Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2012
Письма из-за рубежа#
Елизавета Домбаян
Курьезы “Одинокой звезды”, или Как это делалось на Диком Западе
Их Одесса
Если вам предложат съездить в Одессу, чтобы взглянуть на Стоунхендж, не сочтите это за розыгрыш, хотя для русского “Стоунхендж в Одессе” — уже анекдот. Но если в черноморской Одессе есть памятник человеку с французской фамилией Ришелье, почему бы в какой-нибудь другой Одессе не быть нагромождению камней с английским названием Стоунхендж, тем более что эта другая Одесса расположена в штате Техас.
История создания реплики древнего Стоунхенджа получена автором этого небольшого эссе из первых рук в Университете Техаса в Пермском бассейне. (На всякий случай уточним, что к русской Перми бассейн отношения не имеет, речь идет о геологическом пермском периоде.) Идея воздвигнуть Стоунхендж рядом со зданием факультета искусств осенила Криса Стенли, преподавателя студии керамики, пока он день за днем ходил мимо куска известняка, оставшегося за ненадобностью после мастер-классов американского скульптора Хесуса Моролеса, который славится работой с твердыми породами, в первую очередь гранитом. Бесхозный камень высотой в человеческий рост не давал покоя мистеру Стенли, привязанному к малым пластическим формам, и вот однажды он явился к декану и положил ему на стол подробный план древнего Стоунхенджа. Свободного места на территории университета — завались, надо же его чем-то заполнять. Декану план понравился, он выступил с предложением на попечительском совете и т. д. Вскоре нашлись люди, которым приглянулась идея, и, соответственно, появились деньги. Благодаря Пермскому бассейну известняк можно набрать милях в шестидесяти от Одессы, где залежи морских рифов. Торжественное открытие техасского Стоунхенджа состоялось 27 сентября 2004 года в присутствии студентов, попечителей, спонсоров и многочисленных гостей. Выверенная до сантиметра реплика Стоунхенджа хорошо видна с оживленной трассы, так что в кампус теперь часто заезжают просто любопытствующие. В целом сооружение выглядит как декорация из папье-маше: камни чистые, светлые, много острых углов. Новодел налицо, а главное, с какой стороны ни встань, на заднем плане скоростная трасса, бензоколонка либо здание факультета искусств с обширной парковкой. Однако эта реплика безусловно интереснее объекта под названием “Стоунхендж II”, автор которого — техасец Эл Шепперд — опередил университет на целых пятнадцать лет. История началась так же с одной глыбы известняка, оставшейся на стройке. Ее подарил Элу друг, вместе с которым они соорудили парочку арок, напоминавших нечто до боли знакомое. Когда друзья, не сговариваясь, в один голос произнесли “Стоунхендж”, решено было пристроить задник из металла и гипса — в целом объект удался. Университетская реплика и сооружение Эла Шепперда принципиально отличаются от оригинала тем, что доступ к ним бесплатный. В Техасе искусство поистине принадлежит народу, на чьей бы земле оно ни находилось. А техасский народ обожает, когда представляется возможность подчеркнуть свою причастность к Старому Свету.
Еще одна запоминающаяся копия — театр “Глобус” в ближайшем к Одессе городе Мидленд. Театр действующий, с репертуаром в основном шекспировским, но случаются и современные постановки. Рядом с театром, в том же дворике, реплика дома Энн Хэтауэй из Стратфорда-на-Эйвоне. Между ними, в сарайчике “елизаветинской эпохи”, билетная касса и сувенирная лавка. Публика умиляется — членам же Общества изобразительного искусства Техаса, на деньги которого все это построено и содержится, приятно.
