Перевод и вступление Павла Грушко
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2010
Перевод Павел Грушко
Антонио Порчиа#
Голоса
Вступление Павла Грушко
Поэзия аргентинца Антонио Порчиа (1885-1968) — музыка мысли. Это наикратчайшие максимы, лишенные литературных доспехов, свободные от каких-либо приёмов и средств регулярной поэзии.
“Голосами” называл их Порчиа, поющими голосами мысли следовало бы их назвать.
Приверженность этой, и только этой, форме мыслеизъявления позволяет считать Антонио Порчиа одним из оригинальнейших писателей Латинской Америки. Андре Бретон сказал: “Хочу отметить, что для меня наиболее эластичным мышлением на испанском языке является мышление аргентинца Антонио Порчиа”.
Антонио Порчиа не получил систематического образования. Семья его — выходцы из Италии — осела в Аргентине, когда будущему мыслителю было совсем немного лет. Жили они на окраине Буэнос-Айреса. Антонио работал каменщиком, но часто бывал в кругу художников, они-то и убедили его собрать вместе голоса, которые он записывал на вырванных из тетради листках. В начале сороковых они увидели свет в Аргентине, затем были переведены и опубликованы во Франции, а в 1969 году вышли в США, в переводе известного поэта Уильяма Стэнли Мервина.
Точнее других говорит об Антонио Порчиа хорошо знавший его аргентинский поэт Роберто Хуаррос: “Он был предрасположен к осмыслению того, что, по-видимому, не нуждается в осмыслении, и, однако, из этого осмысления он извлекает невостребованное — то, что мы не увидели. Он буквально жил в этих голосах. Но это не внешние голоса, а голоса внутренних глубин… Есть в Порчиа поэзия? Да, есть. Есть в нем философия? Да, есть философия. Есть чувственность? И она есть. Есть предвидение? Конечно. Но ничто из всего этого само по себе не объясняет его. Как же назвать все это вместе взятое? Не знаю…”
И, конечно, понять этого своеобразного аргентинского мыслителя помогает суждение его соотечественника Хорхе Луиса Борхеса: “Максимы всегда рискуют казаться простыми словесными уравнениями: мы склонны считать их плодом случайности или неких искусных комбинаций. Этого не скажешь о Новалисе, Ларошфуко и Антонио Порчиа… Мы не были с ним лично знакомы… Но могу заверить, что благодаря его ▒Голосам’ Антонио Порчиа ныне мой близкий друг, если он об этом и не знает… Его афоризмы простираются далеко за пределы написанного текста, они не завершение, а начало. Они не стремятся произвести впечатление. Мы можем заподозрить, что автор писал их для себя, не ведая, что создает для других образ одинокого человека, блистательного, сознающего неповторимое таинство каждого мгновения”.
Для того чтобы взяться за перевод “всего этого”, не менее важной для меня, чем бретоновская и борхесовская рекомендации, была надпись на “Голосах” моего друга — аргентинского поэта (и переводчика русской поэзии) СерхиоВиаджио, приславшего мне лет тридцать тому назад книгу Порчиа: “В Аргентине у многих эта книга лежит в изголовье”.