Тони Моррисон
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 2, 2013
Марина Ефимова#
Черная магия Тони Моррисон
К 80-летию писательницы
В Америке изображать афроамериканцев в художественных произведениях — занятие деликатное. Того и гляди попадешь в больное место. Поэтому чаще всего книги и фильмы на эту тему создают или простые души, или пропагандисты. И когда я впервые взялась за роман Тони Моррисон “Возлюбленная”, то приготовилась бросить его при малейших признаках пропаганды. Но с первой страницы устыдилась своих подозрений. Да, Моррисон описывает жизнь черных американцев, черных рабов, но не как миссионер, а как художник… не потому, что сделала это своей нравственной миссией, а потому, что знает эту жизнь лучше всякой другой. Рабство как явление психологическое занимает ее больше, чем явление социальное. Ей интересен строй отношений, порождающий нелепости, чудовищные до смешного:
— Мистер Гарнер,
сэр, почему вы зовете меня Дженни?
— Как почему? Когда я покупал
тебя в Виргинии, это имя стояло в купчей. А как ты сама себя называешь?
— Никак.
Мистер Гарнер
даже покраснел от смеха.
— Ну, а на что ты
откликаешься?
— На все… Но моего мужа
звали Сагз.
— Так ты была замужем?.. Ну,
а муж-то тебя как называл?
— Бэби[1].
Рабство, расизм — лишь неизбежный фон романов Моррисон. А ее темы: чудеса выживания, поиски себя, превратности любви, гнет памяти, рождение ненависти и загадки отношений: между мужчинами и женщинами, родителями и детьми, между живыми и мертвыми:
Дом 124 по Блустоун-стрит
был одержим злобным духом младенца. Женщины и дети, жившие в доме, знали это и
годами справлялись с ним, каждый как мог. Но к 1876 году его единственными
жертвами остались только Сэти и ее дочь Денвер.
Бабушка Бэби Сагз умерла, а двое подростков — сыновья
Сэти — сбежали. Один — когда зеркало, в которое он
посмотрелся, разлетелось вдребезги, а второй — когда на торте, испеченном ко
дню его рождения, внезапно отпечатались две маленькие ладошки. Мальчики не
стали дожидаться новых сломанных стульев и котлов с варевом, опрокинутых на
пол. Оба бежали среди зимы, бросив умиравшую бабушку, мать и сестренку одних —
в сером доме, который питал к ним такую яростную злобу.
За редким исключением Моррисон описывает отношения не между черными и белыми, а только между черными, или их отношения с общиной, или счеты с самими собой. Об этой специфике ее романов рассказывает литературовед, профессор Purdue University Джон Дювалл:
Никто не ожидает от Джеймса
Джойса изложения исторического конфликта Англии с Ирландией. Моррисон с тем же правом рассчитывает на читателей с
некоторым объемом знаний о расовых проблемах Америки. И ее романы — не о
межрасовых отношениях, а об отношениях между людьми. Залог ее успеха —
свободное владение двумя художественными формами: фольклорной традицией афроамериканцев и европейской модернистской литературной
традицией. В романе “Возлюбленная” есть сцены и диалоги такого эмоционального
напряжения, которое можно найти разве что у Фолкнера”[2].
В одной из таких сцен беглая рабыня Сэти, на сносях, измученная жестокой поркой и долгим странствием, обессилела в конце пути, в лесу, у пограничной реки между Югом и свободным Севером. И на нее натыкается белая деревенская девушка Эми. Увидев негритянку, она шарахается, а потом говорит со смехом:
— Слушай, ну ты и уродина!..
Сэти от страха надерзила: “Нечего вам тут делать, мисс”…
— Нет, вы на нее посмотрите!..
У меня тут больше дела, чем у тебя. За мной, по крайней мере, никто не гонится.
Чей ребенок-то?
Сэти молчала.
— Не знаешь!.. Сойди сюда,
Господь Иисус Христос! Сойди и глянь…
Говоря это, Эми деловито массировала онемевшие ноги Сэти.