В общем, если вам предложат взглянуть на Стоунхендж в Одессе, непременно поезжайте, но не ради Стоунхенджа, а ради Западного Техаса. В Одессу можно прилететь самолетом. Аэропорт с двойным названием Мидленд-Одесса расположен между двумя городами, которым вскоре суждено соединиться в единый мегаполис. Университет (имени Стоунхенджа, как зовут его теперь “препы”) тоже один на два города. Поскольку построили его в Одессе, жители Мидленда обиделись. Чтобы успокоить и примирить сограждан, городские власти решили прямо в чистом поле между Мидлендом и Одессой открыть большой Центр искусств при университете. Теперь у соседей есть возможность встречаться на культурной почве. Лепту в это благое дело внесла и семья Буш, имеющая самое непосредственное отношение и к Мидленду, и к Одессе. В 1948 году выпускник Йельского университета Джордж Буш-старший прибыл в Одессу с женой и двухлетним сыном и начал работать в одной из нефтяных компаний. Глядя на сохранившийся крохотный деревянный домик, в котором поселился с семьей молодой специалист, становится ясно, что значит self-made man. Хотя уже в следующем году нефтяника Буша командировали в Калифорнию, в 1950-м семья вернулась в Мидленд и, прожив некоторое время на съемной квартире, в 1951 году переехала в собственный дом под номером 1412 на Огайо-авеню. Теперь это дом-музей детства Джорджа Буша-младшего. Будущая жена будущего губернатора Техаса и президента США Лора Уэлч родилась в Мидленде и после учебы работала библиотекарем. Замуж она вышла тоже в Мидленде, вряд ли подозревая, что ей предстоит стать хозяйкой Белого дома.
С названием города Мидленд все ясно. А вот откуда в сердце западного Техаса, на полпути из Далласа в Эль-Пасо, взялась Одесса? Существует как минимум три версии: город был назван в честь красавицы из племени команчей; по имени молодого ковбоя Джима Одесса, убитого на дуэли каким-то железнодорожником; в память о родном городе русских рабочих, строивших железную дорогу. В муниципальном архиве утверждают, что все это выдумки. Железную дорогу строили ирландцы и китайцы, русских рабочих там не было. Ковбоев по фамилии Одесса не обнаружено. Команчи ушли из этих мест за семь лет до появления отцов-основателей города, которыми в 1884 году оказались два предприимчивых джентльмена из Огайо. Место им приглянулось, и, скупив огромные участки земли, они задумали поднять над равниной великий город, наподобие той легендарной Одессы, что стоит между богатыми пшеницей полями и морскими путями, по которым зерно из России развозят по всему миру. Двоюродные братья Джон Хоуг и Роберт Шульц никогда не видели Одессу и явно не подозревали, что в переводе с греческого — это “жемчужина у моря”, зато хорошо знали, как “упаковать” товар, чтобы заполучить клиента. Были организованы ознакомительные поездки для жителей Пенсильвании, Канзаса и Миссури, а в список преимуществ был включен пункт, гласивший, что в городе не будет ни одного салуна и ни единого места, где производят или продают алкоголь. Американцев, однако, пугала дурная слава Дикого Запада, слишком жаркий климат, малое количество воды и частые засухи. Согласно переписи 1890 года население Одессы составляло 224 человека. Невзирая на малочисленность одесситов, Хоуг и Шульц упорно трудились над созданием заманчивой инфраструктуры. Помимо дома правосудия, больницы, колледжа, библиотеки и трех церквей, в городе появился даже оперный театр. Деньги приносило налаженное кузенами производство мыла, продававшегося на всей территории США (позднее их фирма “Стар” была продана компании “Проктор энд Гэмбл”, а миллионщик Джон Хоуг до сих пор числится среди самых щедрых меценатов Метрополитен-музея и Фонда американских актеров).
