(с параллельным английским текстом) в переводе Марины Бородицкой
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2012
Перевод Марина Бородицкая
Переперевод#
Уильям Шекспир
Отрывки из “Комедии ошибок”[1]
(с параллельным английским текстом)
в переводе Марины Бородицкой
От переводчика
Вообще-то
“переперевод” — не моя стихия. Я согласилась и осмелилась взяться за
шекспировский текст именно потому, что в нашем общем литературном хозяйстве
жизнеспособного перевода этой ранней (примерно 1591 года) пьесы просто не
нашлось. Приступая к чтению комедии (второпях пролистанной много лет назад в
тяжеловесном переводе, с эпитетом “ученическая” в предисловии), я ожидала найти
что-то вроде черновика, малокровного зародыша “Двенадцатой ночи”. И заранее
посмеивалась над громоздкой конструкцией с двумя парами близнецов, эхом
Плавтовых “Менехмов” и “Амфитриона”…
Я была
посрамлена. Пьеса легла в ладонь, плотная и цельная, как желудь, таящий сразу
несколько будущих дубков. “Двенадцатая ночь” — само собой, но отсюда же тянутся
и первые побеги “Укрощения строптивой” (это ясно видно из разговора двух
сестер), и, может быть, отчасти “Отелло” (лейтмотив ревности), и даже — что
было для меня полной неожиданностью — сонетов. Во всяком случае, ни в одной из
более поздних пьес Шекспира мне не встречались монологи главных персонажей
(именно монологи, не прологи и не песенки), написанные правильными катренами с
перекрестной рифмовкой, как написаны, например, упреки Люцианы и ответная
любовная тирада Антифола Сиракузского (акт III, сцена 2). А в четвертом акте
появляется даже шестистрочная строфа! Вообще, по-моему, одно из очарований
пьесы как раз в том, что здесь белый пятистопный ямб еще не властвует
безраздельно. Большие куски, чуть не целые сцены, написаны в рифму, причем
встречаются и шести-, и семистопные ямбы, и “безразмерные” строчки с рифмой на
конце, наподобие раешника…
Журнальный формат не позволяет, конечно, напечатать комедию целиком. Но приведенные фрагменты, надеюсь, все-таки дадут представление об этой живой и обаятельной пьесе молодого Шекспира.
Почти вся первая сцена первого акта
состоит из монолога сиракузского купца Эгеона, объясняющего Солину,
герцогу Эфесскому, что привело его в Эфес. Двадцать
пять лет назад он сам и вся его семья — жена, двое сыновей-близнецов, еще
грудных, и двое приемных младенцев, тоже близнецов, предназначавшихся в
услужение его детям, — потерпели ужасное кораблекрушение. Они привязались к
мачте: на одном конце Эгеон с малышом Антифолом первым (сыновей зовут одинаково) и его будущим
слугой Дромио, на другом — жена со вторым сыном и
вторым Дромио. Мачта разбилась об утес, людей на двух
симметричных обломках спасли разные суда, и они потеряли друг друга из виду.
Достигнув восемнадцати лет, Антифол Сиракузский (тот, что остался с отцом) вместе с Дромио отправился на поиски брата и тоже пропал; вот уже
несколько лет Эгеон пытается разыскать своих детей…
Однако в Эфесе недавно принят
закон, запрещающий сиракузцам высаживаться в здешней
гавани (городá в ссоре). За нарушение закона —
смертная казнь или штраф 1000 марок. Герцог сочувствует несчастному отцу и дает
ему отсрочку до вечера: вдруг кто-то из местных купцов согласится заплатить за
него в казну?
Во второй сцене первого акта
в Эфес тайно прибывает Антифол Сиракузский
(то есть воспитанный отцом). Тем временем Адриана,
жена другого Антифола (который, разумеется, живет в
Эфесе), посылает его слугу Дромио в город за мужем,
опаздывающим к обеду. Тот, встретив на площади пришлого Антифола,
принимает его за своего хозяина, и начинается великая путаница…
# ї Марина Бородицкая. Перевод, 2012
[1] Фрагмент перевода «Комедии ошибок», публикуемого в этом номере, взят из готовящегося к изданию нового Собрания сочинений У. Шекспира. Его по праву можно называть полным – читатели познакомятся и с переводами практически неизвестных сегодня в России произведений, предположительно приписываемых Барду.
Это проект Университетского издательского консорциума, в рамках которого под редакцией Сергея Радлова выйдет пятнадцатитомное собрание, а также отдельные издания лучших русских переводов Шекспира с вновь созданными текстологическими комментариями и построчными примечаниями.
Осуществление шекспировского проекта должно стать заметным событием для современной читательской аудитории страны – талантливый перевод в выверенном историко-культурном контексте всегда дарит классическому произведению второе рождение.
Во впервые публикуемом иллюстративном материале Собрания будет развернута история рецепции шекспировского наследия за прошедшие столетия. (Прим. ред.)
Акт II
Сцена 1
Входят Адриана, жена Антифола
Эфесского, и Люциана, ее сестра.
Адриана
Уж два часа пробило, Люциана,
А муж мой не вернулся! И слуга,
За ним отправленный, пропал куда-то.
Люциана
Супруг твой мог на рынке повстречать
Других купцов и к ним пойти обедать.
Давай и мы, сестрица, поедим.
И не тревожься так, ведь он мужчина,
А над мужчиной властно только время:
Настанет время — явится и муж.
Адриана
Зачем мужья свободней нас во всём?
Люциана
Их дом — весь мир, наш мир — семья и дом.
Адриана
Сам злится он, коль прихожу я позже!
Люциана
Твоим желаньям он — узда и вожжи.
Адриана
Одним ослицам польза от узды.
Люциана
Где слишком много воли — жди беды.
На Божьем свете, милая сестрица,
Всему предел положен и граница.
У птиц, у рыб, у всякого зверья
Над самочками властвуют мужья.
А человек, сестра, венец природы,
Кому подвластны звери, твердь и воды,
Кому даны душа и разум, — он
Самим Создателем провозглашен
Над женщиной своею господином.
Итак, наш долг — покорствовать мужчинам.
Адриана
Долг, долг… Вот ты и в девушках досель!
Люциана
Меня страшит лишь брачная постель.
Адриана
По крайности, женой почетно зваться.
Люциана
Сперва я научусь повиноваться.
Адриана
А если муж твой загуляет вдруг?
Люциана
Дождусь, пока домой придет супруг.
Адриана
Да ты и замуж не спешишь, сестрица,
Чтоб дольше кротостью своей кичиться.
Коль рядом от обид и неудач
Заплачет кто-то — мы твердим: “Не плачь!”,
А приключись такие беды с нами,
Куда бы громче сетовали сами.
Вот так, мужских беспутств еще не знав,
Ты мне твердишь: “Терпи, смиряй свой нрав!” —
Хотя сама подобную обиду
Едва ль стерпела б, не подавши виду.
Люциана
Что ж, выйду замуж — там и поглядим.
Вон твой слуга: не с ним ли господин?
Входит Дромио Эфесский.
Адриана
Ну наконец-то! Где же твой хозяин?
Идет ли за тобою по пятам?
Дромио Эфесский.
По пятам — не знаю, а по ушам моим он прошелся на славу.
Адриана.
Что он сказал? Куда он направлялся?
Дромио Эфесский.
Его кулак направлялся мне прямо в ухо, а что сказал — я не расслышал.
Люциана.
Быть может, он говорил обиняками, и ты не сумел разобраться?
Дромио Эфесский.
Нет, он лупил обеими руками, а я не успел убраться.
Адриана
Но собирался ль он домой вернуться?
И помнит ли еще, что он женат?
Дромио Эфесский.
Да говорю же вам, хозяин рехнулся! Он зол, как черт рогатый.
Адриана.
Рогатый? Что ты врешь!
Дромио Эфесский.
Я не говорю, что у него рога, просто он чертовски зол и вдобавок тронулся умом.
Зову его домой — он у меня
Каких-то денег просит. Тыщу марок!
“Пора обедать”, — говорю, а он:
“Где золото?” — я говорю: “Жаркое
Горит”, а он — “Где золото мое?”
“Свинина стынет”, — говорю, а он:
“Где золото мое? Где тыща марок?”
“Хозяйка, — говорю, — зовет”, а он:
“К свиньям хозяйку! Знать ее не знаю!”
Люциана
Кто это говорит?
Дромио Эфесский
Хозяин мой!
Не знаю, мол, ни дома, ни хозяйки.
Вот вам ответ: не на устах гонца
Он прибыл — на ушах и на затылке
И припечатан парочкой пинков.
Адриана
Ступай за ним и приведи домой!
Дромио Эфесский
Чтоб он меня опять прогнал пинками?
Пусть лучше сходит кто-нибудь другой.
Адриана
Ступай, болван, не то получишь взбучку!
Дромио Эфесский
Боюсь, на вашу взбучку у него
Найдется вздрючка. Тут-то мне и крышка.
Адриана
Марш, деревенщина! Бегом, дурак!
Бьет Дромио.
Дромио Эфесский
Дурак я круглый и притом набитый.
С утра меня пинают взад-вперед,
Как мяч футбольный. Скоро вам, похоже,
Меня обшить придется новой кожей.
Уходит.
Люциана
Фу, что за вид! Как ты раздражена!
Адриана
С подружками он занят, а жена
Без ласки дома чахнет одиноко.
Быть может, подурнела я до срока —
Так то не по вине ли муженька?
Иль речь моя уже не столь бойка?
Но лишь наткнувшись на его немилость,
Она, как меч о мрамор, затупилась.
Одета ль я бедней его подруг?
Но платит и за платье мой супруг.
Не он в ответе ли за все изъяны,
Что сыщутся у бедной Адрианы?
Одна улыбка и приветный взгляд
Вернут красу мне, раны исцелят.
Но рвется он, точь-в-точь олень сквозь вешки,
В соседний лес. А я терплю насмешки.
Люциана
От ревности твоей — один лишь вред!
Адриана
Лишь тот не ревновал, в ком сердца нет.
Увы! Не мне супруг мой дарит взгляды,
Вдали от дома ищет он услады.
Цепочку, что сулил он мне, поверь,
Я с радостью отвергла бы теперь,
Лишь был бы мне он верен. Ах, сестрица,
Как золото ущерба не боится
От многих сотен рук, и всё же глуп,
Кто часто пробует его на зуб, —
Так собственное имя не порочит,
Кто уберечь его от порчи хочет.
Я ж одного хочу: чтоб ливень слез
И красоту, и жизнь мою унес!
Люциана (в сторону)
Она свихнулась! Ревность — тяжкий воз.
Уходят.