— Больно! — простонала Сэти.
— Это хорошо! — сказала Эми. — Все мертвое болит, когда оживает. Не елозь!
Сэти приподнялась на локте: “У меня спина болит”.
— Ну, девка, ты — развалина.
Покажи-ка…
Эми заглянула за ворот потемневшего от крови платья Сэти и сказала только: “Сойди сюда, Иисус”…”
Эми залепила спину Сэти целебной
паутиной, а когда начались роды, приняла у нее девочку. Уходя, она попросила Сэти когда-нибудь рассказать дочери, кто ей помог появиться
на свет: “Меня зовут Эми Денвер” — “Красиво, —
прошептала Сэти и назвала новорожденную
несуществующим именем — Денвер.
Имена у Моррисон — особая сторона ее магии. Дело в том, что до недавнего времени в негритянских семьях, по какой-то древней традиции, имена новорожденным выбирали, ткнув наугад пальцем в Библию. В романе “Песнь Соломона” сестер зовут одну — Магдалена, другую — First Corinthians (то есть, Первое послание к коринфянам), а имя их тетки — Пилат. В негритянской общине люди чаще известны своими прозвищами, которым придается таинственный, символический смысл и отказаться от которых чревато гибелью души. Даже улицы получают прозвища:
Улицу называли Докторской,
потому что в 1896 году на ней жил единственный черный врач. Позже, когда негры
привыкли пользоваться почтой, на Докторскую стали приходить письма — из
Джорджии, Алабамы, Луизианы. Но однажды во всех витринах появились объявления с
напоминанием, что улица называется Мэйн, и с просьбой
писать на конвертах правильный адрес. С тех пор письма стали приходить с
адресом “Не Докторская улица”[3].
Прозу Тони Моррисон часто называют “магическим реализмом”. Моррисон — стилист, мастер фольклора. Диалоги и монологи ее героев так же ужасно теряют в переводах, как монологи Джима в романе Марка Твена “Приключения Геккельберри Финна”. Лингвист Рафаэль Перец-Торрес пишет о ее стиле:
Моррисон ведет тонкую литературную игру, переплетая
негритянские мифы с реальностью, народный говор с культурной речью. Мифические,
поэтические нити устной литературы так же естественно вплетаются у нее в ткань
романа, как риторика, рассуждения, аллюзии, свободное цитирование и рваный темп
европейского постмодернизма[4].
Тони Моррисон,
— рассказывает профессор Дювалл, — прекрасно знает не
только американскую, но и мировую литературу. В юности ее любимыми писателями
были Джейн Остин и Лев Толстой. Моррисон
закончила университет Хауорд в родном штате Огайо,
мастерскую степень получила в Корнеле. Там она написала работу по теме, которая
сыграла потом немалую роль в ее собственных романах: “Отчуждение и сумасшествие
в произведениях Фолкнера и Вирджинии Вулф”.
Сумасшествие ожидает героиню романа “Самые голубые глаза” — после крушения ее мечты о любви. Сумасшествие грозит Сэти — героине романа “Возлюбленная”. Она одержима любовью к привидению, к духу убитой ею дочери (которую когда-то решилась убить, чтобы спасти от рабства). Вообще любовь — главная и самая сложная субстанция в романах Моррисон. Разнообразие проявлений любви варьируется от благословения до проклятия. Девочке Пеколе из романа “Самые голубые глаза” знакома лишь любовь-террор. Героиня романа “Сула” готова только на любовь, которая дает ей власть над партнером. Элла из романа “Возлюбленная” учит племянницу: “Не люби ничего и будешь в порядке”, а бабушка Бэби Сагз любит всех. Сама же Тони Моррисон постоянно исследует этот предмет:
Вместе с идеей романтической
любви Полин усвоила и идею важности физической красоты. Обе идеи — может быть,
самые разрушительные в истории человеческой мысли. Обе вырастают из зависти,
питаются неуверенностью в себе и кончаются крушением иллюзий. В реальности любовь
— не лучше любящего. Чудаки любят странно, насильники — насильно, дураки —
глупо, слабаки — слабо. И дар любви — не для любимого. Им обладает только
любящий[5].