Когда в 1926 году в этом районе обнаружили нефть, местная экономика резко изменилась не в пользу людей, занятых сельским хозяйством, и городское население начало расти. В июле 1929 года туда прибыл адвокат из Монтаны Т.С. Хоган. Он верно рассчитал, что Мидленд вскоре превратится в крупный центр нефтедобывающей промышленности, энергично взялся за новое дело, учредил свою компанию и через несколько лет построил самое высокое на тот момент здание в городе, назвав свое детище “Петролеум”. Сегодня двенадцатиэтажный дом Хогана теряется среди современных небоскребов, но в его офисах время от времени можно услышать победоносный клич, так же как и в прошлом, означающий одно: из-под земли забила очередная нефтяная струя. В районе Мидленд-Одесса люди буквально ходят по “черному золоту”. Я видела небольшую одиночную вышку (“кивающего ослика”) даже на территории оптового склада супермаркета “Фэмили Доллар”, а в окрестных полях “ослики” трудятся чуть ли не на каждом квадратном метре. Воскресенье — выходной. Работающий в этот день “ослик” вызывает у белого техасца ироничную улыбку, и он не преминет заметить, что владелец — не христианин, но “некрещеных осликов” здесь мало, как и некрещеных нефтяников. Большинство — католики, сказывается испанское влияние, тем не менее погулять, выпить и подебоширить многие горазды и в святой день. Чтобы “не светиться” перед родственниками и знакомыми, те, кто живут и работают в Мидленде, оттягиваются в Одессе, и наоборот. Жители Мидленда утверждают, что Одесса — городок легкомысленный, там теперь и питейных заведений и мотелей гораздо больше, чем в Мидленде, да и вообще веселее. Одесситы не возражают. На то они и одесситы.
Наша Марфа
В 1883 году супруга президента техасской железнодорожной компании сопровождала мужа в поездке и во время остановки в одном из безымянных пунктов предложила назвать станцию русским именем Марфа. Если верить туристическому справочнику, имя взято из романа Достоевского “Братья Карамазовы”, который дама изволила читать в пути. Вероятно, Марфа (Marfa) было наиболее удобоваримым фонетически из таких трудно произносимых имен, как Грушенька, Федор или Алеша. Невероятным представляется другое: в 1883 году в столь далеком от России Техасе уже читают (по-английски?!) роман, впервые опубликованный в 1880-м. Как бы там ни было, версия красивая — так стоит ли подвергать ее сомнению?
Сегодня городок Марфа не намного больше того, каким он был ранее, зато слава его распространилась по всему миру благодаря кинематографистам и художникам. Правда, прославили Марфу не местные жители, а люди пришлые. Во-первых, здесь находится отель “Паизано”, где в 1955 году проживала съемочная группа фильма “Гигант”: режиссер Джордж Стивенс, молодые Лиз Тейлор, Рок Хадсон, Джеймс Дин и другие, не столь знаменитые, актеры. Картина вышла в 1956-м и стала визитной карточкой Техаса на последующие двадцать лет. Что такое настоящий техасец? Судя по “Гиганту” — яркая, широкая натура, богатый красавец, настоящий мужчина.
В галерее через несколько домов от отеля “Паизано” выставлен всего один экспонат — зато какой! “Тайная вечеря” Энди Уорхола. Это огромный триптих из серии, созданной по мотивам одноименной фрески Леонардо да Винчи. В 1984-1987 годах Уорхол сделал более ста работ на тему “Тайной вечери” по заказу миланского банка, расположенного напротив церкви Санта-Мария делле Грацие, в которой Леонардо работал над фреской. Для Уорхола этот заказ стал последним, он умер через несколько недель после открытия выставки в банке. Самая большая работа из этой коллекции попала в Марфу в 2005 году стараниями директора одного из нью-йоркских художественных фондов. “Тайная вечеря” Уорхола, размещенная на центральной стене галереи, по размеру равна фреске Леонардо и повторяет ее во всех очертаниях. По бокам — два других холста, не имеющих отношения к великому итальянцу, но включенные Уорхолом в триптих. В целом картины ничем не напоминают известные работы художника, поэтому удивляешься и радуешься одновременно: “Неужели это Уорхол? Настоящий? Потрясающе! Не зря мы ехали в такую даль!”