Сцена 2
………………………………………………………………………………………………….
Адриана
Что ж, Антифол, не признавай меня!
Другой, не мне, дари свое сиянье.
Я не жена твоя, не Адриана.
Не мне ты клялся, что ничьих речей,
Ни взглядов самых нежных, ни касаний,
Ни тонких яств, ни веселящих вин
Твой слух, твой взор, твоя рука и нёбо
Не жаждут, как моих. О Антифол,
Супруг мой, как же вышло, как случилось,
Что самому себе ты стал чужим?
Да, самому себе, а значит — мне,
Ведь мы одно. Я часть твоя, любимый, —
Быть может, лучшая. Не рви же связь
И прочь не рвись, ведь мы неразделимы.
Знай: легче каплю уронить в поток
И вынуть из него всё ту же каплю —
Без примеси малейшей, без убытка —
Чем от меня, мой свет, тебя отъять
Не вырвав с мясом. Антифол, подумай,
Как глубоко ты был бы уязвлен,
Узнав, что изменила я, что тело,
Которым ты один владел по праву,
Злодейской похотью осквернено.
О, как бы ты плевал в меня, топтал,
Кричал, что я твое бесчещу имя,
На лбу искал бы, обдирая кожу,
Клеймо блудниц, венчальное кольцо
Сорвал и разломал бы в знак развода.
Не правда ль, муж мой? Ну так начинай!
Я совершила прелюбодеянье,
И кровь моя отравлена грехом.
Ведь если мы — одно, и ты порочен,
Твоя мне порча разъедает плоть,
Твоя измена — делает развратной.
Будь честен, наше ложе не срами —
И я чиста пред Богом и людьми!
Антифол Сиракузский
Вы это мне, сударыня? Увы,
Я вас не знаю. Прожил я в Эфесе
Лишь два часа: я здесь еще дитя,
И нравы местные, и ваши речи
Меня, признаться, завели в тупик.
Люциана
Стыдитесь, братец! Что за перемена?
Грех вам глумиться над моей сестрой.
Она послала Дромио сказать вам,
Чтоб шли обедать…
Антифол Сиракузский
Дромио?
Дромио
Меня?
Адриана
Тебя! и ты вернулся в синяках
И доложил, что муж мой знать не хочет
Ни дома своего и ни жены.
Антифол Сиракузский
Ты говорил сегодня с этой дамой?
Что за маневры за моей спиной?
Дромио Сиракузский
Я — с ней? Да я ее впервые вижу!
Антифол Сиракузский
Врешь! Ты мне повторял ее слова:
Твердил, что дома ждут меня к обеду.
Дромио Сиракузский
Я в жизни, сударь, с ней не говорил.
Антифол Сиракузский
Но ей известны наши имена,
Что это — чары? Или дар наитья?
Адриана
Еще уловка! Подучить раба,
Чтоб он в лицо мне дерзко прекословил.
Как это непохоже на тебя!
Пусть я виновна — возражать не стану,
Но мне твое презренье — соль на рану.
Подай же руку мне, взгляни в глаза,
Ты — твёрдый ствол, я слабая лоза:
Я льну и обвиваюсь — ты же, милый,
Меня своей напитываешь силой.
Что встать могло меж нами? Сорняки:
Лишайник, плющ, ползучие вьюнки,
Что сок древесный пьют, — их вырвать надо,
Чтоб в кровь тебе не подмешали яда.
Антифол Сиракузский (в сторону)
Как горяча мольба ее ко мне!
Быть может, с ней венчался я во сне?
Иль эта встреча — только сновиденье?
Кто наши чувства вводит в заблужденье?
Пойду за ней, приняв покорный вид,
Покуда время всё не разъяснит.
Люциана
Эй, Дромио, скажи, чтоб стол накрыли!
Дромио Сиракузский (в сторону)
Свят-свят… Спаси Господь! К нечистой силе
Попали мы, в край гоблинов и фей,
Где духи прячутся среди ветвей.
Их не послушаешь — так эти черти
Задушат и защиплют нас до смерти.
Люциана
Что ты бормочешь, Дромио? Вперед,
Улитка, черепаха, сонный кот!
Дромио Сиракузский
Я претерпел как будто превращенье.
Антифол Сиракузский
И у меня такое ощущенье.
Дромио Сиракузский
Мне, чувствую, и облик новый дан.
Антифол Сиракузский
Всё тот же с виду ты.
Дромио Сиракузский
Нет, я баран.
Люциана
Скорей уж ты осёл.
Дромио Сиракузский
Осёдлан ею,
Бегу и травки пощипать не смею.
Но я знаком ей, а она мне — нет:
Не будь ослом я, знал бы, в чем секрет.
Адриана
Что до меня, я буду впредь умнее
И проливать не стану горьких слез
Слуге и господину на потеху.
(Антифолу.)
Идем, супруг мой. — Дромио, куда?
У входа стой! — Любовь моя, обедать
Мы будем наверху, с тобой вдвоем,
И все твои грехи там отпущу я.
(К Дромио.)
Кто спросит господина — отвечай:
Мол, нету дома, и пускать не вздумай.
— Идем, сестра. — Гляди же в оба, страж!
Антифол Сиракузский (в сторону)
Где я — в раю, в аду? Что за мираж?
Я спятил? Иль меня околдовали?
Им я знаком, а сам себе — едва ли.
Но притворюсь и стану вторить им,
Что б ни было, а дальше — поглядим.
Дромио
В привратника мне, сударь, превратиться?
Адриана
И чтоб ни шагу от дверей, тупица!
Люциана
Идемте, братец, время подкрепиться.
Уходят.
Акт III
Сцена 2
Входят Люциана и Антифол
Сиракузский.
Люциана
Как вы могли так скоро, Антифол,
О долге мужа позабыть? Кто любит,
Тот не разрушит дом, что сам возвел,
Росток едва взошедший не погубит.
Коль из-за денег взяли вы сестру —
Ее лелейте о деньгах радея,
Когда же вам другая по нутру —
Извольте превратиться в лицедея.
Пусть вас ни жест не выдаст, ни язык,
Ни взгляд, греха недавнего свидетель, —
Чаруйте, льстите, лгите каждый миг,
Пускай порок рядится в добродетель.
Пребудьте праведным в глазах жены,
Двуличье пусть войдет у вас в обычай.
Зачем ей знать, что вы ей неверны?
Ведь вор своей не хвалится добычей.
Предать супружеское ложе — стыд,
Но худший стыд — признать свою измену:
Ведь тайный грех молва еще простит,
За явный же двойную спросит цену.
Мы, жены, в ваши нежные слова
Поверить рады. Только протяните —
Не руку, нет, лишь кончик рукава —
И вновь мы в вашей кружимся орбите.
Ступайте же к супруге, милый брат,
Ее утешьте, осушите слезы,
Ведь ласка, да и лесть не повредят,
Когда в дому разбушевались грозы.
Антифол Сиракузский
Не знаю, кто ты, госпожа, откуда
Меня ты знаешь — вижу лишь одно:
Мне ум твой и душа явили чудо,
Что мирозданью целому равно.
О научи меня! хочу постичь я
Твоих речей таинственный язык,
Чтоб разум мой, стряхнув косноязычье,
В их неземную суть смиренно вник.
Но ты в туман и сумрак заблужденья
Мое ввергаешь сердце — для чего?
Я твой, и претерпеть перерожденье
Готов, коль ты и вправду божество.
Но если я — пока что я, то значит,
Твоя сестра мне вовсе не жена,
Не от моих измен бедняжка плачет,
И не она, другая мне нужна.
Не пой, моя прекрасная сирена,
Мне о сестре с ее потоком слёз.
Спой о себе — и я замру блаженно,
Рассыпь по морю золото волос —
Я приплыву, чтоб стали мне постелью,
Забуду всё, качаясь на волне,
И если встанет смерть над колыбелью —
О, как мне сладко будет в глубине!
Люциана
Вы, верно, спятили? Вот это мило!
Антифол Сиракузский
Меня как будто громом поразило.
Люциана
Вас подвели глаза, любезный брат.
Антифол Сиракузский
О да — твои лучи меня слепят.
Люциана
Вы не туда смотрели, вот в чем штука.
Антифол Сиракузский
Мой свет, глазеть во тьму — сплошная мука.
Люциана
Сестре, не мне вы скажете “мой свет”.
Антифол Сиракузский
Сестре сестры.
Люциана
Моей сестре.
Антифол Сиракузский
О нет!
Ты — часть меня, не знавшая порока,
Душа моей души, зеница ока,
Ты жизнь моя, удача, рай земной
И свет небес, разлитый надо мной.
Люциана
Всем этим быть для вас должна сестрица.
Антифол Сиракузский
Так будь сестрицей — ведь с тобой сродниться
И вместе жизнь прожить я буду рад.
Нет мужа у тебя, я не женат —
Дай руку мне!
Люциана
Сначала за сестрою
Схожу — и ваши планы ей открою.
Уходит.
Вбегает Дромио Сиракузский.
Антифол Сиракузский.
Эй, Дромио, как дела? Куда бежишь?
Дромио Сиракузский.
Вы меня знаете, сударь? Я Дромио? Я ваш слуга? Я — это я?
Антифол Сиракузский.
Ты Дромио, ты мой слуга, ты — это ты.
Дромио Сиракузский.
Я осёл, я на побегушках у бабы, и я сам не свой.
Антифол Сиракузский.
У какой еще бабы? И почему ты сам не свой?
Дромио Сиракузский.
Да потому, что я, оказывается, принадлежу этой женщине. Так она говорит — и бегает за мной, просто проходу не дает!
Антифол Сиракузский.
Но по какому праву ты ей принадлежишь?
Дромио Сиракузский.
А по какому праву вам принадлежит ваша лошадь? Она, сударь, владеет мной на правах скотины. То есть это не я скотина, а она ведет себя по-скотски.
Антифол Сиракузский.
Да кто она такая?
Дромио Сиракузский.
Одна беспардонная особа. То есть без пардона ее не опишешь: придется вставлять “пардон” через каждое слово. Скажу не вдаваясь в тонкости, что союз у нас получится толстый. Точнее, жирный.
Антифол Сиракузский.
Как это понять — жирный союз?
Дромио Сиракузский.
Она, сударь, прислуживает в кухне и насквозь пропиталась жиром да маслом. Прямо и не знаю, на что бы ее можно употребить, разве только сделать масляную лампу, зажечь, чтоб освещала дорогу, да и удрать от нее подальше. Ручаюсь, ее туша и тряпье горели бы долго: как зима в Польше и даже дольше. Они догорели бы через неделю после конца света.
Антифол Сиракузский.
