Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 2011
У книжной витрины
с Михаилом Визелем
Джефф Дайер Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси / Пер. с англ. Александра Осипова; Под ред. Ирины Мелдрис. — М.: Классик, 2010. — 432 с. — 5000 экз.
Двусложная книга, первая часть которой откровенным языком рассказывает о страстном, но краткосрочном романе британского арт-критика посреди “суеты сует” венецианского биеннале, а вторая часть — о его же (или все-таки не его? Прямо об этом не говорится) как бы случайной поездке в индийский город, обернувшейся неспешным погружением — в прямом и переносном смысле — в священные воды Ганга.
Если не знать заранее, что эта книга получила премию Вудхауса как “лучшее юмористическое произведение 2009 года”, догадаться об этом довольно сложно. Во всяком случае российскому читателю, знакомому с английским юмором по его лучшим образцам — но столетней или в лучшем случае тридцатилетней давности. И русский перевод этой необычной книги задачи, увы, не облегчает.
Мэри Энн Шеффер, Энни Бэрроуз Клуб любитеей книг и пирогов из картофельных очистков / Пер. с англ. Марии Спивак. — М.: Фантом-пресс, 2010. — 295 с. — 4000 экз.
Под экстравагантным названием скрывается вполне классический роман о маленьких людях, застигнутых врасплох большой историей, но нашедших в себе силы оставаться людьми. В данном случае — о жителях расположенного в Ла-Манше маленького островка Гернси, находящегося под юрисдикцией английской короны, но не являющегося частью самой Великобритании. В годы Второй мировой войны остров был оккупирован немцами, и однажды группе сельчан, засидевшихся на вечеринке, пришлось соврать, что они нарушили комендантский час, потому что увлеклись… обсуждением невинной книги о садоводстве. Выдуманный для отвода глаз книжный клуб постепенно становится реальным, более того — единственно реальным очагом жизни в замершей деревне. И молодой писательнице Джулиет, вскоре после войны случайно узнавшей об этой истории, остается только ею восхищаться.
Зэди Смит О красоте / Пер. с англ. Олеси Качановой и Анастасии Власовой. — М.: Издательство Ольги Морозовой, 2010. — 560 с. — 4000 экз.
Третий роман 30-летней (на момент выхода книги в 2005 году) Зэди Смит, подобно прославившему ее дебютному роману “Белые зубы”, посвящен проблемам мультикультуральности и мультиэтничности. Звучит удручающе, но для самой Смит, чей отец британец, а мать родом с Ямайки, это не отвлеченная академическая тема, а жгучая проблема ее собственной жизни. Впрочем, разворачивается действие романа как раз в академической среде — в двух респектабельных с виду профессорских семействах, в Новой Англии и в Великобритании. Одно из них ультралиберально, другое — ультраконсервативно, и по ходу того, как затейливо сплетенная интрига толстого романа разворачивается, членам обоих семейств придется пересмотреть свои убеждения. Зэди Смит этот роман принес попадание в шорт-лист Букера и престижную премию “Оранж”.
Ален де Боттон Радости и печали работы / Пер. с англ. Владимира Бабкова. — М.: Юнайтед пресс, 2010. — 331 с. — 3000 экз.
Кундера заметил в одном из своих романов, что во времена Гёте любой образованный человек хорошо знал, как изготовлены и функционируют все предметы, его окружающие, а мы не имеем об этого ни малейшего понятия и ничуть этого не стыдимся. И речь идет не только о сотовых телефонах и компьютерах, но и о простейших вещах. Где производится печенье к завтраку? Откуда и как доставляется свежая рыба к обеду? Ален де Боттон берется исправить это упущение — и скрупулезнейше описывает эти и другие подобные производственные процессы современной цивилизации. Причем не шутливым непринужденным тоном журналистского очерка, а изысканным и меланхоличным языком философского эссе (прекрасно отраженным в переводе). Тон этот очень уместен, ведь сама идея о том, что работа за деньги может приносить радость и выступать объектом философской рефлексии не так уж давно возникла. Для Аристотеля, напоминает автор, человек, вынужденный добывать свой хлеб работой, ничем не отличался от зверя и раба — а радости и философия были привилегией человека, от такой необходимости навсегда избавленного.
Стивен Фрай В Америке / Пер. с англ. Сергея Ильина. — М.: Фантом-пресс, 2010. — 312 с. — 3000 экз.
Литературный травелог знаменитого актера, телеведущего и писателя был задуман достаточно остроумно. По идее Фрая, он едет по всем пятидесяти штатам в поисках своего воображаемого американского брата-близнеца, а такой двойник у него действительно вполне мог бы быть, прими его отец предложение перебраться на работу в Принстон. Но телевизионщик во Фрае явно берет верх над экзистенциалистом. Щедро иллюстрированный прекрасными видовыми фотографиями том в основном посвящен комическим ситуациям и недоразумениям, в которые Фрай попадал при съемках одноименного телесериала. Только изредка из-под балагурства проступает язвительная социальная критика. И лишь однажды добродушный Фрай не на шутку свирепеет: когда массачусетский актер, изображающий отца-пилигрима, пытается говорить с ним на архаичном английском, безбожно его коверкая.
Сэмюэл Пипс Домой, ужинать и в постель: Из дневника / Пер. с англ. Александра Ливерганта. — М.: Текст, 2010. — 189 с. — 2000 экз.
Спустя десять лет и вдвое большим тиражом (хотя в данном случае это звучит скорее как грустная шутка) по-русски переизданы фрагменты одного из самых объемных и колоритных памятников английской письменности — тайных записок крупного чиновника адмиралтейства, философа-дилетанта и бонвивана-практика времен Реставрации. Слово “тайные” обозначает в данном случае не роковые тайны, а всего лишь то, что Пипс вел их, как выражался Пушкин, “спустя рукава”, не заботясь ни о том, как он выглядит в глазах жены, ни в глазах короля. Крупный чиновник, зрелый мужчина, готов простоять полдня на ветру, чтобы поглазеть на въезд русского посольства, а молоденькая горничная, к которой он не всегда относится по-отечески, занимает его не меньше Кристофера Рена или кометы Галлея. Конечно, небольшие, тематически упорядоченные (с нарушениями хронологии) извлечения из десятитомного опуса не дают полного представления об этом своеобразном памятнике английской литературы XVII века, особенно в современном переводе — но красноречиво напоминают нам о древности и укорененности литературы в английской жизни.
Джон Леннон Пишу как пишется / Пер. с англ. Алексея Курбановского. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2010. — 176 с. — 3000 экз.
Трудно представить, но оставшемуся навеки сорокалетним Леннону в 2010 году должно было бы исполниться семьдесят. По этому — вполне вескому — поводу издательство деловой литературы “Манн, Иванов и Фербер” издало в виде двуязычного твердого тома сборник абсурдистских чернушных рассказиков, выпущенных Ленноном во время наибольшего бума битломании — в 1964 году. Тогда он неожиданно снискал горячее одобрение не только фанов, но и литературных критиков, увидевших в издевательской велеречивости и парадоксальных каламбурах рок-бунтаря воплощение настоящего английского духа и достойный ответ тем, кто жаловался на “оскудение выразительных средств английского языка”. Успеху книги у современных московских читателей удивляешься в меньшей степени. Ведь для многих из них английский язык и английская, точнее говоря, британская культура и литература стали в свое время чем-то бóльшим, чем просто школьный предмет, именно с подачи Леннона сотоварищи. Автор этого обзора исключением здесь не является.