Рассказ. Перевод с английского Антона Ильинского
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 2011
Перевод Антон Ильинский
Дэниел С. Либман#
У кошки в брюхе
Рассказ
В тот самый день, когда мистер Кристофер отменил подписку на все свои газеты и журналы, он начистил полкило крупных креветок. Это был его первый подобный опыт, и он извел почти целый рулон бумажных полотенец, оттирая пальцы от склизких черных ошметков. Затем мистер Кристофер взял головку чеддера и натер сыр в тарелку. Теркой он раньше никогда не пользовался и сейчас случайно нашел ее в ящике для столового серебра. Потом из овсяной муки он замесил тесто для пирога с изюмом, позвонил в службу эскорта и заказал девушку. “Мне нужна Карлотта; она ведь латиноамериканка, верно?”
Тем же утром, чуть раньше, он позвонил в “Трибюн”. “Аннулируйте мою подписку. Газета мне больше не нужна; не надо ее приносить. Колонки с полезными советами мусолят одно и то же: алкоголизм, курение, супружескую неверность — хотя иногда там встречаются пикантные истории, и это мне нравится. Сатирические полосы слишком уж заумные, да и юмор так себе. Колумнисту с третьей страницы вообще пора обратиться к психиатру — у него явно не все в порядке с головой. А ваш телекритик пишет исключительно о каналах, которыми вы владеете. Но что мне не нравится больше всего и почему я, собственно, аннулирую подписку — вы слишком часто выходите: ежедневно, а какой от этого прок? Мне уже не так много осталось, а сколько времени я потратил, годами копаясь в вашей газете, читая и листая ее, пачкая пальцы краской, каждую неделю вынося с третьего этажа мусорные пакеты, набитые спортивными разделами и рубриками с кулинарными рецептами, в которые я вообще никогда не заглядывал?”
Мистера Кристофера задело, с каким безразличием сотрудник “Трибюн” отнесся к его заявлению об отмене подписки. После стольких лет преданности газете, думал он, там должны как-то побороться за него, проявить хоть сколько-нибудь уважения: “Но мистер Кристофер, только подумайте: вы хотите просто так выбросить целых шестьдесят лет?” Впрочем, ничего они бы этим не добились. Он уже все решил.
Мистер Кристофер полтора года как жил вдовцом, на пенсии, и весил на треть меньше, чем в сорок лет. У него были зубные протезы, паричок, который, правда, он уже не носил и который одиноко висел в холле на деревце в кадке, искусственная нога и брат, живший на пару штатов восточнее; брата он не любил, равно как и его болтливую всезнайку-жену.
Идея пришла к нему накануне вечером, когда он сидел за столом перед тарелкой с холодным сэндвичем и соленым огурцом и глядел на кипу газет; они ему уже до смерти надоели.
Мистер Кристофер отменил подписку и на журналы: “Исткостарбайтер”, “Харбингерс”, “Ньюстейтсмен”, даже на “Конвиниенсстормерчандайзер”, который ему по старой памяти бесплатно приносили с бывшей работы.
Он связывал бечевкой номера “Трибюн” за последнюю неделю, когда взгляд его вдруг упал на кулинарный раздел. “Блюда для особо торжественных случаев” — гласил заголовок. Я вам устрою торжественный случай, — подумал мистер Кристофер, — по поводу этого поганого шестидесятилетнего юбилея, мистер Трибюн.
Мистер Кристофер первый раз в жизни решил открыть кулинарный раздел и приготовить эти особые блюда. Он составил план действий: купить свежие фрукты, килограмм креветок; придется ехать на автобусе в специальный продуктовый магазин… Он даже просмотрел советы, как устроить незабываемый вечер: красивая посуда, музыка и лучшие друзья.
Когда она позвонила, мистер Кристофер как раз нарезал кубиками белую мускатную дыню для фруктового салата. Он вышел из кухни, подошел к домофону и удивился: какой странный звук. Никто не звонил ему уже много… недель? месяцев? лет? Он наклонился к переговорному устройству, выкрашенному, как и стены в квартире, в грязно-белый цвет, и нажал на кнопку.