А каков у ней цвет лица?
Дромио Сиракузский.
Она черна, как мой башмак, только куда грязнее. И так потеет, что можно башмаки промочить, стоя с ней рядом.
Антифол Сиракузский.
Ну, грязь-то можно смыть водой.
Дромио Сиракузский.
Только не эту. Она так въелась, что и всемирного потопа не хватит.
Антифол Сиракузский.
А зовут ее как?
Дромио Сиракузский.
Люси, сударь. А надо бы Злюси. Или Круглюси: у ней в бедрах футов шесть, не меньше.
Антифол Сиракузский.
А, так она широкая натура.
Дромио Сиракузский.
У ней что ширина, что вышина — всё один черт. Она шарообразна, как глобус. Я бы мог отыскать на ней разные страны.
Антифол Сиракузский.
И в какой же части тела у нее будет Ирландия?
Дромио Сиракузский.
Конечно, в ягодицах, сэр. Там такая трясина!
Антифол Сиракузский.
А Шотландия?
Дромио Сиракузский.
На ладони, сэр. Этакая шершавая мозолистая пустошь.
Антифол Сиракузский.
А Франция?
Дромио Сиракузский.
На лбу, сэр: там, где волосы трусливо отступают.
Антифол Сиракузский.
А как насчет Англии?
Дромио Сиракузский.
Я искал у нее во рту меловые скалы и не нашел там никакой белизны. Но со лба, то бишь от Франции, вниз катятся соленые волны, стало быть, Англия — это подбородок.
Антифол Сиракузский.
А Испания?
Дромио Сиракузский.
Это ее дыхание. Вроде и не видать, а горячо и пованивает.
Антифол Сиракузский.
А где Америка с Индиями?
Дромио Сиракузский.
Ясное дело, на носу. Там целая россыпь рубинов, сапфиров и всяческих карбункулов. А испанцам только дай всё это подобрать и погрузить на свои галеоны.
Антифол Сиракузский.
Ну а Бельгия, Нидерланды?
Дромио Сиракузский.
Ох, сэр, в самый низ я не спускался. Ведь эта чертова прислужница на меня набросилась, назвала своим Дромио, побожилась, что мы с ней обручены, припомнила все знаки у меня на теле: родинку на спине, отметинку на шее, бородавку на левом плече… Тут я сообразил, что она ведьма, вырвался и дал дёру.
Не будь я в вере тверд как сталь и крепок как скала,
Вращать бы мне в обличье пса на кухне вертела!
Антифол Сиракузский
Довольно мешкать. Отправляйся в порт!
Пусть только ветер нам отплыть позволит —
Здесь на ночь не останусь я. Узнай,
Не снаряжается ль какое судно,
А я тебя на рынке подожду.
Мы им знакомы, их не знавши сроду?
Пора сниматься с якоря — и ходу!
Дромио Сиракузский
От той, что выбрала меня в мужья,
Готов как от медведя драпать я.
Убегает.
Антифол Сиракузский
Здесь обитают ведьмы и колдуньи.
Прочь, прочь отсюда! Та, что назвалась
Моей женой, в меня вселяет ужас.
Зато ее прекрасная сестра
Столь хороша, мудра, великодушна,
И кроткий вид, и звук ее речей
Столь были сладостны, что я, признаться,
Чуть не пропал. Но впредь не сдамся в плен
И слух замкну для пения сирен.
Входит Анджело, у него в руках золотая цепочка.
Анджело
Любезный Антифол!
Антифол Сиракузский
Да, это я.
Анджело
Конечно, вы. Вот ожерелье ваше:
Пришлось доделать — верно, потому
Меня не дождались вы в “Дикобразе”[1].
Антифол Сиракузский (берет цепочку)
И как мне с этой вещью поступить?
Анджело
Как вам угодно. Ваш заказ исполнен.
Антифол Сиракузский
Но разве я вам это заказал?
Анджело
И повторили раз, наверно, двадцать.
Ступайте же, порадуйте жену,
А перед ужином я навещу вас
И деньги за работу получу.
Антифол Сиракузский
Вам лучше бы их получить теперь же:
А вдруг и вещь, и деньги пропадут?
Анджело
Да вы шутник! Так я зайду попозже.
Уходит.
Антифол Сиракузский
Загадки не кончаются, похоже.
Однако лишь глупец иль сумасброд
Таким сокровищем пренебрежет.
Вот город! Здесь прохожим в подношенье
Вручают золотые украшенья.
Пойду на рынок, подожду слугу —
Авось до ночи и уплыть смогу.
Уходит.
Акт IV
Сцена 3
Входит Антифол Сиракузский с
цепочкой на шее.
Антифол Сиракузский
Кого я здесь ни встречу — все меня
Приветствуют как доброго знакомца
И всякий знает, как меня зовут.
Сулят мне деньги, зазывают в гости,
Иной благодарит за доброту,
А тот свои товары предлагает.
Сейчас меня завел к себе портной
Взглянуть на шелк, что для меня купил он,
И мерку снять… Но это всё игра
Воображенья! Тут кругом, должно быть,
Полным-полно лапландских колдунов.
Входит Дромио Сиракузский с мешочком.
Дромио Сиракузский.
Вот, сударь, золото, за которым вы посылали. Что, удалось избавиться от новоявленного Адама?
Антифол Сиракузский
Какое золото? Какой Адам?
Дромио Сиракузский.
Уж конечно, не старожил рая, а тот, что сторожил врата тюрьмы. Тот, что одет в шкуру убитого тельца, тот, что шел за вами по пятам, как карающий ангел, и грозился лишить вас свободы.
Антифол Сиракузский.
О чем ты говоришь? Не понимаю.
Дромио Сиракузский.
Да о том, сударь, кто ходит в кожаном чехле, словно контрабас; о том, кто предлагает усталым джентльменам присесть в надежном зáмке, что всегда на замкé, и надолго пробуждает в них чувство долга. О том, чей тупой жезл выигрывает больше сражений, чем самое острое копье.
Антифол Сиракузский.
Так это пристав?
Дромио Сиракузский.
Так точно, сэр! Стоит вам задолжать или просрочить платеж, тут его к вам и приставят. Он проводит вас к надежной пристани и покажет, где и надолго ли пристать.
Антифол Сиракузский.
Кстати о пристани, ты разузнал насчет корабля? Можем мы отплыть нынче вечером?
Дромио Сиракузский.
Да я вам час назад еще докладывал: отходит, мол, барк из Эпидамна, и название подходящее — “Быстрый”. Только вас перехватила стража и погрузила на посудину по имени “Заминка”. Вот ваши ангелы-избавители: я вам их принес, как просили. (Передает ему кошель).
Антифол Сиракузский
Свихнулся малый. Впрочем, как и я.
Нас призраки морочат, не иначе.
Приди, спасенье! Кто-нибудь, услышь!
Входит куртизанка.
Куртизанка
Любезный Антифол, какая встреча!
Ведь вы от ювелира? Эта цепь —
Та самая, что мне вы обещали?
Антифол Сиракузский
Прочь от меня! Изыди, Сатана!
Дромио Сиракузский.
Это что, сударь — мадам Сатана?
Антифол Сиракузский.
Да это сам дьявол.
Дромио Сиракузский.
Нет, хуже: это его бабушка явилась нам в облике девицы легкого поведения. Кого посылают к чертовой бабушке, тот, стало быть, с ней и улетит. У них, у девиц-то этих, поведение до того легкое — ветер их так и носит туда-сюда. Ну а где ветер, там и огонь, вот они и горят адским пламенем. Держитесь от нее подальше, сударь, не то обожжетесь.
Куртизанка
Вы оба, сэр, большие шутники.
Идемте в дом, там мы обед закончим.
Дромио Сиракузский.
Смотрите, хозяин, заварит она вам кашу. Вы хоть ложку-то возьмите подлинней.
Антифол Сиракузский.
Зачем, Дромио?
Дромио Сиракузский.
Легче будет расхлебывать.
Антифол Сиракузский (куртизанке)
С тобой — обедать? Я сказал, изыди!
Колдунья ты, вы все здесь колдуны.
Сгинь, пропади, тебя я заклинаю!
Куртизанка
Верните мне кольцо мое с алмазом
Иль эту цепь отдайте, что взамен
Сулили вы, и тотчас я исчезну.
Дромио Сиракузский.
Иные черти просят какой-нибудь пустяк: срезанный ноготь, соломинку, вóлос, каплю крови, булавку, орешек или вишневую косточку, а этой подавай золотую цепь! Не слушайте ее, хозяин, а то как пойдет завывать да греметь цепями, мы же с вами и натерпимся страху.
Куртизанка (Антифолу)
Цепочку, сударь, или перстень мой!
Ужель вы обмануть меня хотите?
Антифол Сиракузский
С дороги, ведьма! Дромио, вперед!
Дромио Сиракузский (куртизанке)
Лиса из-за обмана слезы льет.
Уходят Антифол Сиракузский и
Дромио Сиракузский.
Куртизанка
Теперь я вижу: Антифол безумен,
Иначе б так срамиться он не стал.
Он взял кольцо мое, ценою в сорок
Дукатов, мне же посулил взамен
Цепочку — и ни с чем меня оставил.
Да, он сошел с ума: еще в обед
Он нес какой-то вздор — должно быть, бредил —
Что будто бы жена и домочадцы
Его сегодня не пустили в дом.
Верней всего, жена закрылась в доме,
Страшась его припадков. Как же быть?
Отправлюсь к ним, скажу его супруге,
Что в бешенстве ворвался он ко мне,
Отнял кольцо и прочь умчался с криком.
Иного способа, пожалуй, нет:
И впрямь ведь жалко сорока монет.
Уходит.
Сцена 4
Входят Антифол Эфесский и
пристав.
Антифол Эфесский
Терпенье, старина. Я не сбегу.
Внесу залог не меньше суммы долга:
Тогда меня ты сможешь отпустить.
Жена не в духе нынче, как нарочно —
Трудненько будет моему гонцу
Ей втолковать, что впрямь я арестован,
И где — в Эфесе! То-то, скажет, срам.
Входит Дромио Эфесский с веревкой.
Вот мой слуга. И деньги с ним, надеюсь. —
Принес ты наконец, что я просил?
Дромио Эфесский (протягивает ему веревку)
Так точно, сэр. Теперь они заплатят!
Антифол Эфесский
А деньги где? Чем я-то заплачу?
Дромио Эфесский
А деньги, сэр, я отдал за веревку.
Антифол Эфесский
Пятьсот дукатов отдал, негодяй?!
Дромио Эфесский
Нет — я б тогда принес пятьсот веревок.