Искусства в Марфе много, и галереи возникли не на пустом
месте. Картина маслом такова: ехал в конце 1946 года восемнадцатилетний рядовой
срочной службы в поезде из Алабамы в Лос-Анджелес. На станции Ван-Хорн,
недалеко от Марфы, он отправил телеграмму матери примерно следующего содержания:
“Дорогая мама. Я в Техасе. Городок приятный. Население 1260 человек. Красивые
виды. Горы. Люблю. Дон”. Наверно, солдатик Дон родом из Миссури потом не раз
вспоминал об этих местах с бесконечными горизонтами, сулящими бесконечные
возможности. Двадцать шесть лет спустя он вернулся туда уже известным
художником — Дональдом Джаддом, приобрел около
Дональд Джадд (1928-1994) начинал свою карьеру как арт-критик в “Артс мэгэзин”, позднее стал писать красками. В начале 60-х попробовал добавлять объемные элементы на поверхность своих живописных работ, постепенно создавая рельефы, а затем перешел к автономным структурам, которые называл “конкретными объектами”. Джадд работал в дереве, промышленно изготовленные металлические короба (или ящики) появились только в конце 1960-х. В 1986 году под его руководством был создан фонд “Чинати” (по названию приобретенного им ранчо). К этому времени, помимо творений самого Джадда, на территории бывшего форта уже находились работы Дэна Флейвина, Джона Чемберлена и Карла Андре. В дальнейшем путь на выставочные площадки открылся и для художников других направлений. После кончины Джадда руководство фондом перешло к выборному директору.
Как всякий уважающий себя фонд, “Чинати” стал приглашать в
Марфу художников, обеспечивая их мастерскими и предоставляя пансион. Так сюда
попал наш соотечественник Илья Кабаков. Его инсталляция под условным названием
“Школа №
На одной из близлежащих к Марфе трасс стоит знак ограничения скорости — не более 80 (!) миль в час. И это правильно, иначе можно проскочить бутик “Прада”. Сделав остановку, вы не рискуете обеднеть на пару тысяч долларов, поскольку в магазине ничего не продается. Это художественная инсталляция скандинавских художников Михаэля Элмгрина и Ингара Драгсета (без денег “Прада” тут не обошлось). Объект не охраняется: для обитателей пустыни сумочки и туфли на высоких каблуках даже менее привлекательны, чем дохлого бизона хвост, а ковбоям и байкерам на все это гуччи-муччи плевать. Тормозят здесь только туристы. Восхищает не сам арт-объект, а остроумная концепция и еще то, что за время его существования не замечены случаи вандализма.
Есть в окрестностях Марфы еще одна достопримечательность, но иного, нерукотворного свойства. Это “Марфины огни”. Возможно, даже “марфианские”, поскольку их природу никто толком еще не объяснил. По свидетельствам очевидцев и фотографиям, мерцающие огни близ Марфы похожи на размытый фейерверк, зависший между небом и землей. Для тех, кто сам готов зависнуть в ожидании огней, устроен специальный смотровой павильон со всеми удобствами.
Немного поэзии
Разумеется, многим хорошо известны имена Роберта и Элизабет Баррет Браунинг и история счастливой любви двух талантливых поэтов, вступивших в брак и бежавших из Лондона в Италию, подальше от деспотичного отца Элизабет. Но наверняка только специалисты и страстные поклонники Браунингов знают, что самое большое собрание книг этих авторов и самая большая коллекция артефактов, связанных с этой семьей, находится не в Англии и не в Италии, а недалеко от Далласа, в городе с индейским названием Вако (Waco). Там на территории кампуса Баптистского университета Бейлор есть Библиотека Браунингов имени Армстронга, или просто Дом Браунингов, специально построенный для четы поэтов, вернее, для всего того, что после них осталось. Думается, о таком доме супруги Браунинг и не мечтали, а вот покойный доктор Эндрю Джозеф Армстронг, бывший декан факультета английского языка Бейлора, осуществил свою заветную мечту: подарить любимым поэтам “самый прекрасный дом в Техасе”. На фоне скромного баптистского кампуса дом действительно поражает архитектурой и пышным интерьером, выполненным по эскизам самого Армстронга. Витражные окна, мраморные колонны, богато инкрустированные деревянные панели, замысловатый потолок, напоминающий купол в стиле Высокого Возрождения, терраса и пол у входа, украшенные медью… Да уж, автор сполна воздал должное Италии, где нашли свое счастье влюбленные Браунинги. Здесь все ярко, торжественно и очень дорого. Ключевая часть дизайна Армстронга — так называемое фойе размышлений. Доктор филологии полагал, что именно в такой атмосфере красоты и покоя должны появиться новые Данте, Шекспир, Браунинги — и тогда вложенные в библиотеку миллионы покажутся сущей безделицей.
