютная пустота”. Симбиоз текста и автора стал возможным именно благодаря тому самому бозону Лема; точнее, конечно, будет сказать, что этот бозон породил Станислава Лема, впервые написавшего целый сборник глубоких аналитических статей о книгах вымышленных авторов и открывшего тем самым феномен приоритета текста над реальностью.