Non-fiction c Алексеем Михеевым
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 4, 2010
БиблиофИЛ#
Информация к размышлению
Non-fiction
с Алексеем Михеевым
В прошлом экономисты традиционно подчеркивали, что существует связь между рынком и независимостью потребителя, другими словами — потребитель диктует, что именно следует производить, покупать и продавать. Считалось, что только потребитель обладает властью, от которой полностью зависят фирма-производитель и капиталист. <…> В действительности фирма-производитель и отрасль в значительной мере определяют цены и формируют спрос, используя для этого монополию, олигополию, создание и дифференциацию товара, а также рекламу, продвижение товаров и стимулирование сбыта. <…> В настоящее время принято считать, что ни фирма, ни капиталист сами по себе не обладают властью. Тот факт, что рынок зависит от профессионального и умелого менеджмента, в большинстве экономических учений даже не упоминается. Очевидно, что это — обман.
Разоблачению (или, говоря более мягко, корректировке) подобного рода обманов (или, говоря более мягко, мифов) посвящена последняя, вышедшая в 2004 году, книга (по объему скорее — брошюра) выдающегося американского экономиста и государственного деятеля, сыгравшего заметную роль в развитии американского либерализма, Джона Кеннета Гэлбрейта (1908-2006), которая так и называется — Экономика невинного обмана: правда нашего времени (перевод с английского Игоря Ногаева. — М.: издательство “Европа”, 2009. — 88 с.). Гэлбрейт, один из крупнейших экономистов-практиков ХХ века (он был и сотрудником администрации Рузвельта, и советником Кеннеди), еще в 50-60-е разработал теорию так называемого нового индустриального общества. Анализируя сложившиеся экономические реалии, он пришел к выводу, что традиционные представления о капитализме как о системе, в которой царит “свободный рынок”, уже не вполне адекватны; к тому же и сам термин “капитализм” (после ряда глобальных кризисов) в достаточной мере себя дискредитировал. Были начаты поиски неопасной альтернативы термину, и в США предприняли попытку использовать словосочетание “свободное предпринимательство” — оно не прижилось.
В предложенной Гэлбрейтом концепции упор делался на то, что на современном этапе промышленного развития “центр тяжести” постепенно переходит от потребителя к производителю и ключевыми звеньями “нового индустриального общества” становятся крупные корпорации, которые начинают диктовать свои законы. А ключевыми звеньями внутри этих корпораций становятся, в свою очередь, менеджеры: именно они, а не собственники принимают решения, что фактически и делает их реальными (в отличие от номинальных собственников — “капиталистов”) хозяевами предприятий, а вследствие этого — экономики в целом. Логическим следствием такого подхода стала и теория ковергенции, согласно которой сложившиеся капиталистическая и социалистическая системы в своей реальной эволюции “движутся” навстречу друг другу. Во второй половине ХХ века уже не “буржуазия и пролетариат” или “коммунистическая партия и рабочий класс” доминируют в социальных раскладах: в обеих системах на первый план выходит слой управленцев-технократов.
Новейшая история подтвердила адекватность теории конвергенции: в наше время “новое индустриальное общество” стало реальностью. Впрочем, в Экономике невинного обмана Гэлбрейт уже не пользуется этим термином, а предлагает другое, более убедительное название современной экономической системы: “корпоративная система”. Актуальными для нашего читателя наверняка покажутся рассуждения автора о Корпорации как бюрократии и о фактическом слиянии государственного и частного секторов (глава Миф о двух секторах): аналогичные тенденции нетрудно увидеть и в современной российской экономике.
Особенно тревожным подобное слияние является, по мнению Гэлбрейта, в сфере военной промышленности, когда производители оружия начинают играть далеко не последнюю роль в принятии внешнеполитических решений. Горько звучат итоговые рассуждения автора о цивилизации и прогрессе в связи с военной кампанией в Ираке: Экономические и социальные проблемы <…>можно решить с помощью мысли и действия.… > Но самая серьезная человеческая ошибка, проблема человечества — война — до сих пор остается неразрешенной.
Гэлбрейту вторит (и идет дальше) ставшая всемирно популярной после книги NoLogo: Люди против брэндов журналистка НаомиКляйн: Ранее войны и бедствия открывали возможности перед узким сектором экономики — скажем, для производства истребителей или строительных компаний, которые восстанавливают мосты после бомбежки. При этом экономическая роль войны сводилась прежде всего к тому, что она позволяла открывать новые рынки, которые раньше были недоступны, и создавать повышенный спрос на продукцию при восстановлении мира. Теперь же война и бедствие целиком и полностью приватизированы — настолько, что сами становятся новым рынком и уже не нужно дожидаться окончания войны для роста спроса. Вышедшая в 2007-м книга НаомиКляйн Доктрина шока: расцвет капитализма катастроф по-русски появилась несколько месяцев назад (перевод с английского М. Завалова. — М.: издательство “Добрая книга”, 2009. — 656 с.).
В своих рассуждениях о том, к чему ведет слияние частного и государственного секторов, Кляйн значительно более категорична, нежели Гэлбрейт. Более точный термин для системы, которая стирает границы между Большим Правительством и Большим Бизнесом, — это не либерализм, не консерватизм и не капитализм, но корпоративизм. Ее главная характеристика — переход значительной массы общественного богатства в частные руки, нередко при этом растут долги, возникает все более широкая пропасть между неимоверно богатыми и на все готовыми бедняками и появляется агрессивный национализм, который позволяет оправдать бесконечные расходы средств на безопасность. Для людей, которые находятся внутри этого пузыря огромного богатства, это самое выгодное положение дел. Но поскольку подавляющее большинство людей оказывается вне пузыря, корпоративное государство начинает проявлять и другие характерные черты: агрессивный надзор, <…> массовые аресты, ограничение гражданской свободы и часто, хотя и не всегда, пытки.