Говорить: Да?
Слушать: Вы меня вызывали?
Говорить: Кто это?
Слушать: Это Моник. Вы меня вызывали?
Говорить: Нет, я вызывал Карлотту.
Слушать: Я Карлотта, откройте дверь.
Говорить: Кто вы?
Слушать: Карлотта. Хочешь меня, милый?
Он нажал кнопку “Дверь” и услышал, как на первом этаже запищал, открываясь, замок. Девушка была уже в доме; его сердце заколотилось быстрее. За одну-две минуты она преодолеет три лестничных пролета, затем остановится в нерешительности: в какую сторону повернуть; на это уйдет еще несколько секунд. Он жил в квартире “3а”, она же сначала подойдет к “3b”, так как лестница упирается прямо в нее, и тут ей придется выбирать, причем она может пойти направо и оказаться перед квартирой “3с” — в общем, у него есть еще несколько минут, чтобы передумать, чтобы отменить всю эту затею. Мистер Кристофер закрыл дверь на цепочку.
Но он зашел уже слишком далеко. На службу эскорта он наткнулся опять же в “Трибюн”, на той странице, куда прежде никогда не заглядывал — там размещались объявления о знакомствах. В самом низу предлагался список услуг для взрослых с описанием женщин, их размеров, роста и веса; и он прекрасно понимал, о чем речь, — не вчера родился.
Мистер Кристофер услышал шаги, а затем стук в дверь. Быстро она добралась. Он нервно ощупал карман, куда положил деньги, — приличная сумма, столько наличных у него давненько при себе не бывало. Потом оценивающе оглядел себя — свой живот и домашние тапочки; заметил, что конец ремня болтается. Он заправил его в петлю вельветовых брюк, а стук в дверь тем временем становился все громче и настойчивей.
— Да, да, — поспешно проговорил он. — Сейчас.
— Это я, — ответила она, будто была его давней знакомой. Он вдруг почувствовал к ней благодарность за то, что она не прибавила: “Та шлюха, которую ты заказывал” или что-нибудь в том же роде, что могло вызвать ненужные подозрения у соседей. Он быстро убрал цепочку и открыл дверь.
Она была на голову выше его, с белоснежной кожей и длинными полными ногами, чуть прикрытыми крошечной юбочкой, живот и плечи оголены. Мистер Кристофер никак не ожидал увидеть такое обилие плоти, поэтому даже поперхнулся, прежде чем произнести хоть слово.
— Нет, — сказал он. — Ты не Карлотта. Та маленькая и изящная.
— Карлотта меня прислала. Я ее подруга, Моник.
Она прошла мимо него в квартиру, уверенно направилась в гостиную, оставляя за собой сильный запах духов, и мистер Кристофер проводил ее взглядом. Моник бросила маленькую сумочку на кресло с таким видом, будто пришла сюда далеко не первый раз.
Когда-то в этом доме были всего три большие квартиры, потом их перестроили и превратили в девять не очень уютных. Прежнюю просторную гостиную разгородили стеной, выделив спальню, и теперь гостиная у мистера Кристофера была длинная и узкая. Тот факт, что остальные помещения на этаже когда-то были частью его нынешней квартиры, вызывал у мистера Кристофера любопытство — ему очень хотелось посмотреть, как они выглядят. В тех редких случаях, когда соседи оставляли дверь открытой — собираясь выйти из дома или проветривая летом жилье, — а мистер Кристофер случайно проходил мимо, он на мгновение задерживался и вытягивал шею, пытаясь заглянуть внутрь. Ему всегда хотелось знать, какой была та, большая квартира, и его немного раздражало, что две трети ее занимали чужие люди.
— Неплохо пахнет, — заметила она.
— Это лук и зеленый перец, я нафарширую ими свиные отбивные, наше главное блюдо.
— Собираешь вечеринку? — спросила она, медленно повернувшись и в первый раз взглянув на изысканно накрытый стол. Обычно мистер Кристофер ел на диване, ставя на него тарелку и кладя рядом журнал, но сегодня он достал свою лучшую посуду, серебряные приборы и даже водрузил на середину стола две свечи.
