Рассказ
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 2009
Перевод Борис Сергеев
Юрки Вайнонен#
Путешественник-исследователь
Рассказ
Перевод Бориса Сергеева
Доктор Клаус Нагель, начальник захолустной метеостанции, пропал в ночь на шестое апреля. Станция находилась на вершине невысокой скалы, на окраине городка. Ночь выдалась ветреная, над домами и кронами деревьев низко проплывали тучи. Под утро между четырьмя и шестью хлынул дождь. Песчаную дорогу, которая вела наверх к метеостанции, прорéзали ручьи. За станцией дождевая вода низвергалась по склонам извилистыми потоками.
Отдежуривший ночную смену метеоролог Йоханнес Дагни поджидал, когда можно будет отправиться домой. В полузабытьи он сидел за столом в своем кабинете при свете лампы, уставившись в окно — на двор. То и дело его голова клонилась на грудь, но, тут же очнувшись, он стряхивал с себя сон. Чтобы не засыпать, Дагни решил поразмяться и подошел к окну. В рытвинах двора поблескивали лужи. От песка поднимался пар. На ветвях березы сверкали капли. Дагни ждал доктора Нагеля, надеялся, что на склоне холма вот-вот вспыхнут фары его красной “хонды” и, покачиваясь и преодолевая лужи, машина завернет во двор под аккомпанемент шуршащего под шинами песка.
На столе тикал будильник. К семи доктор так и не появился, тогда Дагни предположил, что коллега проспал, и решил его разбудить.
Через пять гудков на другом конце отозвался сонный голос Марианны, молодой жены доктора, которую телефонный звонок вырвал из глубокого сна. Дагни не сразу удалось объяснить ей, в чем дело.
— Сейчас, — выдохнула Марианна в ухо Дагни.
Прошла минута, другая. По радио передавали утренние новости. Дагни помешивал ложечкой холодный кофе в кружке. В лесу за станцией пели птицы. Он представлял себе, как Марианна расталкивает мужа, дает ему трубку, зевает, потягивается, запускает пальцы в свои темные волосы. Впервые Дагни увидел Марианну на званом вечере у начальника. Он с удовольствием поменялся бы с Нагелем ролями и просыпался бы утром в постели с такой женщиной.
— Алло? — снова раздался голос Марианны. — Его нет… наверное, уже едет.
Но доктор Нагель не ехал на работу. Не сидел за рулем своей “хонды”, не огибал площадь, минуя ратушу, и не поворачивал на дорогу, ведущую из города. После телефонного разговора Марианна заметила, что одежда, которую ее муж приготовил для рабочего дня, аккуратно висит на спинке стула. Она выскользнула из-под теплого одеяла и, легко ступая босыми ногами, вышла в кухню. Никого. И в передней, и в уборной тоже. Вернувшись в спальню и накинув халат, Марианна заметила на ночном столике мужа записку. Она щелкнула выключателем лампы. В записке четким почерком доктора Нагеля было написано: “Милая Марианна! Я пропал из твоей жизни, чтобы попасть в нее. Клаус”.
Пару часов спустя в кухне Нагелей стоял инспектор полиции с серьезным выражением лица, который допытывался у Марианны, есть ли у той хоть какие-то предположения, что это сообщение может означать. Марианна качала головой. Они слышали голоса полицейских, обыскивавших квартиру: на верхнем этаже гремели мебелью, в гостиной опустошали книжный стеллаж. Кто-то кашлял в туалете. Молодой инспектор чувствовал себя явно не в своей тарелке.
— Нет причин для беспокойства, госпожа Нагель, — заверил он стоящую перед ним женщину и перевел взгляд с ее каштановых волос куда-то под потолок. — Мы его найдем.
Но инспектор ошибся. Доктора Нагеля не нашли, хотя расследование велось добросовестно и в средствах массовой информации прошло объявление о пропаже человека. Никто, похоже, не встречал доктора после пятого апреля. То утро он провел на метеостанции, а в три пополудни вечерний сменщик отпустил его домой. В день, предшествовавший исчезновению, ничего особенного не произошло. Да и вечер, по словам Марианны, был самым обыкновенным. В одиннадцать доктор поцеловал ее на ночь, а сам у себя в кабинете погрузился в книгу о покорении Северного полюса, которую с увлечением читал уже несколько дней. На следующее утро госпожа Нагель проснулась на своем широком супружеском ложе одна.