В любовной сцене из романа “Песнь Соломона” описана как раз дилемма любимой. First Corinthian — одинокая старая дева, образованная, умная и гордая. Презирая себя, она поощряет ухаживания мусорщика Портера. Он влюблен, как мальчик, он пишет ей сентиментальные стихи на дешевых открытках, но он умен. И однажды в автомобиле, по дороге к ее дому, он говорит ей чистую правду:
“Вы стесняетесь меня, Кори”. — “Если
бы стеснялась, не села бы к вам в машину”. Портер погладил ее по щеке: “Тогда в
чем дело?” — “Мой отец… — промямлила она, — он не позволит”. Портер помолчал
и сказал: “Мне нужна не папина дочка, а взрослая женщина”. — “Из таких женщин,
как вон в том автобусе? — съязвила она. — О, им понравятся ваши открытки. Они
не заметят банальности этих посланий. Только ведь вы не хотите ухаживать за
ними… вы хотите леди. Есть разница между женщиной и леди. И вы знаете, кто
я!” Портер остановил машину. Выходя, она попыталась хлопнуть дверцей, но
помешал болтавшийся ремень. Она решительно дошла до крыльца и на нижней
ступеньке застыла… Через две секунды она повернулась и побежала назад. Портер
все еще сидел в машине. Она стала стучать по стеклу, но он не повернул головы и
не опустил окно. В панике, что он уедет, она обежала машину, легла на капот,
зажмурилась и вцепилась в край обшивки.
И когда Портер, оторвав Кори от капота и дав ей выплакаться, отвел ее к себе и стал нежно ласкать, она взглянула на него и спросила: “Это все для меня?!”…
Другая тема Тони Моррисон — образ афроамериканца как взрослого мужчины. В романе “Возлюбленная” бывший раб Пол Ди вспоминает хозяина — мистера Гарнера, объяснявшего соседям, что у себя в имении он дает неграм стать взрослыми мужчинами: он требует ответственности, совещается с ними, слушает их советы и никогда не бьет. Соседи осуждали его, некоторые просто бесились, и мистер Гарнер охотно лез в драку. “Только не высовывайте носа из имения, — говорил он своим рабам, — а то они вам покажут самостоятельность!”. Рабы Гарнера опасались игрушечности своей свободы, но привыкли к ней. А мистер Гарнер взял и умер. И новый менеджер — школьный учитель — отучил рабов Гарнера быть мужчинами.
Я возился в сарайчике с курами.
Вышел — вижу он сидит на перевернутой кадке и играет кнутом. И улыбается. Я
успел только вспомнить остальных наших: один продан, другой забит, третий
спятил. Про себя-то я думал, что пронесло. Нет, он пришел за мной, учитель.
Маленький ведь был сукин сын, ноги больные, еле ходил… а сделал меня ниже
курицы.
Даже добрые хозяева во времена рабства и добрые писатели после него не относились к негру, как к взрослому мужчине. Поразительное исключение составил Марк Твен. Об этом напоминает сама Тони Моррисон в интервью с известным американским тележурналистом Биллом Мойером:
Приключения Геккельберри Фина — история
формирования личности белого американца.
Но немалую роль в этом играет его путешествие с беглым рабом Джимом. Джим —
пробный камень, на котором проверяются (и формируются) моральные качества
белого мальчика. Тут надо отдать должное Марку Твену, написавшему
душераздирающую сцену, в которой Джим узнает, что его дочь оглохла. И Гек
понимает, что симпатичный негр, который раньше был для него просто
принадлежностью соседки, на самом деле — взрослый мужчина, с женой и детьми,
которых он любит так же, как любят свои семьи белые мужчины. “Они заботятся о
детях так же, как мы!”… Для Гека это — откровение[6].