— Нет-нет, это все для нас, — ответил он, подходя к магнитофону.
— Я уже ела.
— Нет-нет. Я сказал по телефону, что собираюсь устроить ужин и… что девушка мне нужна для ужина, а не только для всего остального.
В динамике заиграл кларнет БенниГудмана[1].
— Мне никто ничего не говорил. И времени у меня не так много.
— Ты нужна мне, по крайней мере, на три часа. Я ему все сказал: все объяснил. Не могу ведь я приготовить ужин за час, не говоря уже о том, что его надо съесть. Нас ждет салат, суп, закуски и пирог, который вообще еще не испекся.
— У меня есть час с того момента, как я вышла из машины, а это было пару минут назад. Если через час я не вернусь к Микки…
— Что за Микки?
— Посмотри в окно. Туда, через улицу.
Жалюзи были закрыты, поэтому он зашаркал к окну и отогнул одну из пластин.
Там, где стоянка была запрещена, опершись о капот машины и широко расставив ноги, стоял здоровенный мужик и читал газету. Автомобиль, хотя тоже был внушительных размеров, основательно просел под его весом.
— Что он здесь делает? — спросил мистер Кристофер.
— Пока ничего. Но предупреждаю: если я не спущусь через… пятьдесят три минуты, он вломится сюда. И тебе не поздоровится. Говорить с ним бесполезно, драться тем более — ты с ним не справишься. Он поднимется, вышибет дверь и набьет тебе морду.
Мистер Кристофер отпустил жалюзи и взглянул в сторону кухни.
— Хорошо, — сказал он. — Сначала мы займемся тем, зачем ты пришла, за это время пирог успеет испечься, а крем загустеть, я полью им пудинг, и у нас будет десерт. Доделать ужин и потом его съесть — нужно сорок пять минут. Значит, на все прочее остается пятнадцать. Мы успеем за пятнадцать минут, даже не за пятнадцать, а за двенадцать или одиннадцать, как ты сказала? Успеем так быстро?
— Обычно я сначала танцую, потом делаю массаж, могу поиграть с твоими причиндалами, чтобы ты возбудился. Но если хочешь пропустить все это, приступим сразу к делу… В конце концов — деньги твои.
— Я не думал о танцах и массаже, но твои слова звучат заманчиво. У меня это в первый раз, Моник, так что командуй.
— В первый раз? В твоем-то возрасте?
— С девушкой по вызову. Ладно, мы теряем время. Мне надо дожарить лук. Давай лучше на кухне.
Кухня когда-то была прихожей, соединявшей квартиру мистера Кристофера с двумя другими квартирами на этаже. Она была узкой и совершенно нелепо заканчивалась гипсолитовой стеной. За полметра до стены паркет сменялся линолеумом, отчего казалось, будто здесь должна быть дверь в ванную или чулан. Вдоль одной из стен кухни располагался разделочный стол, который сейчас был усеян кожурой от фруктов, панцирями креветок и другими пищевыми отходами. У противоположной стены стояла раковина, небольшой холодильник и плита с двумя горелками, на которых уже кипели кастрюли. Между плитой и холодильником помещался еще один маленький столик.
Мистер Кристофер открыл кулинарный раздел, стряхнул со страницы сырные обрезки и нашел пальцем нужный абзац. Вдохнул запах духов Моник и понял, что она стоит прямо за ним.
— Так, очистить и измельчить… Теперь добавлю зеленый перец и тмин, и можно будет ставить на огонь… Потом удалю жир с отбивной и сделаю ножом небольшие отверстия…
Помешивая жарящийся лук, он слегка повернул голову, чтобы получше разглядеть ее обнаженное плечо.
Она, особо не церемонясь, обвила его руками, расстегнула ремень, и штаны упали вниз. На волосатых ногах выделялись толстые синие вены, резко контрастировавшие с белыми трусами. Она спустила трусы до колен, потянулась и взяла в руку его вялый член. Рука ее была такой холодной, что он подпрыгнул, еле удержавшись, чтобы не вскрикнуть. Не двигаясь с места, мистер Кристофер нагнулся к столу и стал сгребать ломтики нарезанной дыни в большую синюю миску.