Антифол Эфесский
За чем я посылал тебя, дубина?
Дромио Эфесский
За прочною веревкой. Для битья.
Антифол Эфесский
Ах, для битья? Ты выполнил заданье.
Бьет Дромио.
Пристав.
Потерпите, сударь, не горячитесь так.
Дромио Эфесский.
Потерпите? Это я тут потерпевший!
Пристав.
А ты не распускай язык.
Дромио Эфесский.
Это он пусть не распускает руки.
Антифол Эфесский.
Ах ты сукин сын, скотина бесчувственная!
Дромио Эфесский.
Хотел бы я быть бесчувственным к вашим ударам.
Антифол Эфесский.
Да ты одни только удары понимаешь и чувствуешь, точь-в-точь осёл.
Дромио Эфесский.
Я и впрямь осёл, не зря меня таскают за уши. — Я служу ему с рождения и ничего не получаю за службу, кроме битья. Когда мне холодно, меня греют побоями, когда жарко — освежают колотушками. Когда сплю, меня будят тумаками, сижу — подымают тычками, ухожу — выпроваживают пинками, прихожу — встречают затрещинами. И всё это добро я таскаю на себе, как нищая побирушка свое дитя. Когда он меня вконец искалечит, пойду просить милостыню, выставляя напоказ свои увечья.
Входят Адриана, Люциана, куртизанка и учитель по имени Щипли.
Антифол Эфесский
Довольно вздора. Вон идет жена.
Дромио Эфесский (Адриане).
Госпожа моя, respice finem — не упускайте из виду конца. Или, как говорят попугаи, “бер-регись вер-ревки!”
Антифол Эфесский.
Да замолчишь ты наконец?
Бьет Дромио.
Куртизанка (Адриане)
Что скажете? Иль не безумец он?
Адриана
Он в бешенстве — сама теперь я вижу.
О доктор Щипли, вы искусный маг,
Молю вас, мужа приведите в чувство,
Я за леченье щедро заплачу.
Люциана
Да у него глаза огнем пылают!
Куртизанка
Глядите, он в припадке весь дрожит.
Щипли (Антифолу)
Сэр, дайте вашу руку — пульс послушать.
Антифол Эфесский
Где ухо ваше? Вот моя рука!
Бьет Щипли в ухо.
Щипли
Тебя я заклинаю, Сатана,
Вселившийся в сие мужское тело,
Во имя всех святых на небесах,
Ступай во мрак, откуда ты явился!
Антифол Эфесский
Уймись ты, горе-лекарь. Я здоров.
Адриана
Ах, если б это было так, бедняжка!
Антифол Эфесский
Ты, потаскуха, это что, твой гость?
Не он ли, заклинатель желтолицый,
С тобою в доме тайно пировал,
Покуда муж твой мучился снаружи,
Стуча напрасно в запертую дверь?
Адриана
Но, Бог свидетель, ты обедал дома,
Где мог бы оставаться и теперь
И век не знать прилюдного позора.
Антифол Эфесский
Обедал дома? Так ли это, раб?
Дромио Эфесский
По правде, сударь, дома вы не ели.
Антифол Эфесский
Дом заперт был и я не мог войти?
Дромио Эфесский
Ей-богу, заперт, и засов задвинут.
Антифол Эфесский
Жена моя меня бранила вслух?
Дромио Эфесский
Бранила, сэр — вне всякого сомненья.
Антифол Эфесский
Глумилась ли служанка надо мной?
Дромио Эфесский
Бесспорно, сэр — и как еще глумилась!
Антифол Эфесский
И в гневе удалился я, ведь так?
Дромио Эфесский
Так точно, сэр. Ваш гнев я подтверждаю
И помню каждой косточкой своей.
Адриана (в сторону, к Щипли)
Полезно ли во всём бедняге вторить?
Щипли (в сторону, Адриане)
Вреда не будет. Этот малый прав:
Уступками он буйство в нем смягчает.
Антифол Эфесский (Адриане)
От ювелира иск — твоя работа?
Адриана
Помилуй бог! Послала выкуп я,
Как только Дромио за ним примчался.
Дромио Эфесский
Послали выкуп? Разве что привет,
И то во сне, а денег — ни медяшки.
Антифол Эфесский
Ты брал у ней с дукатами кошель?
Адриана
Кошель нашла и с ним передала я.
Люциана
Всё это было на моих глазах.
Дромио Эфесский
А мне порукой Бог и тот канатчик,
В чьей лавке я веревку покупал.
Щипли (Адриане)
Слуга, хозяин — оба одержимы:
Они бледнее смерти. Мой совет —
Связать и уложить их в темном месте.
Антифол Эфесский (Адриане)
За что меня ты не пустила в дом?
(К Дромио.)
Зачем ты лжешь мне, что не брал
дукатов?
Адриана
Но, милый муж, ты в доме был со мной.
Дромио Эфесский
Но, господин мой, золота не брал я,
Хоть нас и правда не пустили в дом.
Адриана
Ах, негодяй! Ты дважды нам солгал.
Антифол Эфесский
А ты, блудница, врешь на каждом слове,
С преступной шайкой заговор плетешь,
Меня презренным, жалким выставляешь —
Я вырву эти лживые гляделки:
Им моего бесчестья не видать!
Бросается на Адриану.
Адриана
Ай! Кто-нибудь, скорей его свяжите!
Вбегают трое или четверо и пытаются связать Антифола. Он сопротивляется.
Щипли
Зовите помощь! Дьявол в нем силён.
Люциана
Ах, бедненький. А сам он худ и бледен.
Антифол Эфесский
Убить меня хотите? — Страж, я твой!
Ты вел меня в тюрьму — иль ты позволишь
Меня украсть?
Пристав
Пустите, господа.
Он под арестом и пойдет со мною.
Щипли
Слугу вяжите, чёрт и в нем сидит!
Дромио связывают.
Адриана
Подумай, что творишь ты, страж закона!
Он болен, сам себе чинит он вред —
Иль это зрелище тебе по нраву?
Пристав
Я задержал его как должника.
Коль отпущу, с меня же долг и взыщут.
Адриана
Я за него останусь. Отведешь
Меня к заимодавцу: я узнаю,
За что и сколько задолжал мой муж,
И заплачу. — Несите осторожно
Его к нам в дом. Какой злосчастный день!
Антифол Эфесский
Злосчастная ты шлюха. Погоди же!
Дромио Эфесский
Взгляните, сударь: крепнут наши узы.
Антифол Эфесский
Опять меня ты злишь? Ступай к чертям!
Дромио Эфесский
И правда, чтоб не зря скрутили нас,
Давайте буйствовать. Кричите: “Дьявол!”
Люциана
Спаси господь их души. Страх какой!
Адриана
Идем, сестра. — Несите их домой.
Уходят Щипли и его помощники, унося Антифола Эфесского и Дромио Эфесского. Остаются пристав, Адриана, Люциана и куртизанка.
(Приставу.)
Скажи мне, от кого был подан иск?
Пристав
От Анджело, из цеха ювелиров.
Адриана
Его я знаю. Сумма какова?
Пристав
В дукатах — ровно двести.
Адриана
А изделье?
Пристав
Цепочка золотая, на заказ.
Адриана
Такую вещь он только обещал мне.
Куртизанка
Когда он от меня сбежал с кольцом —
С тем самым, что на нем сейчас надето, —
Так вот, потом я видела его
С чудеснейшей цепочкою на шее.
Адриана
Вы видели — возможно, но не я.
(Приставу.)
Скорей меня сведите к ювелиру,
Хочу я правду наконец узнать.
Входят Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский. У обоих в руках обнаженные рапиры.
Люциана
Они на волю вырвались! О боже!
Адриана
Да, и клинки у них обнажены.
Скорей за помощью —
Пристав
Бежим! Спасите!
Все, кроме Антифола Сиракузского и Дромио Сиракузского, убегают в испуге.
Антифол Сиракузский
А ведьмы-то боятся острой стали.
Дромио Сиракузский
И даже та, что в жены лезла к вам.
Антифол Сиракузский
Ступай в “Кентавр” за нашими вещами.
Скорей бы оказаться на борту.
Дромио Сиракузский.
А то, ей-богу, заночевали бы тут. Ничего худого они нам не сделают. Разговаривают учтиво, несут нам золото. Вообще народ здесь предобрый, и если б не гора взбесившейся плоти, что требует меня в мужья, так я бы и насовсем остался, и сам бы сделался колдуном.
Антифол Сиракузский
За все богатства их — я не останусь!
Ступай в “Кентавр” и собирайся в путь.
Уходят.
Акт V
Сцена 1
………………………………………………………………………………………………….
Аббатиса
Что тут за шум? Зачем вы собрались?
Адриана
Хотим забрать несчастного безумца,
Связать и на леченье увести.
Он мой супруг — позвольте нам войти.
Анджело
Он тронулся умом? Я так и думал.
Второй купец
И я хорош: чуть не сразился с ним!
Аббатиса
Давно ли им безумье овладело?
Адриана
С неделю был он скучен, вял и хмур —
Совсем не тот, каким его я знала;
Но лишь сегодня около полудня
И буйство началось, и странный бред.
Аббатиса
Не разорен ли кораблекрушеньем
Ваш муж? Не потерял ли друга он?
А может быть, любовью беззаконной
Прельстился он? Нередок этот грех
У молодых людей, что много воли
Дают глазам. Которая из бед
С ним приключилась?
Адриана
Третья. Он из дома
К любовнице уходит что ни день.
Аббатиса
И вы его за это упрекали.
Адриана
О да.
Аббатиса
Журили, может быть, слегка?
Адриана
О нет, бранила, и довольно крепко.
Аббатиса
В дому, наедине?
Адриана
При всех! Везде!
Аббатиса
Должно быть, изредка и понемногу?
Адриана
Да лишь об этом речь у нас и шла!
Я ночью на ухо ему шептала,
Твердила в завтрак, в ужин и в обед,
Наедине все время повторяла,
На людях успевала помянуть,
Что так вести себя — грешно и скверно.
Аббатиса
Вот отчего твой муж сошел с ума.
Ревнивицы докучные попреки
Страшней укусов бешеного пса.
Ты сон его шипеньем прерывала —
Отсюда помраченье в голове;
Ему ты бранью приправляла пищу,
А это к несваренью верный путь.
Где несваренье, там и лихорадка:
Припадки, стало быть, и буйный бред.
Ты мужу отравляла даже отдых:
Лишенный передышки, дух его
Склонился к меланхолии угрюмой,
Что черному отчаянью сродни,
Не зря за ней спешат чумною сворой
Недуги, хвори — всё, что губит жизнь.