Исчезновение доктора на время перевернуло жизнь тех, кого оно так или иначе затронуло. Привычное и плавное течение жизни на метеостанции нарушилось, и о спокойной работе пришлось забыть. Среди карт, мониторов, стеллажей с книгами и компьютеров суетились журналисты, фотографы и акулы новостного бизнеса. Полицейские с кисточками и специальным порошком охотились за отпечатками пальцев, которых на станции было предостаточно. Йоханнесу Дагни пришлось снова и снова рассказывать журналистам о событиях своей рабочей смены. Он видел себя по телевидению и не переставал удивляться, неужели он так выглядит в глазах других. Интерес к этому случаю на короткое время придал бесцветному существованию Дагни новый смысл. Сидя перед журналистами, ловившими его слова, он наслаждался ощущением собственной значимости. С каждым разом он все больше увлекался своей историей и вскоре начал приукрашивать ее сочными подробностями: ночной ливень превратился в “наводнение века”, ручьи разрослись в “реки”, а тупая усталость — в “дремотное состояние, которое оживляли странные сны”.
Ажиотаж, поднявшийся вокруг исчезновения Нагеля, похоже, был неприятен Марианне. Она перестала выходить из дома и отказывалась говорить с журналистами. Впускала она только инспектора полиции. А того дела все чаще приводили в дом доктора, возвышавшийся на поросшем соснами склоне на окраине городка. Почти ежедневно автомобиль инспектора видели рядом с красной “хондой” Нагеля — даже по вечерам, когда шторы был задернуты и траву во дворе заливал лунный свет.
Таинственность, окружавшая молодую жену, подливала масла в разгорающийся костер сплетен. В прессу просочилась информация о неудачном браке Нагелей. Марианну изображали ветреной, легкомысленной женщиной. Ее потребность в мужчинах оставалась-де неутолимой и после того, как она вышла замуж — из-за денег, утверждали газеты, а теперь вот убила доктора Нагеля, который был старше ее на двадцать лет, а труп спрятала.
При всей этой шумихе следствие топталось на месте. Марианна, правда, обнаружила, что пропали рюкзак и рыболовные снасти мужа, а также несколько комплектов одежды, которую доктор носил во время своих походов. Полиция предположила, что доктор — почему-то ночью — отправился в очередной поход. Подозревали даже возможность лунатизма, хотя Марианна и утверждала, что по ночам доктор не имел обыкновения где-то расхаживать, а спал, как все люди. Леса вокруг городка были прочесаны, но безрезультатно: не нашлось и следа доктора Нагеля.
Прошло несколько недель с момента исчезновения доктора, и шум начал утихать. Газеты были вынуждены придумывать новые заголовки, изобретать новые разоблачения. Папка, содержавшая сведения о пропавшем докторе, была переставлена в полицейском архиве в высокий металлический шкаф, на дверце которого красовалась надпись: “Нераскрытые случаи исчезновения”. Никто больше не обращал внимания на то, что автомобиль инспектора каждый день стоит во дворе Нагелей. Никого больше не занимало, почему Марианна, по-прежнему лишь изредка выходившая из дома, выглядит вовсе не убитой горем, а цветущей, как юная невеста.
Один человек, однако, знал об этом все: доктор Нагель. Дело в том, что пропал он лишь постольку, поскольку его не нашли. Он не скрывался в окружающих дом перелесках и с наступлением темноты не высматривал в бинокль, как в зашторенном освещенном окне сливаются друг с другом тени его жены и инспектора полиции. Не прятался он и в погребе или гараже среди мешков с картошкой, банок с вареньем, ящиков для инструмента и штабелей шипованных автопокрышек и уж тем более не расхаживал по ночам по дому в темноте, крадучись и лавируя среди мебели, чтобы подслушивать за дверью спальни.
Доктор Нагель сделал то, что и обещал сделать в своей записке: исчез из жизни жены, чтобы попасть в нее. Если бы оставленное им сообщение было истолковано правильно, его бы нашли. В ночь на шестое апреля доктор Клаус Нагель просто переселился в правое бедро своей жены Марианны.
Он все тщательно спланировал заранее. Решение о научной экспедиции созрело за время тихих ночей, проведенных на метеостанции, тогда же были разработаны детали плана. Экспедиция была последним средством сблизиться с Марианной. Больше она не будет воротить нос, не будет по вечерам ссылаться на головную боль или усталость.
Днем исчезновения доктор выбрал среду, пятое апреля. Когда Марианна в тот вечер, как обычно по средам, ушла на аэробику, доктор Нагель спокойно занялся приготовлениями к экспедиции. Он решил взять с собой только самое необходимое, ведь он отправлялся в такое место, где климат будет напоминать экваториальный. Он упаковал в рюкзак лишь несколько смен белья, немного консервов, рыболовные снасти, восьмой том Домашней медицинской энциклопедии (где рассматривалась кровеносная система человека), а также нужные для научного исследования приборы — термометр, анемометр и барометр, а также пластиковый сосуд для замера количества осадков.
Рюкзак доктор спрятал под кровать.
См. далее бумажную версию.