— Я отсюда не дотянусь, — раздался снизу ее голос. — Давай откроем одну из дверок шкафчика, чтобы я могла там примоститься, пока ты работаешь.
— Подожди, — ответил он. — Я сейчас повернусь. Может, ты… — он взял черные ножницы и начал неторопливо срезать кончики больших артишоков. — Может, ты тоже разденешься, хотя бы сверху? Иначе я буду смущаться и не получу удовольствия.
Моник стянула через голову свой топик, и, когда он повернулся, она стояла перед ним на коленях, уперевшись руками в бедра. Топик лежал рядом, и мистер Кристофер осторожно покосился на грудь девушки. Это была самая большая грудь, какую он когда-либо видел, и он почувствовал гордость, будто осознав, что деньги потрачены не зря. Ее овальные соски напряглись, словно стараясь удержаться на массивных грудях.
Моник посмотрела ему в глаза и обхватила пальцами его мошонку. Мистер Кристофер неожиданно ощутил себя в дурацком положении и прокашлялся:
— Мои м-м, яички… Они слишком большие, по крайней мере, по сравнению с моим…
Она сделала знак рукой, чтобы он замолчал, и это прибавило мистеру Кристоферу уверенности. Конечно, уж она-то повидала на своем веку немало детородных органов. Моник наклонилась и взяла его член в рот.
Часы-кошка на стене качали маятником-хвостом туда-сюда, а кошачьи глаза, словно пинг-понговые шарики, скакали слева направо, отмеряя секунды. Циферблат, располагавшийся на туловище кошки, показывал мистеру Кристоферу, что у него осталось всего шесть минут до завершения этой части вечера, если он хочет успеть приготовить ужин. Тут кипящее масло со сковородки, на которой жарился лук, брызнуло ему на шею.
Сосредоточиться было сложно, и мистер Кристофер, не сходя с места, взял деревянную ложку и помешал лук. Почувствов, что ноги у него задрожали, отложил ложку и оперся руками о стол.
Время утекало сквозь пальцы, сейчас оно бежало гораздо быстрее обычного; кошка двигала глазами и хвостом в нарастающем темпе, словно повинуясь какой-то неведомой силе. Но он не мог не признать, что ему было приятно, — девушка знала свое дело. Ноги дрожали, и мистер Кристофер даже боялся, что может упасть. Он крепко уперся носками тапочек в пол и еще сильнее вцепился в стол руками. Его бедра непроизвольно старались приблизиться к ее жаркому лицу. Он почувствовал, как ее грудь упирается ему в ноги, издал нечленораздельный хрип и не стал сдерживаться.
— Хорошо, — сказал он. — Можешь выплюнуть в раковину.
Она опять знаком велела ему молчать и надела топик.
— Не испорть аппетит, — сказал он, застегивая пуговицу на брюках, а затем и ремень.
— Я же сказала, что уже ела.
— Послушай, — начал он. — У меня есть еще тридцать три минуты. Иди садись за стол.
Она ушла, а он сгреб остатки нарезанной дыни в синюю миску и перемешал их руками. На секунду он почувствовал себя уставшим и опустошенным. Прислонился к столу и понял: единственное, что ему сейчас хочется, — это спать; подтянуть повыше одеяло, взять журнал и расслабиться. Однако вода в одной из кастрюль закипела, к тому же он подумал, что журналы больше приходить не будут, хотя и не мог точно вспомнить почему. Мистер Кристофер бросил артишок в кипящую воду и проследил, как тот, чуть-чуть поплавав на поверхности, затонул.
Когда он вошел в комнату, Моник уже сидела за столом. Он взял спички и зажег свечи.
— Я смотрю, ты изо всех сил стараешься? — спросила она.