Лишенный сна, веселья, вкуса к пище —
Не то что муж, свихнется даже зверь.
Итак, в его безумствах лишь сама ты
Да ревности припадки виноваты.
Люциана
Она его корила лишь любя —
Он как дикарь свирепый вел себя!
(Адриане.)
Зачем хулу безропотно ты сносишь?
Адриана
О, я себя не так еще браню. —
Ступайте внутрь и приведите мужа.
Аббатиса
Никто из вас в обитель не войдет.
Адриана
Пусть выведут безумца ваши слуги.
Аббатиса
Нет, право на убежище дано
Ему, как всем. Назад получишь мужа,
Когда его я на ноги поставлю
И в чувство приведу — иль отступлюсь.
Адриана
Ходить за мужем буду я сама.
Лечить и утешать его — не это ль
Священный долг жены? Чужие руки
Не к месту здесь. Отдайте мужа мне!
Аббатиса
Терпенье! Он отсюда не уйдет,
Покуда всех я средств не исчерпаю:
Микстур, настоев, снадобий, молитв —
Для врачеванья страждущего духа.
Монашеский мой орден, долг и сан
Меня обязывают к милосердью.
Ступайте же! Он будет исцелен.
Адриана
Я не уйду и не оставлю мужа
Здесь одного. Супругов разлучать —
К лицу ль вам это, ваше преподобье?
Аббатиса
Довольно слов. Ступай домой и жди.
Уходит.
Люциана (Адриане)
Тут произвол! Пусть герцог вас рассудит.
Адриана
Идем! Я упаду к его ногам,
Слезами их омою и не встану,
Пока не умолю его прийти
Сюда со мной и вызволить супруга.
Анджело
На пять часов указывает тень,
И скоро герцог со своею свитой
Здесь будет проходить: печальный долг
Велит ему присутствовать при казни —
Там, возле рва, у монастырских стен.
Второй купец
При казни?
Анджело
Да: купец почтенных лет,
Из Сиракуз приплывший, по несчастью,
А значит, преступивший наш закон,
Сейчас прилюдно будет обезглавлен.
Второй купец
Они уж близко! Поглядим на казнь.
Люциана (Адриане)
Чуть подойдет к нам герцог, падай в ноги.
Входят герцог Солин, Эгеон с обнаженной головой и связанными руками, палач и стражники.
Герцог
Мы повторяем: коль найдется друг,
Что за купца сего в казну заплатит,
Его мы будем рады пощадить.
Адриана (падая на колени)
Защиты, государь, — от аббатисы!
Герцог
Ужель сия почтенная особа
Могла кому-то нанести урон?
Адриана
О ваша светлость, Антифол, супруг мой,
Кого благословили вы владеть
И мной самой, и всем, чем я владела,
Сегодня впал в безумье. Он метался
По улицам, пугая горожан,
С ним человек его, такой же буйный:
Они в дома врывались, у людей
Выхватывали кольца, ожерелья
И всё, что попадалось на глаза.
Его мои помощники связали
И повели домой, сама же я
Обиженных спешила удоволить, —
Как вдруг мой муж, от пут освободясь
Каким-то чудом и удрав от стражи,
На пару со взбесившимся слугой
К нам вышел! Обнаженными клинками
Они смогли нас в бегство обратить.
Тогда с собой мы привели подмогу,
Чтоб их связать покрепче, но они
Укрылись там, за стенами аббатства.
Не хочет настоятельница нам
Войти позволить внутрь за беглецами
И их не выдает. О государь,
Велите ей — пускай вернет мне мужа,
Чтоб дома я помочь ему смогла.
Герцог (поднимая Адриану)
Супруг твой за меня сражался храбро.
Когда ты согласилась разделить
С ним ложе, дал я слово государя,
Что не оставлю милостью его. —
Эй, кто-нибудь, стучитесь к аббатисе,
Пусть выйдет к нам! Я с места не сойду,
Покуда не улажу это дело.
Тут появляется перегрызший путы и
оскорбленный до глубины души Антифол Эфесский в сопровождении своего Дромио. Он
требует у герцога справедливости и возмездия. Но аббатиса выводит к собравшимся
Антифола и Дромио Сиракузских… и после всеобщего изумления дело улаживается
самым неожиданным для персонажей (и даже отчасти для зрителей) образом.
[1] Так называется дом, где живет куртизанка; дом Антифола Эфесского зовется “Феникс”, а гостиница, где остановился Антифол Сиракузский, — “Кентавр”.
Act II
Scene 1
Enter Adriana,
wife of Antipholus of
Adriana
Neither my
husband nor the slave returned
That in
such haste I sent to seek his master?
Sure,
Luciana, it is two o’clock.
Luciana
Perhaps
some merchant hath invited him,
And from
the mart he’s somewhere gone to dinner.
Good
sister, let us dine, and never fret.
A man is
master of his liberty.
Time is
their master, and when they see time
They’ll go
or come. If so, be patient, sister.
Adriana
Why should
their liberty than ours be more?
Luciana
Because their business still lies out o’ door.
Adriana
Look when I
serve him so, he takes it ill.
Luciana
O, know he
is the bridle of your will.
Adriana
There’s
none but asses will be bridled so.
Luciana
Why,
headstrong liberty is lashed with woe.
There’s
nothing situate under heaven’s eye
But hath
his bound in earth, in sea, in sky.
The beasts,
the fishes, and the wingèd fowls
Are their
males’ subjects and at their controls.
Man, more
divine, the master of all these,
Lord of the
wide world and wild wat’ry seas,
Indued with
intellectual sense and souls,
Of more
pre-eminence than fish and fowls,
Are masters
to their females, and their lords.
Then let
your will attend on their accords.
Adriana
This
servitude makes you to keep unwed.
Luciana
Not this,
but troubles of the marriage bed.
Adriana
But were
you wedded, you would bear some sway.
Luciana
Ere I learn
love, I’ll practise to obey.
Adriana
How if your
husband start some otherwhere?
Luciana
Till he
come home again, I would forbear.
Adriana
Patience
unmoved! No marvel though she pause:
They can be
meek that have no other cause.
A wretched
soul, bruised with adversity,
We bid be
quiet when we hear it cry.
But were we
burdened with like weight of pain,
As much or
more we should ourselves complain.
So thou,
that hast no unkind mate to grieve thee,
With urging
helpless patience wouldst relieve me.
But if thou
live to see like right bereft,
This
fool-begged patience in thee will be left.
Luciana
Well, I
will marry one day, but to try.
Here comes
your man. Now is your husband nigh.
Enter
Dromio of
Adriana
Say, is
your tardy master now at hand?
Dromio of
Nay, he’s
at two hands with me, and that my two ears can witness.
Adriana.
Say, didst
thou speak with him? Know’st thou his mind?
Dromio of
I? Ay, he
told his mind upon mine ear. Beshrew his hand, I scarce could understand it.
Luciana.
Spake he so
doubtfully thou couldst not feel his meaning?
Dromio of
Nay, he
struck so plainly I could too well feel his blows, and withal so doubtfully
that I could scarce understand them.
Adriana
But say, I
prithee, is he coming home?
It seems he
hath great care to please his wife.
Dromio of
Why,
mistress, sure my master is horn-mad.
Adriana.
Horn-mad, thou villain?
Dromio of
I mean not
cuckold-mad, but sure he is stark mad.
When I
desired him to come home to dinner,
He asked me
for a thousand marks in gold.
▒’Tis dinner-time,’
▒Your meat doth burn,’
▒Will you
come home?’
▒Where is
the thousand marks I gave thee, villain?’
▒The pig,’
quoth I, ▒is burned.’ ▒My gold!’ quoth he.
▒My
mistress, sir -’
I know thy
mistress not. Out on thy mistress!’
Luciana
Quoth who?
Dromio of
Quoth my master.
▒I know,’
quoth he, ▒no house, no wife, no mistress.’
So that my
errand, due unto my tongue,
I thank him, I bore home upon my shoulders;
For, in
conclusion, he did beat me there.
Adriana
Go back
again, thou slave, and fetch him home.
Dromio of
Go back
again and be new-beaten home?
For God’s
sake, send some other messenger.
Adriana
Back,
slave, or I will break thy pate across.
Dromio of
And he will
bless that cross with other beating,
Between you
I shall have a holy head.
Adriana
Hence,
prating peasant. Fetch thy master home.
She beats
Dromio.
Dromio of
Am I so
round with you as you with me,
That like
a football you do spurn me thus?
You spurn
me hence, and he will spurn me hither.
If I last
in this service, you must case me in leather.
Exit.
Luciana
Fie, how
impatience loureth in your face!
Adriana
His company
must do his minions grace,
Whilst I at
home starve for a merry look.
Hath homely
age th’alluring beauty took
From my poor cheek? Then he hath wasted it.
Are my
discourses dull? Barren my wit?
If voluble
and sharp discourse be marred,
Unkindness
blunts it more than marble hard.
Do their
gay vestments his affections bait?
That’s not
my fault: he’s master of my state.
What ruins
are in me that can be found
By him not
ruined? Then is he the ground
Of my defeatures. My decayèd fair
A sunny
look of his would soon repair.
But, too
unruly deer, he breaks the pale,
And feeds from home. Poor I am but his stale.
Luciana
Self-harming
jealousy! Fie, beat it hence.
Adriana
Unfeeling
fools can with such wrongs dispense.
I know his
eye doth homage otherwhere,
Or else
what lets it but he would be here?
Sister, you
know he promised me a chain.
Would that
alone, alas, he would detain,
So he would
keep fair quarter with his bed.
I see the
jewel best enamellèd
Will lose
his beauty; and though gold bides still
That others
touch, and often touching will
Wear gold,
and so no man that hath a name
By
falsehood and corruption doth it shame.
Since that
my beauty cannot please his eye,
I’ll weep
what’s left away, and weeping die.
Luciana
How many
fond fools serve mad jealousy!
Exeunt.
Scene 2
………………………………………………………………………………………………….
Adriana
Ay, ay, Antipholus, look strange and frown:
Some other
mistress hath thy sweet aspects.
I am not
Adriana, nor thy wife.
The time
was once when thou unurged wouldst vow
That never
words were music to thine ear,
That never object pleasing in thine eye,
That never touch well welcome to thy hand,
That never
meat sweet-savored in thy taste,
Unless I
spake, or looked, or touched, or carved to thee.
How comes
it now, my husband, O how comes it
That thou
art thus estrangèd from thyself?
Thy ▒self’
I call it, being strange to me
That,
undividable, incorporate,
Am better than thy dear self’s better part.
