Перевод Марины Киеня
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2010
Перевод Марина Киеня
Мария Барбаль#
Из сборника “Горячка времени”
Награда
1
На носу у этой девочки были веснушки; они рассыпались и по щекам, точно крошечные капельки кофе с молоком. Медно-рыжие волнистые волосы стянуты в тугие, высоко заплетенные косички. Похожа на Роми Шнайдер, думал мальчик. Такой же выпуклый лоб, чуть запрокинутая назад голова, живые глаза. Как в том фильме, где актриса играет юную девушку, которая еще не знает, что ее ждет императорский трон.
Войдя в мастерскую, Ольга вела себя не как другие дети — за теми только глаз да глаз, бегают всюду, все хватают, пока не получат взбучку от взрослых. А то застынут в углу, будто статуи: ждут не дождутся, когда же, наконец, разрешат выйти на улицу. Нет, эта совсем другая.
Девочка обычно приходила с матерью; такая скромная с виду сеньора, а у самой глазки блестят, сразу видно — себе на уме. Вечно задаст сапожнику работу потруднее, а то привяжется, начнет торговаться, одно разорение. А девочка прижмется к прилавку и смотрит не отрываясь, как двигаются руки мальчика, освещенные яркой лампой под белым фарфоровым колпаком. Хозяин, бывало, намучается, пытаясь переспорить мамашу.
Между учеником сапожника и девочкой громоздилась куча непарной обуви, которая ждала починки: кожаную подошву прибить, металлическую набойку поставить, пришить ремешок, проколоть в нем еще пару дырочек, подлатать носок, шнурки заменить. Она так благоговейно глядела, как за толстой иглой тянется дратва, будто видела перед собой не башмак, а живое человеческое тело в стерильной тишине операционной. А то смотрела, как молоточек один за другим забивает гвозди в подметку надетого на колодку ботинка. Тут подклеят, там наваксят, подкрасят белой краской легкие летние туфельки, отполируют после ремонта — и стоптанная обувь заблестит, словно только что с витрины. Это потруднее, чем новую тачать. Что бы ни делал ученик сапожника, девочка сосредоточенно наблюдала за ним.
Бывало, что ни сам сапожник, ни мать, такие взрослые и опытные, не знают, как быть, а подмастерье догадается, будто задачку сложную в уме решит. Внимание Ольги льстило ему. Нравилось украдкой смотреть на нее; иногда парнишка отрывал взгляд от работы, и девочка тут же поднимала голову с рыжими косичками, точно ее кто окликнул. Моргала от яркого света лампочки, краснела, услышав слова паренька. И он улыбался.
Наконец мастер с облегчением вздыхал, вежливо прощался, капитулируя перед настырным крохоборством Ольгиной мамаши, и та тянула дочку прочь: “Эй, разиня, пошли!” Тогда подмастерье пристально смотрел на девочку и, вкладывая в свои слова какой-то особый смысл, называл ее именем принцессы из фильма:
— Пока, Сисси!
См. далее бумажную версию.