Мистер Кристофер хотел улыбнуться, но почувствовал на себе кошачий взгляд часов. Суп был уже готов, поэтому он поспешил на кухню, понимая, как жалко выглядит со своей несгибающейся ногой, когда торопится. Половником разлил суп, убедился, что в каждой тарелке плавает одинаковое количество креветок и ананасных долек.
— Суп из лемонграсса, — объявил мистер Кристофер, медленно входя в комнату с тарелками. Он поставил их на стол и сел напротив нее.
— Что это за запах? — спросила она, подняв на него глаза.
— Это лемонграсс, — ответил мистер Кристофер. — Он очень ароматный, надеюсь, тебе понравится.
— Молитву не надо прочесть?
Мистер Кристофер помешивал свой суп.
— Нет времени, — ответил он и зачерпнул полную ложку. — М-м-м, — промычал одобрительно, вытирая губы салфеткой. — Ладно, ты ешь, а я закончу с фруктами.
Спустя три минуты мистер Кристофер вернулся с четырьмя маленькими мисочками. Он тяжело дышал, на лбу блестели капельки пота.
Моник оторвалась от супа и восхищенно произнесла:
— Знаешь, очень здорово. На вкус гораздо лучше, чем пахнет.
— Я рад.
— Знаешь, ананас даже вкуснее креветок. Надо же — ананас в супе! — сказала она и покачала головой.
— Это фруктовый салат, а это — с сыром и горошком, — он поставил оба салата перед ней и взял ее тарелку из-под супа. Она ухватилась за тарелку, будто не желая отдавать; мистеру Кристоферу это польстило, но времени насладиться приятным ощущением не было.
— Господи, вино, — вспомнил он, заковылял было на кухню, но, сделав несколько шагов, вернулся обратно — забрать тарелки из-под супа. Магнитофон молчал, он подошел к нему и перевернул кассету.
Снова заиграла музыка, и мистер Кристофер налил два бокала вина. Песня ему по-настоящему нравилась — это было “У кошки в брюхе” БенниГудмана. Ему вдруг стало неловко, оттого что он, заслушавшись, налил женщине неполный бокал. И он поспешил спросить:
— Ну, как тебе салат?
— Ничего, — ответила она. — Суп был экзотический, а салат такой… обычный. Странное меню.
— В газете написано, что салат лучше подавать в стеклянной посуде. Тогда видны все слои: на дне майонез, потом горошек, затем опять майонез и чеддер, который я сам натер. Жаль, у меня нет стеклянной миски.
— Может, присядешь на секунду? — спросила она.
Он поднял жалюзи и выглянул на улицу. Микки уже отложил газету и облокотился на машину, повернувшись лицом к дому мистера Кристофера. Он был в смокинге с бабочкой и походил на вышибалу в банкетном зале или водителя лимузина, арендованного для выпускного вечера.
— Да, на секунду присяду, — ответил мистер Кристофер, тяжело опускаясь на стул. — И отдохну. Я собирался поболтать с тобой немного. — Он вытер лоб салфеткой, но все равно чувствовал себя взмокшим. — Итак, — начал он, — сколько у тебя еще сегодня вызовов?
— Обычно я стараюсь обслужить пять-шесть клиентов за ночь, — ответила она. — По меньшей мере, четырех. Когда удается обслужить шестерых — считай, ночь удалась. Восемь — самое большее.
— Когда я торговал, было то же самое: старался обслужить как можно больше людей. Видишь, у нас с тобой много общего, — мистер Кристофер покачал головой. — Но восемь раз за ночь… Это слишком. Хотя заработок, наверное, неплохой, да?
— Да, неплохой, — ответила она, — и не так уж сложно. А ты сколько раз за ночь обычно это делаешь?
— Обычно ни разу, — сказал он.
— Но какой у тебя рекорд?
Он насупился.
— Да ладно, мне же интересно. Сколько раз самое большее ты делал это за ночь?
— Может, когда-то случалось два раза. Пожалуй, два. Но я плохо помню. Обычно я уставал, а ночью ведь еще надо выспаться. Именно этим мы и отличаемся друг от друга, потому так интересно поговорить с человеком, которого не знаешь, чтобы обменяться впечатлениями…
Эти фразы, которые он приготовил заранее и даже пару раз репетировал, теперь показались ему неестественными и смешными; хотя она кивала, соглашаясь с ним. Кого он пытался обмануть? Чтобы скрыть неловкость, мистер Кристофер взглянул на часы.