Ah, do not
tear away thyself from me;
For know,
my love, as easy mayst thou fall
A drop of
water in the breaking gulf,
And take
unmingled trence that drop again
Without
addition or diminishing,
As take
from me thyself, and not me too.
How dearly
would it touch me to the quick
Shouldst
thou but hear I were licentious,
And that
this body, consecrate to thee,
By ruffian
lust should be contaminate?
Wouldst
thou not spit at me and spurn at me,
And hurl
the name of ▒husband’ in my face,
And tear
the stained skin of my harlot brow,
And from my
false hand cut the wedding ring,
And break
it with a deep-divorcing vow?
I know thou
canst, and therefore see thou do it!
I am
possessed with an adulterate blot;
My blood is
mingled with the crime of lust.
For if we
two be one, and thou play false,
I do digest
the poison of thy flesh,
Being strumpeted by thy contagion.
Keep then
fair league and truce with thy true bed,
I live
unstained, thou undishonourèd.
Antipholus
of
Plead you
to me, fair dame? I know you not.
In
As strange
unto your town as to your talk,
Who, every
word by all my wit being scanned,
Wants wit in all one word to understand.
Luciana
Fie,
brother, how the world is changed with you!
When were
you wont to use my sister thus?
She sent
for you by Dromio home to dinner.
Antipholus
of
By Dromio?
Dromio of
By me?
Adriana
By thee;
and this thou didst return from him —
That he did
buffet thee, and in his blows
Denied my house for his, me for his wife.
Antipholus
of
Did you
converse, sir, with this gentlewoman?
What is the
course and drift of your compact?
Dromio of
I, sir? I
never saw her till this time.
Antipholus
of
Villain,
thou liest! For even her very words
Didst thou
deliver to me on the mart.
Dromio of
I never spake with her in all my life.
Antipholus
of
How can she
thus then call us by our names? —
Unless it be by inspiration.
Adriana
How ill
agrees it with your gravity
To
counterfeit thus grossly with your slave,
Abetting
him to thwart me in my mood!
Be it my
wrong you are from me exempt,
But wrong
not that wrong with a more contempt.
Come, I
will fasten on this sleeve of thine.
Thou art an
elm, my husband, I a vine,
Whose
weakness, married to thy stronger state,
Makes me with thy strength to communicate.
If aught
possess thee from me, it is dross,
Usurping
ivy, brier, or idle moss,
Who, all
for want of pruning, with intrusion
Infect thy
sap, and live on thy confusion.
Antipholus
of Syracuse (aside)
To me she
speaks; she moves me for her theme.
What, was I
married to her in my dream?
Or sleep I now, and think I hear all this?
What error
drives our eyes and ears amiss?
Until I
know this sure uncertainty,
I’ll
entertain the offered fallacy.
Luciana
Dromio, go
bid the servants spread for dinner.
Dromio of
Syracuse (aside)
O, for my
beads! I cross me for a sinner.
This is the
fairy land. O spite of spites,
We talk
with goblins, owls and elves and sprites.
If we obey
them not, this will ensue:
They’ll
suck our breath or pinch us black and blue.
Luciana
Why prat’st
thou to thyself, and answer’st not?
Dromio,
thou Dromio, thou snail, thou slug, thou sot.
Dromio of
I am
transformèd, master, am I not?
Antipholus
of
I think
thou art in mind, and so am I.
Dromio of
Nay,
master, both in mind and in my shape.
Antipholus
of
Thou hast
thine own form.
Dromio of
No, I am an
ape.
Luciana
If thou art changed to aught, ’tis to an ass.
Dromio of
’Tis true:
she rides me and I long for grass.
’Tis so, I
am an ass; else it could never be
But I
should know her as well as she knows me.
Adriana
Come, come,
no longer will I be a fool,
To put the
finger in the eye and weep
Whilst man
and master laugh my woes to scorn.
(To Antopholus.)
Come,
sir, to dinner. — Dromio, keep the gate. —
Husband,
I’ll dine above with you today
And shrive
you of a thousand idle pranks. —
(To Dromio.)
Sirrah,
if any ask you for your master,
Say he
dines forth, and let no creature enter. —
Come,
sister. — Dromio, play the porter well.
Antipholus
of Syracuse (aside)
Am I in
earth, in heaven, or in hell?
Sleeping or
waking? Mad or well advised?
Known unto
these, and to myself disguised?
I’ll say as
they say, and persever so,
And in this
mist at all adventures go.
Dromio of
Master,
shall I be porter at the gate?
Adriana
Ay, and let
none enter, lest I break your pate.
Luciana
Come, come,
Antipholus, we dine too late.
Exeunt.
Act III
Scene 2
Enter
Luciana with Antipholus of
Luciana
And may it
be that you have quite forgot
A husband’s office? Shall, Antipholus,
Even in the
spring of love thy love-springs rot?
Shall love,
in building, grow so ruinous?
If you did
wed my sister for her wealth,
Then for
her wealth’s sake use her with more kindness;
Or if you
like elsewhere, do it by stealth:
Muffle your
false love with some show of blindness.
Let not my
sister read it in your eye.
Be not thy
tongue thy own shame’s orator.
Look sweet,
be fair, become disloyalty;
Apparel vice like virtue’s harbinger.
Bear a fair
presence, though your heart be tainted:
Teach sin
the carriage of a holy saint.
Be
secret-false. What need she be acquainted?
What simple
thief brags of his own attaint?
’Tis double
wrong to truant with your bed,
And let her
read it in thy looks at board
Shame hath
a bastard fame, well managèd;
Ill deeds
are doubled with an evil word.
Alas, poor
women, make us but believe —
Being compact of credit — that you love us.
Though
others have the arm, show us the sleeve.
We in your
motion turn, and you may move us.
Then,
gentle brother, get you in again.
Comfort my
sister, cheer her, call her wife:
’Tis holy
sport to be a little vain
When the sweet breath of flattery conquers strife.
Antipholus
of
Sweet
mistress — what your name is else I know not,
Nor by what
wonder you do hit of mine —
Less in
your knowledge and your grace you show not
Than our
earth’s wonder, more than earth divine.
Teach me,
dear creature, how to think and speak.
Lay open to
my earthy gross conceit,
Smothered
in errors, feeble, shallow, weak,
The folded meaning of your words’ deceit.
Against my
soul’s pure truth why labour you
To make it
wander in an unknown field?
Are you a
god? Would you create me new?
Transform
me, then, and to your power I’ll yield.
But if that
I am I, then well I know
Your
weeping sister is no wife of mine,
Nor to her
bed no homage do I owe.
Far more,
far more, to you do I decline.
O, train me
not, sweet mermaid, with thy note
To drown me
in thy sister’s flood of tears.
Sing,
siren, for thyself and I will dote.
Spread o’er
the silver waves thy golden hairs,
And as a
bed I’ll take them, and there lie,
And in that
glorious supposition think
He gains by
death that hath such means to die.
Let love,
being light, be drownèd if she sink.
Luciana
What, are
you mad, that you do reason so?
Antipholus
of
Not mad,
but mated — how, I do not know.
Luciana
It is a
fault that springeth from your eye.
Antipholus
of
For gazing
on your beams, fair sun, being by.
Luciana
Gaze where
you should, and that will clear your sight.
Antipholus
of
As good to
wink, sweet love, as look on night.
Luciana
Why call
you me ▒love’? Call my sister so.
Antipholus
of
Thy sister’s sister.
Luciana
That’s my sister.
Antipholus
of
No,
It is thyself, mine own self’s better part,
Mine eye’s
clear eye, my dear heart’s dearer heart,
My food, my
fortune and my sweet hope’s aim,
My sole
earth’s heaven, and my heaven’s claim.
Luciana
All this my sister is, or else should be.
Antipholus
of
Call
thyself ▒sister’, sweet, for I aim thee.
Thee will I
love, and with thee lead my life.
Thou hast
no husband yet, nor I no wife.
Give me thy
hand.
Luciana
O, soft,
sir, hold you still;
I’ll fetch
my sister, to get her good will.
Exit.
Enter
Dromio of
Antipholus of
Why, how
now, Dromio! Where runn’st thou so fast?
Dromio of
Do you know
me, sir? Am I Dromio? Am I your man? Am I myself?
Antipholus of
Thou art
Dromio, thou art my man, thou art thyself.
Dromio of
I am an
ass, I am a woman’s man, and besides myself.
Antipholus of
What
woman’s man? And how besides thyself?
Dromio of
Marry, sir,
besides myself I am due to a woman: one that claims me, one that haunts me, one
that will have me.
Antipholus of
What claim
lays she to thee?
Dromio of
Marry sir,
such claim as you would lay to your horse; and she would have me as a beast —
not that, I being a beast, she would have me, but that she, being a very
beastly creature, lays claim to me.
Antipholus of
What is
she?
Dromio of
A very
reverent body; ay, such a one as a man may not speak of without he say ▒sir-reverence.’ I have but lean luck in the match,
and yet is she a wondrous fat marriage.
Antipholus of
How dost
thou mean a ▒fat marriage?’
Dromio of
Marry, sir,
she’s the kitchen wench and all grease; and I know not what use to put her to
but to make a lamp of her and run from her by her own light. I warrant her rags
and the tallow in them will burn a
Antipholus of
What
complexion is she of?
Dromio of
Swart like
my shoe, but her face nothing half so clean kept. For why?
She sweats a man may go overshoes in the grime of it.
Antipholus of
That’s a
fault that water will mend.
Dromio of
No, sir, ’tis in grain. Noah’s flood could not do it.
Antipholus of
What’s her
name?
Dromio of
Nell, sir.
But her name and three-quarters — that’s an ell and three-quarters — will not
measure her from hip to hip.
Antipholus of
Then she bears
some breadth?
Dromio of
No longer from head to foot than from hip to hip. She is spherical, like a globe. I
could find out countries in her.
Antipholus of
In what
part of her body stands
Dromio of
Marry, sir,
in her buttocks. I found it out by the bogs.
Antipholus of
Where
Dromio of
I found it
by the barrenness, hard in the palm of her hand.
Antipholus of
Where
Dromio of
In her forehead, armed and reverted, making war against her heir.
Antipholus of
Where
Dromio of
I looked
for the chalky cliffs, but I could find no whiteness in them. But I guess it
stood in her chin, by the salt rheum that ran between
Antipholus of
Where
Dromio of
Faith, I
saw it not, but I felt it hot in her breath.
Antipholus of
Where
Dromio of
Oh, sir,
upon her nose all o’er embellished with rubies, carbuncles, sapphires,
declining their rich aspect to the hot breath of
Antipholus of
Where stood
Belgia, the
Dromio of
Oh, sir, I
did not look so low. To conclude, this drudge or diviner, laid claim to me,
called me Dromio, swore I was assured to her, told me what privy marks I had
about me — as the mark of my shoulder, the mole in my neck, the great wart on
my left arm — that I, amazed, ran from her as a witch.
