Перевод и вступление Бориса Дубина
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2010
Перевод Борис Дубин
Пере Жимферре#
Из ранних книг
Пере Жимферре (а по-испански — ведь он начинал и прославился именно испаноязычными стихами — Пере Химферрер или даже Педро Химферрер) ворвался в поэзию семнадцатилетним и тут же стал знаменем поколения, вскоре получив Национальную поэтическую премию за книгу, озаглавленную цитатой из Гонгоры “Пылает море” (1966), и еще через несколько лет войдя в прогремевшую тогда антологию “Девять новейших испанских поэтов” (Барселона, 1970).Однако к этому году известный лирик в полном расцвете сил и на гребне успеха, мучительно переживая любовный разрыв, уже оставил испанский язык и затем три с половиной десятка лет публиковал стихи да и почти всю прозу только на каталанском (к испанским стихам, как и к прежней любви, он вернулся в 2006-м, опубликовав объемистый — 150 вещей — поэтический сборник “Любовь без опоры” и книгу стихотворений в прозе “Синяя интерлюдия”). Замечу, что двуязычный поэт — фигура как будто бы исключительная, но вовсе не такая уж редкая в ХХ веке, больше того, по-своему характерная для него. Есть такие и в Испании (скажем, Хосе Анхель Валенте или Альваро Кункейро).
Составитель антологии “Девять новейших испанских поэтов”, влиятельный критик Хосе Мария Кастельет имел в виду авторов не просто молодых (старшим из них уже было по тридцать, хотя большинству — около двадцати пяти, а сам составитель принадлежал к поколению их “отцов”), но и несущих испанской лирике творческое обновление. В испанских литературных вкусах 60-х годов произошел заметный сдвиг после ангажированной, социально-критической поэзии 50-х, “новейшие” понимали новизну, среди прочего, как наново и сознательно выстроенную линию преемства. Для самого Жимферре в такую личную традицию входили Гонгора и Рубен Дарио, Лотреамон и Бодлер, Рембо и французские сюрреалисты, ВисентеАлейксандре и Октавио Пас (с обоими он дружил и переписывался), Томас Стернс Элиот и Уоллес Стивенс. Иными словами, Жимферре наследовал барокко и модернизм, причем в большой мере привнесенными в Испанию из-за рубежа.
На перекрестке таких воздействий сложился основной “жанр” тогдашней лирики Жимферре — стихотворение-видение, нередко сновидение, причем зачастую стирающее и без того зыбкую для поэта и его соратников грань между реальностью и культурой, как бы зависшее и колеблющееся на переходе от одной к другой (читая его испанские и каталанские книги ранних лет, я вспоминал запись Блока в дневнике 1920 года о Мандельштаме:“Его стихи возникают из снов — очень своеобразных, лежащих в областях искусства…”). Поэзия для Жимферре, как написал в одном из стихотворений он сам, — “это система зеркал”. Не случайна и не сводится только лишь к биографическому эпизоду времен юности его “Ода в честь Венеции”, вероятно, самого придуманного и хрупкого из городов Европы, как характерно и то, что сами “новейшие” предпочитали называть себя “венецианцами”. Опять-таки не случайна страсть Жимферре к кино и прежде всего к волшебной фантастике и любовно преображенному ею старинному быту в фильмах японца Кендзо Мидзогути.
Уже в бегло перечисленных выше ориентирах, кажется, проступает внутренняя, собственно поэтическая драма, которой, как у всякого глубокого лирика, живут стихи Пере Жимферре. Это конфликт между тягой к интимности, непосредственности, спонтанному выплеску и волей к рефлексии, дистанции, объективности. Можно сказать, конфликт между Алейксандре, Пасом, с одной стороны, и Элиотом, Стивенсом — с другой. Я бы и здесь не стал сводить дело к биографическим разрывам и сближениям, но вместе с тем подчеркнул бы предельно важное для поэзии и поэтики Жимферре, едва ли не метафизическое значение любви. Для него (как, кстати, для Паса и Алейксандре) любовь — не тема стихов, но сама материя творчества и состояние мира для творческого воображения поэта. Сошлюсь на признание автора в интервью 2006 года: “Роль поэтического слова отличается от повседневного обмена словами. Это своего рода самостоятельный организм, который создает параллельный мир, форму знания, которая не существует вне стихов. То же самое происходит в живописи. Или в любви, которая тоже создает реальность, до нее не существовавшую”.
В настоящую подборку включены стихи, знакомящие читателей с началом поэтического пути Пере Жимферре и дающие представление о значимом для него переломе — переходе с испанского языка на каталанский. Хочу надеяться, что когда-нибудь по-русски появятся и более поздние вещи автора, написанные им на обоих языках, включая эссеистику и другую прозу.