В 1943 году, когда президент университета выделил первые сто тысяч долларов на постройку здания библиотеки, доктору Армстронгу было семьдесят. Задолго до этого события, еще в 1918-м, Армстронг передал университету свою коллекцию книг, писем, рукописей и личных вещей поэтов, что составило основу Библиотеки Браунингов. До конца жизни он находил и покупал новые книги и экспонаты, уговаривал и “соблазнял” спонсоров, приглашал в Бейлор знаменитых писателей, поэтов и оперных исполнителей и устраивал благотворительные аукционы. Все собранные деньги шли на устройство Библиотеки. Сейчас в большом здании размещается музей и исследовательский центр, где занимаются английской литературой и культурой XIX века, в первую очередь, современниками Браунингов, среди которых Мэтью Арнолд, Чарльз Диккенс, Джон Раскин и другие писатели викторианской эпохи.
По английской традиции, в таком помпезном доме не обошлось без привидения. Говорят, что по комнатам иногда бродит Элизабет. Чаще всего женская фигура со свечой в руке появляется у окна на третьем, верхнем, этаже глубокой ночью, когда во всем здании ни души. Вероятно, Элизабет перечитывает стихи, адресованные Роберту. Как я люблю тебя? Давай-ка сосчитаем… — листок с сонетом 43, посвященным мужу, лежит в одной из музейных витрин. Как-то Роберт заметил, что Элизабет похожа на португалку, поэтому она назвала свой первый сборник “Sonnets from the Portuguese”, то есть “Сонеты португалки”. Русские переводчики отчего-то игнорируют определенный артикль, предпочитая “Сонеты с португальского”.
Другой призрак Дома Браунингов слоняется во тьме по двору. В сквере у входа в здание установлена фигура девушки в простом платье. Многие думают, что это памятник Элизабет Баррет Браунинг, но, оказывается, это мечтательница Пиппа, работница шелкопрядильной фабрики из пьесы в стихах Роберта Браунинга “Пиппа проходит”. Прежде чем сойти с невысокого постамента и поразмяться, Пиппа воздевает руки к небесам. Дабы соответствовать образу?
Страсть к английской поэзии питал и Стэнли Марш 3 (именно так, без древнеримского пафоса) из Амарилло. В университетах он не преподавал и библиотеки не основал, зато собственноручно изваял и установил огромную статую — две ноги на пьедестале. По его словам, эту идею он вынашивал с тех пор, как впервые прочел стихотворение Перси Биши Шелли “Озимандис”, где любимый поэт техасца описывает руины некогда величественной статуи фараона Рамзеса Великого: Две каменных ноги / Стоят среди пустыни одиноко. / Под ними — лик расколотый… “Лик”, а по сути череп, изначально находился там же, у ног техасского Озимандиса, но, согласно надписи на пьедестале, был перемещен в Музей естественной истории города Амарилло, после того как был изрядно поврежден студентами из города Лаббок, проигравшими местным всухую (вид соревнования не указан). Только вот дотошные “поклонники” Марша выяснили, что в Амарилло никогда не было Музея естественной истории, а значит и перенесенного туда “лика”.