And I think
if my breast had not been made of faith, and my heart of steel,
She had transformed me to a curtal dog, and made me turn i’th’ wheel.
Antipholus
of
Go, hie
thee presently. Post to the road.
An if the
wind blow any way from shore,
I will not
harbour in this town tonight.
If any bark
put forth, come to the mart,
Where I will walk till thou return to me.
If every
one knows us and we know none,
’Tis time,
I think, to trudge, pack, and be gone.
Dromio of
As from a
bear a man would run for life,
So fly I from her that would be my wife.
Exit.
Antipholus
of
There’s
none but witches do inhabit here,
And therefore ’tis high time that I were hence.
She that
doth call me husband, even my soul
Doth for a
wife abhor. But her fair sister,
Possessed
with such a gentle, sovereign grace,
Of such
enchanting presence and discourse,
Hath almost made me traitor to myself.
But lest
myself be guilty to self-wrong,
I’ll stop
mine ears against the mermaid’s song
Enter
Angelo with the chain.
Angelo
Master
Antipholus.
Antipholus
of
Ay, that’s
my name.
Angelo
I know it
well, sir. Lo, here is the chain.
I thought
to have ta’en you at the Porcupine.
The chain
unfinished made me stay thus long.
Antipholus
of Syracuse (taking the chain)
What is
your will that I shall do with this?
Angelo
What please
yourself, sir. I have made it for you.
Antipholus
of
Made it for
me, sir? I bespoke it not.
Angelo
Not once,
nor twice, but twenty times you have.
Go home
with it and please your wife withal,
And soon at
supper-time I’ll visit you,
And then
receive my money for the chain.
Antipholus
of
I pray you,
sir, receive the money now,
For fear
you ne’er see chain nor money more.
Angelo
You are a
merry man, sir. Fare you well.
Exit.
Antipholus
of
What I
should think of this I cannot tell.
But this I
think: there’s no man is so vain
That would
refuse so fair an offered chain.
I see a man
here needs not live by shifts,
When in the
streets he meets such golden gifts.
I’ll to the
mart, and there for Dromio stay.
If any ship
put out, then straight away!
Exit.
Act IV
Scene 3
Enter Antipholus of Syracuse, wearing the chain.
Antipholus
of
There’s not
a man I meet but doth salute me
As if I
were their well-acquainted friend,
And every
one doth call me by my name.
Some tender
money to me, some invite me,
Some other
give me thanks for kindnesses.
Some offer
me commodities to buy;
Even now a
tailor called me in his shop,
And showed
me silks that he had bought for me,
And
therewithal took measure of my body.
Sure, these
are but imaginary wiles,
And
Enter
Dromio of Syracuse with the money.
Dromio of
Master,
here’s the gold you sent me for. What, have you got the picture of old Adam
new-apparelled?
Antipholus
of
What gold
is this? What Adam dost thou mean?
Dromio of
Not that
Adam that kept the Paradise, but that Adam that keeps the prison — he that goes
in the calf’s skin that was killed for the Prodigal; he that came behind you,
sir, like an evil angel, and bid you forsake your liberty.
Antipholus of
I
understand thee not.
Dromio of
No? Why,
’tis a plain case: he that went like a bass viol in a case of leather; the man,
sir, that, when gentlemen are tired, gives them a sob and ’rests them; he, sir,
that takes pity on decayed men and gives them suits of durance; he that sets up
his rest to do more exploits with his mace than a Moorish pike.
Antipholus of
What, thou
mean’st an officer?
Dromio of
Syracuse Ay, sir, the sergeant of the band: he that brings any man to answer it
that breaks his bond; one that thinks a man always going to bed, and says ▒God
give you good rest’.
Antipholus of
Well, sir,
there rest in your foolery. Is there any ship puts forth tonight? May we be
done?
Dromio of
Why, sir, I
brought you word an hour since that the bark Expedition puts forth tonight, and then were you hindered by the
sergeant to tarry for the hoy Delay.
Here are the angels that you sent for to deliver you. (Gives him the money.)
Antipholus
of
The fellow
is distract, and so am I,
And here we
wander in illusions.
Some
blessèd power deliver us from hence.
Enter a
Courtesan.
Courtesan
Well met,
well met, Master Antipholus.
I see, sir,
you have found the goldsmith now.
Is that the
chain you promised me today?
Antipholus
of
Satan,
avoid! I charge thee, tempt me not!
Dromio of
Master, is
this Mistress Satan?
Antipholus of
It is the
devil.
Dromio of
Nay, she is
worse, she is the devil’s dam; and here she comes in the habit of a light
wench. And thereof comes that the wenches say ▒God damn me — ▒that’s as much to say ▒God make me a
light wench’. It is written, they appear to men like angels of light. Light is
an effect of fire, and fire will burn. Ergo, light wenches will burn. Come not
near her.
Courtesan
Your man
and you are marvellous merry, sir.
Will you go
with me? We’ll mend our dinner here.
Dromio of
Master, if you do, expect spoon-meat, and bespeak a long spoon.
Antipholus of
Why,
Dromio?
Dromio of
Marry, he
must have a long spoon that must eat with the devil.
Antipholus
of
Avoid thou,
fiend! What tell’st thou me of supping?
Thou art,
as you are all, a sorceress.
I conjure
thee to leave me and be gone.
Courtesan
Give me the
ring of mine you had at dinner,
Or for my
diamond the chain you promised,
And I’ll be
gone, sir, and not trouble you.
Dromio of
Some devils
ask but the parings of one’s nail, rush, a hair, a drop of blood, a pin, a nut,
a cherry-stone; but she, more covetous, would have a chain. Master, be wise; an if you give it her, the devil will shake her chain and
fright us with it.
Courtesan (to Antipholus)
I pray you,
sir, my ring, or else the chain.
I hope you
do not mean to cheat me so?
Antipholus
of
Avaunt,
thou witch! — Come, Dromio, let us go.
Dromio of
▒Fly
pride,’ says the peacock. Mistress, that you know.
Exeunt
Antipholus of
Courtesan
Now, out of
doubt, Antipholus is mad;
Else would
he never so demean himself.
A ring he
hath of mine worth forty ducats,
And for the
same he promised me a chain.
Both one
and other he denies me now.
The reason
that I gather he is mad,
Besides
this present instance of his rage,
Is a mad
tale he told today at dinner
Of his own doors being shut against his entrance.
Belike his
wife, acquainted with his fits,
On purpose
shut the doors against his way.
My way is
now to hie home to his house,
And tell
his wife that, being lunatic,
He rushed
into my house, and took perforce
My ring away. This course I fittest choose,
For forty
ducats is too much to lose.
Exit.
Scene 4
Enter
Antipholus of
Antipholus
of
Fear me
not, man, I will not break away.
I’ll give
thee ere I leave thee so much money
To warrant
thee as I am ’rested for.
My wife is
in a wayward mood today,
And will
not lightly trust the messenger.
That I
should be attached in
I tell you
’twill sound harshly in her ears.
Enter
Dromio of Ephesus with a rope’s end.
Here comes
my man. I think he brings the money. —
How now,
sir! Have you that I sent you for?
Dromio of
Here’s
that, I warrant you, will pay them all.
Antipholus
of
But where’s
the money?
Dromio of
Why, sir, I
gave the money for the rope.
Antipholus
of
Five hundred ducats, villain, for a rope?
Dromio of
I’ll serve
you, sir, five hundred at the rate.
Antipholus
of
To what end
did I bid thee hie thee home?
Dromio of
To a rope’s
end, sir, and to that end am I returned.
Antipholus
of
And to that
end, sir, I will welcome you.
He beats
Dromio.
Officer.
Good sir,
be patient.
Dromio of
Nay, ’tis for
me to be patient: I am in adversity.
Officer.
Good now,
hold thy tongue.
Dromio of
Nay, rather
persuade him to hold his hands.
Antipholus of
Thou
whoreson, senseless villain!
Dromio of
I would I
were senseless, sir, that I might not feel your blows.
Antipholus of
Thou art
sensible in nothing but blows, and so is an ass.
Dromio of
I am an ass
indeed. You may prove it by my long ears. — I have served him from the hour of
my nativity to this instant, and have nothing at his hands for my service but
blows. When I am cold, he heats me with beating. When I am warm, he cools me
with beating. I am waked with it when I sleep, raised with it when I sit,
driven out of doors with it when I go from home, welcomed home with it when I
return. Nay, I bear it on my shoulders, as a beggar wont her brat, and, I think
when he hath lamed me I shall beg with it from door to door.
Enter
Adriana, Luciana, Courtesan, and a schoolmaster called Pinch.
Antipholus
of
Come, go
along; my wife is coming yonder.
Dromio of
Mistress, respice finem — respect your end — or
rather, the prophecy like the parrot, ▒Beware the rope’s end.’
Antipholus of
Wilt thou
still talk?
He beats
Dromio.
Courtesan (to Adriana)
How say you
now? Is not your husband mad?
Adriana
His
incivility confirms no less. —
Good Doctor
Pinch, you are a conjurer.
Establish
him in his true sense again,
And I will
please you what you will demand.
Luciana
Alas, how
fiery and how sharp he looks!
Courtesan
Mark how he
trembles in his ecstasy.
Pinch
Give me
your hand, and let me feel your pulse.
Antipholus
of
There is my
hand, and let it feel your ear.
He strikes
Pinch.
Pinch
I charge
thee, Satan, housed within this man,
To yield
possession to my holy prayers,
And to thy
state of darkness hie thee straight:
I conjure
thee by all the saints in heaven.
Antipholus
of
Peace,
doting wizard, peace! I am not mad.
Adriana
O that thou
wert not, poor distressèd soul.
Antipholus of
You minion,
you, are these your customers?
Did this
companion with the saffron face
Revel and
feast it at my house today,
Whilst upon
me the guilty doors were shut,
And I
denied to enter in my house?
Adriana
O husband,
God doth know you dined at home,
Where would
you had remained until this time,
Free from
these slanders and this open shame.
Antipholus
of
Dined at
home? Thou villain, what sayest thou?
Dromio of
Sir, sooth
to say, you did not dine at home.
Antipholus
of
Were not my
doors locked up, and I shut out?
Dromio of
Perdie,
your doors were locked, and you shut out.
Antipholus
of
And did not
she herself revile me there?
Dromio of
Sans fable,
she herself reviled you there.
Antipholus
of
Did not her
kitchen-maid rail, taunt, and scorn me?