— Ладно, — сказал он. — Пора подавать основное блюдо. Поторопимся.
Он забрал грязную посуду и через несколько минут вернулся с большой тарелкой.
— Сейчас съедим десерт, но не забудь оставить место для отбивной. Они еще не прожарились, но, если мы будем ждать, не хватит времени на сладкое. Поэтому поменяем очередность.
Она положила руку на свой оголенный живот.
— Да мне все равно, есть-то не хочется. Я же говорила, что поела. По-моему, в меня больше не влезет.
Мистер Кристофер принес четыре круглых порции пудинга, они колыхались, как желе, и были похожи на большие глаза. Он надеялся, она попросит добавку, но понимал, что этого не произойдет, и сказал:
— Думаю, самое время для тоста.
Она взяла свой бокал, все еще полный.
— За прекрасный вечер, — сказал он. — За прекрасную женщину, прекрасный ужин и прекрасно проведенное время.
Мистер Кристофер чуть приподнял бокал, как бы чокаясь с ней на расстоянии, Моник сделала то же самое, и они выпили.
— Отлично, — заключил он. — А теперь десерт.
Он посмотрел на часы и увидел, что осталось девять минут. Выглянув в окно, с удивлением обнаружил, что Микки нетерпеливо расхаживает взад-вперед. Его здоровенные руки и ноги напоминали большие сардельки. Микки взглянул на часы, а потом наверх, на окна третьего этажа.
— Пришел час отбивной, — пробормотал мистер Кристофер.
— А у нас осталось время? Тебе что, хочется познакомиться с Микки? Лучше я уйду чуть раньше, чем он разозлится и вломится в твою дверь.
— У нас осталось еще восемь минут, — холодно ответил мистер Кристофер и пошел на кухню.
Вернувшись через несколько мгновений, он принес блюдо с розово-серыми кусками мяса. В разрезах по бокам отбивных виднелись кукуруза и лук, сочившийся оттуда сок был похож на канализационную жижу. Мистер Кристофер насадил один из кусков на вилку и попытался переложить его в тарелку, но каждый раз мясо соскальзывало с вилки и падало обратно. Наконец, он просто столкнул одну порцию ей на тарелку, другую — себе и поставил блюдо на пол.
— Приятного аппетита, дорогая.
— Ты уверен, что мясо готово? — спросила она, тыча в отбивную ножом. — Мясо долго готовится, особенно свинина, а я, по-моему, видела его на кухне еще сырым.
— Верно, — ответил мистер Кристофер и отрезал кусочек. Внутри тот был отчаянно-розового цвета, и Моник отвернулась, когда он отправил его в рот. — Но я включил духовку на полную мощность, и мясо там лежало с тех пор, как мы сели за стол. М-м-м… В любом случае, больше времени у меня не было.
Губы его блестели. Он отрезал еще кусочек и стал дожидаться, пока она начнет есть.
— Пахнет хорошо, — она встала. — Но я поела перед тем, как пришла. Плюс еще твой пудинг и твой суп. Больше не могу. Спасибо за вечер. С тебя сто сорок долларов, не считая чаевых.
— Попробуй мясо. Пирог еще не испекся — ну и ладно, ликер… тоже черт с ним; а чесночный соус для закуски из артишоков я даже не начал готовить. Но ты, главное, попробуй отбивную. Я нафаршировал ее кукурузой и жареным луком. Как для особо торжественных случаев.
Он взял еще один кусок и проглотил его, как мог быстро, чтобы показать ей, как это вкусно.
— Где мои деньги? — отрезала она и протянула ладонь.
— А где то время, что ты мне еще должна? — пробурчал он в тарелку. — Я всего лишь хотел, чтобы ты пришла, чтобы мы поужинали и приятно провели время. Сегодня у меня особенный день, и, по-моему, я прошу не так уж много.