По одному роману Моррисон — “Возлюбленная” — сделан фильм, представленный на Оскара, с хорошими актерами. Но в нем пропущена важная деталь, дающая представление о том, как легко может искусство стать пропагандой. Трагедия героини романа — Сэти — в том, что, когда после побега ее хотели вместе с детьми вернуть в рабство, она, обезумев, решила убить детей, чтобы избавить их от страшной доли. И одного успела убить — младенца. Все это происходило уже на Севере, в негритянском поселке, в доме бабушки, давно выкупленной из рабства. И хотя рабовладельцы имели право возвращать беглых рабов, жители поселка всегда успевали предупредить беглецов, и те прятались. Но не в этот раз. Читаем в романе:
Когда в доме появилась Сэти — с располосованной спиной, но живая и с младенцем,
бабушка Бэби Сагз решила это отпраздновать. Бэби Сагз была духовным центром поселка: она устраивала сборища
на лугу за домом, взывала к богу любви, пригревала сирых, к ней приходили за
советом. И поэтому праздник превратился в пир на девяносто человек. Дом номер
124 трясся от веселых криков. Девяносто соседей ели, пили, хохотали, а
проснувшись наутро и выпив соды от изжоги, они вспомнили пир и… разъярились.
Откуда все это у Бэби Сагз?.. Почему ей все всё
приносят? Почему у нее были сливки, когда нет коровы? Зеленый горошек в
сентябре?.. Почему ее выкупили из рабства? Ее, небось, ни разу не порол
десятилетний белый мальчик?.. Они задавали эти вопросы и ярились. И когда за
околицей появились конные фигуры во главе с шерифом, никто не предупредил
жителей дома номер 124.
Эта исключенная из фильма драма — отношений черного героя с черной общиной — является еще одной из нескольких центральных тем в произведениях Тони Моррисон. И эта тема выводит ее романы из разряда так называемой литературы протеста в просто литературу — без социальных заданий. Профессор Дювалл рассказывает, что в детстве Тони Моррисон чувствовала себя не столько черной девочкой, сколько бедной девочкой:
Лорэйн, штат Огайо, был городом сталелитейщиков и докеров. И
Моррисон, которая родилась там в 1931 году, росла в
таком бедном районе, что тамошним жителям было даже не до сегрегации. Моррисон говорила, что взялась за первый роман “Самые
голубые глаза” — “чтобы понять расизм, который в ее детстве лишь маячил на заднем плане”. Возможно, это и позволило
будущей писательнице с детства смотреть на мир не только с одной колокольни.
(Население ее последнего романа “Милосердие” — вообще интернационал.) На Тони Моррисон не удается наклеить ни один ярлык, хотя многие
пытались. Ее относили и к борцам за права черных, и к феминисткам. Про это,
кстати, она сказала: “Я не подписываюсь под патриархатом, но и не готова
сменить его на матриархат”. Так что, как бы мы, критики, ни каталогизировали
Тони Моррисон, мы не можем дать ей окончательного
определения — потому что она изменится со следующим романом.
Биография Тони Моррисон известна штрих-пунктирно: окончила университет; начала преподавать; вышла замуж за архитектора с Ямайки; развелась, будучи беременной вторым ребенком. Писать начала в 38 лет, а в 62 года получила Нобелевскую премию. Отметая биографические вопросы в интервью, она сказала однажды: “Мое воображение намного интереснее моей жизни”.
[1] Здесь и далее отрывки из романа Тони Моррисон “Beloved” (“Возлюбленная”).
[2] Здесь
и далее — интервью М. Ефимовой с профессором Дюваллом
(6 апреля
[3] Здесь
и далее — отрывки из романа Тони Моррисон “Song of Solomon”
(“Песнь Соломона”).
[4] Из статьи Rafael Perez-Torres “Knitting and Knotting the Narrative Thread — “Beloved” as Postmodern Novel” (интернет).
[5]
Отрывок из романа Тони Моррисон “The Bluest Eye” (“Самые голубые глаза”).
[6] Из
документального телефильма “A World of Ideas. A Writer’s Work with Toni Morrison” (Production
of Public Affairs Television).