Dromio of
Certes she
did. The kitchen vestal scorned you.
Antipholus
of
And did not
I in rage depart from thence?
Dromio of
In verity
you did. — My bones bear witness,
That since
have felt the vigour of his rage.
Adriana (aside to Pinch)
Is’t good to soothe him in these contraries?
Pinch (aside to Adriana)
It is no
shame. The fellow finds his vein,
And,
yielding to him, humours well his frenzy.
Antipholus
of
Thou hast
suborned the goldsmith to arrest me.
Adriana
Alas, I
sent you money to redeem you,
By Dromio
here, who came in haste for it.
Dromio of
Money by me? Heart and good will you might,
But surely,
master, not a rag of money.
Antipholus
of
Went’st not thou to her for a purse of ducats?
Adriana
He came to
me, and I delivered it.
Luciana
And I am
witness with her that she did.
Dromio of
God and the
ropemaker bear me witness
That I was sent for nothing but a rope.
Pinch (aside to Adriana)
Mistress,
both man and master is possessed.
I know it
by their pale and deadly looks.
They must
be bound and laid in some dark room.
Antipholus
of
Say
wherefore didst thou lock me forth today,
(To Dromio.)
And
why dost thou deny the bag of gold?
Adriana
I did not,
gentle husband, lock thee forth.
Dromio of
And, gentle
master, I received no gold.
But I
confess, sir, that we were locked out.
Adriana
Dissembling
villain, thou speak’st false in both.
Antipholus
of
Dissembling
harlot, thou art false in all,
And art
confederate with a damnfd pack
To make a loathsome abject scorn of me.
But with
these nails I’ll pluck out these false eyes,
That would
behold in me this shameful sport.
He tries to
attack Adriana.
Adriana
O, bind
him, bind him. Let him not come near me.
Enter three
or four, and offer to bind him. He strives.
Pinch
More
company! The fiend is strong within him.
Luciana
Ay me, poor
man, how pale and wan he looks.
Antipholus
of
What, will
you murder me? — Thou jailer, thou,
I am thy
prisoner. Wilt thou suffer them
To make a rescue?
Officer
Masters,
let him go.
He is my
prisoner, and you shall not have him.
Pinch
Go, bind
this man, for he is frantic too.
They bind
Dromio.
Adriana
What wilt
thou do, thou peevish officer?
Hast thou
delight to see a wretched man
Do outrage
and displeasure to himself?
Officer
He is my
prisoner. If I let him go,
The debt he
owes will be required of me.
Adriana
I will
discharge thee ere I go from thee.
Bear me
forthwith unto his creditor,
And,
knowing how the debt grows, I will pay it. —
Good Master
Doctor, see him safe conveyed
Home to my house. O most unhappy day!
Antipholus
of
O most
unhappy strumpet!
Dromio of
Master, I
am here entered in bond for you.
Antipholus
of
Out on
thee, villain! Wherefore dost thou mad me?
Dromio of
Will you be
bound for nothing? Be mad, good master —
Cry, ▒The
devil!’
Luciana
God help,
poor souls, how idly do they talk!
Adriana
Go bear him
hence. — Sister, go you with me.
Exeunt Pinch and others carrying off Antipholus of Ephesus and Dromio of
Ephesus. The
Officer, Adriana, Luciana, and the Courtesan remain.
(To the Officer.)
Say
now, whose suit is he arrested at?
Officer
One Angelo, a goldsmith. Do you know him?
Adriana
I know the
man. What is the sum he owes?
Officer
Two hundred ducats.
Adriana
Say, how
grows it due?
Officer
Due for a
chain your husband had of him.
Adriana
He did
bespeak a chain for me, but had it not.
Courtesan
Whenas your
husband all in rage today
Came to my
house, and took away my ring —
The ring I
saw upon his finger now —
Straight
after did I meet him with a chain.
Adriana
It may be
so, but I did never see it. —
(To the Officer.)
Come,
jailer, bring me where the goldsmith is.
I long to know the truth hereof at large.
Enter
Antipholus of Syracuse (wearing the chain) and Dromio of Syracuse with their
rapiers drawn.
Luciana
God, for
thy mercy, they are loose again!
Adriana
And come
with naked swords.
Let’s call
more help to have them bound again!
Officer
Away! they’ll kill us.
Exeunt all
but Antipholus and Dromio, as fast as may be, frighted.
Antipholus
of
I see these
witches are afraid of swords.
Dromio of
She that
would be your wife now ran from you.
Antipholus
of
Come to the
Centaur. Fetch our stuff from thence.
I long that
we were safe and sound aboard.
Dromio of
Faith, stay here this night. They will surely do us no harm. You saw they
speak us fair, give us gold. Methinks they are such a gentle nation that, but
for the mountain of mad flesh that claims marriage of me, I could find in my
heart to stay here still, and turn witch.
Antipholus
of
I will not
stay tonight for all the town.
Therefore away, to get our stuff aboard.
Exeunt.
Act V
Scene 1
………………………………………………………………………………………………….
Abbess
Be quiet,
people. Wherefore throng you hither?
Adriana
To fetch my
poor distracted husband hence.
Let us come
in, that we may bind him fast,
And bear
him home for his recovery.
Angelo
I knew he
was not in his perfect wits.
Second
Merchant
I am sorry
now that I did draw on him.
Abbess
How long
hath this possession held the man?
Adriana
This week
he hath been heavy, sour, sad,
And much
different from the man he was.
But till
this afternoon his passion
Ne’er brake
into extremity of rage.
Abbess
Hath he not
lost much wealth by wreck of sea?
Buried some
dear friend? Hath not else his eye
Strayed his
affection in unlawful love —
A sin
prevailing much in youthful men,
Who give
their eyes the liberty of gazing?
Which of
these sorrows is he subject to?
Adriana
To none of
these, except it be the last,
Namely some love that drew him oft from home.
Abbess
You should
for that have reprehended him.
Adriana
Why, so I
did.
Abbess
Ay, but not
rough enough.
Adriana
As roughly as my modesty would let me.
Abbess
Haply in private.
Adriana
And in assemblies too.
Abbess
Ay, but not
enough.
Adriana
It was the
copy of our conference.
In bed he
slept not for my urging it;
At board he
fed not for my urging it.
Alone, it
was the subject of my theme;
In company
I often glanced at it.
Still did I
tell him it was vile and bad.
Abbess
And thereof
came it that the man was mad.
The venom
clamours of a jealous woman
Poisons
more deadly than a mad dog’s tooth.
It seems
his sleeps were hindered by thy railing,
And
therefore comes it that his head is light.
Thou sayst
his meat was sauced with thy upbraidings:
Unquiet
meals make ill digestions.
Thereof the
raging fire of fever bred,
And what’s
a fever but a fit of madness?
Thou sayst
his sports were hindered by thy brawls:
Sweet
recreation barred, what doth ensue
But moody
and dull melancholy,
Kinsman to
grim and comfortless despair,
And at her
heels a huge infectious troop
Of pale distemperatures and foes to life?
In food, in
sport, and life-preserving rest
To be disturbed, would mad or man or beast.
The
consequence is, then, thy jealous fits
Have scared thy husband from the use of wits.
Luciana
She never
reprehended him but mildly
When he demeaned
himself rough, rude, and wildly.
(To Adriana.)
Why
bear you these rebukes, and answer not?
Adriana
She did
betray me to my own reproof. —
Good
people, enter, and lay hold on him.
Abbess
No, not a
creature enters in my house.
Adriana
Then let
your servants bring my husband forth.
Abbess
Neither. He
took this place for sanctuary,
And it
shall privilege him from your hands
Till I have
brought him to his wits again,
Or lose my
labour in essaying it.
Adriana
I will
attend my husband, be his nurse,
Diet his
sickness, for it is my office,
And will
have no attorney but myself.
And
therefore let me have him home with me.
Abbess
Be patient,
for I will not let him stir
Till I have
used the approved means I have,
With
wholesome syrups, drugs, and holy prayers
To make of
him a formal man again.
It is a
branch and parcel of mine oath,
A charitable duty of my order.
Therefore
depart, and leave him here with me.
Adriana
I will not
hence and leave my husband here;
And ill it
doth beseem your holiness
To separate the husband and the wife.
Abbess
Be quiet
and depart. Thou shalt not have him.
Exit.
Luciana (to Adriana)
Complain
unto the Duke of this indignity.
Adriana
Come, go,
I will fall prostrate at his feet,
And never
rise until my tears and prayers
Have won
his grace to come in person hither
And take
perforce my husband from the Abbess.
Angelo
By this, I
think, the dial point’s at five.
Anon, I’m
sure, the Duke himself in person
Comes this
way to the melancholy vale,
The place
of death and sorry execution,
Behind the ditches of the abbey here.
Second
Merchant
Upon what cause?
Angelo
To see a
reverend Syracusian merchant,
Who put
unluckily into this bay
Against the
laws and statutes of this town,
Beheaded publicly for his offence.
Second
Merchant
See where
they come. We will behold his death.
Luciana
Kneel to
the Duke before he pass the abbey.
Enter
Solinus Duke of
Duke
Yet once
again proclaim it publicly:
If any
friend will pay the sum for him,
He shall
not die; so much we tender him.
Adriana
Justice,
most sacred Duke, against the Abbess!
Duke
She is a
virtuous and a reverend lady.
It cannot
be that she hath done thee wrong.
Adriana
May it
please your grace, Antipholus my husband,
Whom I made
lord of me and all I had
At your
important letters — this ill day
A most
outrageous fit of madness took him,
That
desperately he hurried through the street,
With him
his bondman, all as mad as he,
Doing
displeasure to the citizens
By rushing
in their houses, bearing thence
Rings,
jewels, anything his rage did like.
Once did I
get him bound, and sent him home,
Whilst to
take order for the wrongs I went
That here
and there his fury had committed.
Anon, I wot
not by what strong escape,
He broke
from those that had the guard of him,
And with
his mad attendant and himself,
Each one
with ireful passion, with drawn swords,
Met us
again, and, madly bent on us,
Chased us
away; till, raising of more aid,
We came
again to bind them. Then they fled
Into this
abbey, whither we pursued them,
And here
the Abbess shuts the gates on us,
And will
not suffer us to fetch him out,
Nor send
him forth that we may bear him hence.
Therefore,
most gracious Duke, with thy command
Let him be
brought forth, and borne hence for help.
Duke (raising Adriana)
Long since,
thy husband served me in my wars,
And I to
thee engaged a prince’s word,
When thou
didst make him master of thy bed,
To do him
all the grace and good I could. —
Go, some of
you, knock at the abbey gate,
And bid the
Lady Abbess come to me.
I will
determine this before I stir.