Сонет под названием “Озимандис” Шелли написал в 1818 году, соревнуясь в стихосложении с Горацием Смитом, которому, в отличие от Шелли, муза навеяла лишь одну фараонову ногу, торчащую “среди пустыни одиноко”. После того как, следуя за Шелли, Марш установил две огромные аляповатые ноги, поклонники необычной статуи не желают видеть “царя царей” босоногим и упорно подрисовывают спортивные носки, как правило, белые в стиле “Адидас”. Воззрите, боги, содрогнитесь! — тут Шелли со Смитом совпадают, и Стэнли Марш 3 безоговорочно присоединяется к обоим.
Поскольку бóльшая часть Техаса представляет собой ровную и практически голую поверхность, пара странной формы столбов, которые по мере приближения оказываются чьими-то обрубленными ногами, не может не удивить даже самого невозмутимого рейнджера. Стэнли Марш утверждал, что искусство — узаконенная форма безумия, и не уставал претворять эту формулу в жизнь, благо средств на шалости у гелиевого магната предостаточно. Его первый арт-объект под названием “Ранчо ▒кадиллаков’” появился в мае 1974 года и по-прежнему считается самой необычной художественной манифестацией в Техасе. Однажды в Амарилло приехала небольшая группа хипповавших художников и архитекторов из Сан-Франциско. Марш приметил их и пригласил погостить на своей земле. Ему не терпелось взбудоражить сонное царство западного Техаса — так миллиардер стал негласным лидером группы “Муравьиная ферма”. На одном из хлебородных полей Марша группа врыла носом в землю десять “кадиллаков”, строго под углом, равным углу наклона Великой Пирамиды в Гизе. Что бы это значило? Все машины были старые, выпуска 1949-1963 годов. “Кадиллак” долгое время оставался одним из символов американской мечты. Неужели художники похоронили национальную мечту? Ответ совершенно неожиданный. В 1994 году он прозвучал в интервью Дага Майклса, непосредственного участника действа, журналу “Тексас мансли”: “Чип Лорд, Хадсон Маркес и я стояли на ржаном поле у трассы 66. Шел дождь. Знаете, как рожь волнуется и подрагивает на ветру? Так вот, нам вдруг почудилось, что посреди этих ржаных волн торчит хвост дельфина”. В 1997-м раскрашенные граффити “хвосты дельфинов” пришлось переместить на другое поле — город разрастался и портил обзор. Эксцентричный Стэнли Марш 3 “творил” не только на собственных землях. Ему принадлежит идея Динамитного музея в Амарилло. Думается, здесь есть подтекст: динамитом в этом музее и не пахнет, а вот подрывного духа Марша хватило на целый город. Экспонаты — необычные дорожные знаки, которые он расставил по улицам у частных владений (разумеется, с разрешения хозяев). По форме и цвету знаки ничем не отличаются от самых обычных, типа “пешеходный переход” или “кирпич”, но вся фишка в картинке или содержании. Здесь вам и лозунги (“Не спать!”), и безнадежные призывы (“Берегите красивых девушек”), и крики души (“Мама, хватит орать, я уже иду!”), и глубокая философия (“Дорога никогда не кончается”).
До последнего времени неугомонный Марш внедрял в жизнь одну из своих идей: вместе с несколькими единомышленниками он решил наводнить арт-рынок подделками ценных произведений искусства. Он презирает все, что делается на потребу. Ему ненавистны арт-дилеры, коллекционеры, все те, кто имеет отношение к “продажному” искусству. Не правда ли, вполне естественные умозаключения для человека, сидящего в мастерской в собственном небоскребе или катающего увеличенные в сотню раз биллиардные шары на собственном поле размером с футбольное (обзор только с вертолета)? Помните Стэна и Венди из “Южного парка”? Злые языки утверждают, что это Стэнли Марш 3 и его жена Венди.
Господь благословил
мои забавы.
Так или иначе, но гимны
правы.
Пред Богом все дела равны —
Мы куклы Бога, в этом — свет,
Ни первых, ни последних нет.
Р. Браунинг Пиппа проходит
Перевод Н. Гумилева