— Слушай, старик. Мясо ты не прожарил; я блевану от одного запаха этой отбивной, и меня уже тошнит и от твоего ароматного супа, и от твоего салата, в котором один только майонез.
Он заставил себя отправить в рот еще кусочек. Когда мясо коснулось языка, мистер Кристофер почувствовал рвотный позыв и понял, что есть больше не сможет. Он взял салфетку и выплюнул свинину. Подавив тошноту и вытерев губы, сказал:
— Деньги в кармане брюк. Семь двадцатидолларовых банкнот.
Уперся локтями в стол и закрыл лицо руками.
— Дай мне деньги, — потребовала она.
— Поздно, — ответил он. — Посмотри в окно.
Дверь дрогнула и тут же с треском распахнулась. Моник обняла мистера Кристофера за плечи.
— Все в порядке, Микки! — закричала она. — Со мной все в порядке!
Мистер Кристофер зажмурился, когда огромная ручища схватила его за плечо и подняла со стула. Открыв глаза, он увидел оскал Микки — ровный ряд треугольных крысиных зубов.
— Видишь дверь, приятель? — прорычал тот. — Гони бабки, или я размозжу об нее твою башку.
— Деньги в кармане, сэр, — сказал мистер Кристофер, падая обратно на стул. — Деньги в кармане.
Он встал и сделал шаг назад.
— Вот, — и положил пачку сложенных купюр на стол. — Кстати, подождите. Подождите секунду, — он поднял палец, прося Микки и Моник не уходить, и заковылял на кухню. Кастрюля с артишоками кипела, и мистер Кристофер выключил конфорку. Под разделочным столом лежала кипа старых газет, дожидавшаяся мусорного ведра.
— Я знаю, время — деньги, — прокричал мистер Кристофер. — Простите, что отнял у вас драгоценные минуты. Простите… — Улыбаясь, он надел рукавицу-прихватку и взял с плиты сковородку с отбивными. — Шесть клиентов — это много, я понимаю, вам пора… Поверьте, я знаю, что такое спешка. Может быть, так вам не придется думать, чем бы перекусить… — Он завернул в газету три самых сочных куска мяса. Затем щипцами вынул из воды артишок и засунул его в большой полиэтиленовый пакет. Затем свалил остатки фруктового салата в другой пакет, а горошек с сыром — в третий. — Я рад, что ты зашла, Моник, и вы, Микки! Я ценю, что вы потратили на меня время… — мистер Кристофер достал из мусорного ведра коричневый мешок для покупок и положил в него намокший газетный сверток и все пакеты.
Суп был горячий, но он нашел в шкафу квадратную пластиковую мисочку, вылил его туда, закрыл крышкой и тоже сунул в мешок. Пудинг был слишком нежным, поэтому мистер Кристофер взял картонку из-под яиц и заполнил ячейки комковатым коричневым заварным кремом.
— Я помню, в День благодарения, — закричал мистер Кристофер, суетясь на кухне, — и в другие праздники, на Рождество и День независимости — четвертого июля обычно делают барбекю, — хозяева всегда в конце вечера отдавали гостям оставшуюся еду…
У него не было пластмассовых вилок и ножей, но огорчаться из-за этого времени уже не осталось. Наверняка, гости к нему придут еще не скоро, если вообще придут, поэтому он бросил в мешок свои серебряные приборы: две салатных вилки, две обычных, по две разных ложки — десертные и суповые, два ножа для мяса и два для масла. Затем вынул из духовки пирог с изюмом, кулаком в варежке ударил снизу по противню, и сдоба тяжело рухнула в мешок.
— Хорошо провести время и к тому же с пользой — это уйти из гостей с провизией, которой хватит на пару дней… — он загнул два раза верхний край мешка и, упершись одной рукой в бедро, вошел в гостиную.
Комната была пуста. Мистер Кристофер прижал теплый пакет к груди и взглянул на дверь. Она держалась лишь на верхней петле и грозила вот-вот оторваться. Сквозь дверной проем он увидел пустой коридор и в конце его — закрытую дверь соседей.