НаомиКляйн делает, может быть, не безупречно корректный, но логически эффектный ход, расширяя буквальные смыслы понятий “пытка” и “шок” и перенося их на глобальные социальные процессы. Вынесенная в заголовок книги “доктрина шока” основывается на том, что крупные корпорации в своем стремлении к экстенсивному развитию заинтересованы в возникновении кризисных ситуаций и доведении их до состояния “катастроф” — чтобы затем преодолевать последствия этих катастроф при своем непосредственном участии. В рамках этой концепции благом для корпораций становятся и войны, и социальные революции, и природные катаклизмы: причем если они не случаются естественным образом, то их оказывается выгодно провоцировать и поощрять. (Здесь парадоксальным образом реализуются известные строки из коммунистического гимна, “Интернационала”: “Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем / Мы наш, мы новый мир построим…” — с поправкой, что в качестве “мира насилья” может выступать любая перспективная “строительная площадка”.) Согласно этой модели в один ряд у Кляйн выстраиваются и чилийский переворот 1973-го, и российские реформы 90-х, и вторжение в Ирак в 2003-м, и такие стихийные бедствия последних лет, как наводнение в Новом Орлеане или цунами в Шри-Ланке.
Конечно, о перерастании классического капитализма в капитализм монополистический мы знаем еще из “Капитала” Маркса, а об “империализме как высшей стадии капитализма” и о борьбе за глобальные рынки сбыта — из трудов Ленина, но ценность работ Джона Гэлбрейта и НаомиКляйн в том, что они обобщают конкретный социальный опыт ХХ века и написаны не революционерами, а аналитиками. Их задача — не призывать к свержению сложившегося порядка (ведь, как показывает практика, радикальные революции чаще не улучшают, а ухудшают положение дел), а определить истинные координаты окружающего мира и понять, в какой же реальности мы живем на самом деле.
Актуальность этой задачи подтвердил и мировой экономический кризис 2008-го, заставивший среди прочего задуматься о посткризисных перспективах. Все чаще звучат мнения о конце однополярного мира, в котором господствует одна сверхдержава, и о постепенной трансформации глобального мироустройства. В 2008-м американский политолог, главный редактор еженедельника “NewsweekInternational” ФаридЗакария опубликовал книгу Постамериканский мир (перевод с английского Натальи Рудницкой. — М.: издательство “Европа”, 2009. — 280 с.). “Постамериканский” мир, по мнению Закария, не означает мир антиамериканский: иными словами, глобальный баланс сил будет в ближайшем будущем меняться не вследствие ослабления Америки, а благодаря “возвышению” других игроков на мировой арене.
Какие из стран являются наиболее реальными претендентами на подобное “возвышение”, за счет чего оно может произойти и какова стратегия Америки в новой ситуации — вот основные вопросы этой книги. Главное внимание здесь уделяется двум азиатским гигантам: Китаю и Индии — именно они, считает Закария, обладают сегодня необходимыми экономическими и (что особо важно) человеческими ресурсами. И пока в глобальном соревновании выигрывает Китай, который, по мнению автора, уже сейчас может считаться первым претендентом на роль альтернативного “полюса”, или второй сверхдержавы.
К Индии Закария (будучи выходцем из этой страны) относится в целом более сочувственно, но ее шансы оценивает все же трезво. Индию — особенно в сопоставлении с Китаем — можно считать страной демократической, но именно в этом, утверждает Закария, и кроется ее слабость. Индия сопоставима с Китаем по интеллектуальному потенциалу, однако уступает в плане организационном, в координации и консолидации. Авторитарный режим и действующая система централизованного планирования (что Закария считает парадоксальным) делают Китай (с точки зрения уже упоминавшегося “корпоративизма”) “корпорацией” более успешной, нежели Индия.
В самом деле, терминология “корпоративной эффективности” выглядит наиболее адекватной для описания новых мировых реалий — в то время как традиционные понятия: “капитализм”, “социализм” или “демократия” — остаются скорее в арсенале социологов-историков и философов-теоретиков. “Неэффективная демократия” проигрывает на мировой шахматной доске “эффективной автократии”. Отношение же Америки к партнерам по глобальной игре определяется в первую очередь прагматикой. Показательны в этой связи заголовки двух глав в книге Закарии: глава, посвященная Китаю, называется Соперник, а посвященная Индии — Союзник. Что касается нашей страны, то для нее не просто не нашлось отдельной главы: само имя Россия встречается на этих страницах до обидного редко.
И все же заключительный абзац Предисловия к русскому изданию книги Закария способен заразить читателя оптимизмом: Несмотря на текущий экономический кризис, мы переживаем невероятные времена. Страны всего мира живут надеждой, они полны энергией. Мировая экономика обещает приличные условия существования для всех. <…> Главной задачей для Барака Обамы и лидеров его поколения будет создание новой системы международных отношений, которая поможет эффективно решать возникающие проблемы и в которую внесут свой вклад поднимающиеся страны. Это грандиозный проект ХХI века: новая архитектура, которая обеспечит спокойствие, развитие и свободу для всего мира.