Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2009
Наталия Бабинцева[1]
Так уж случилось, что этимологически слово критик (kriticos, от глагола krino, — человек, способный вершить суд) происходит от того же корня, что и кризис. Возможно, это родство сыграло свою роковую роль: о кризисе критики говорят со времен жанрового определения литературной критики. Споры о ней неизменно ведутся вокруг еще одного понятия, имеющего с ней общую корневую природу, — критерий. Есть ли объективные критерии оценки, позволяющие человеку, занявшему критическую позицию, вершить суд над литературным произведением? И к чему собственно относить это явление — к области литературы, публицистики, филологии?#
Готовясь к написанию этих заметок, я прочитала выложенную в Интернете дискуссию конца 90-х. Литературоведы и писатели круга “НЛО” спорили о роли критики в литературном процессе и приходили к неутешительным выводам: отечественная критика не соответствует западным стандартам, критики заняты утверждением своего “я”, профессиональная литературная критика уступила место газетной публицистике. Традиционный набор претензий, заставивший ностальгически улыбнуться.
90-е годы были “золотым веком” отечественной публицистики — рецепцией недосостоявшихся 60-х. Бывают такие редкие моменты в истории, когда рефлексия творчества становится едва ли не актуальней самого творчества. Когда мы с друзьями и коллегами в середине 90-х придумывали газету “Ex libris”, интеллектуалы обеих столиц читали за завтраком колонки Андрея Немзера и Бориса Кузьминского в газете “Сегодня”. Появлялись первые переводы актуальной западной литературы и философии: территория только осваивалась читателем — нужно было замерить глубины и прикрепить буйки.
Советская литературная критика на тот момент себя полностью дискредитировала, требовалась новая система координат. Мы тогда были твердо убеждены, что “формула Сильверса и Эпштайна” — культурных героев, создавших “NewYork Review ofBooks”, не только абсолютно верна, но распространяется и на наше интеллектуальное сообщество. Именно тогда появилась система рейтингов: “Пять книг недели”, “Десять книг года”, — которая продолжает работать по сей день. Литературная критика в тот переходный период ненадолго подписала перемирие с академической средой. Университетским профессорам стало тесно на их кафедрах, а нам, редакторам рецензионных изданий, очень хотелось вырастить собственную плеяду публично востребованных интеллектуалов. Мы искренне верили, что книги в центральных книжных магазинах будут продаваться с наклейками “Выбор редактора NN” — по той же схеме, что и “editor’schoiсe” в США и Великобритании, определявший вкусы читающей публики.
Задача литературного критика тогда не ограничивалась простым рецензированием. Обозреватели центральных газет, оставившие за собой право устанавливать литературную моду, создавали тексты, которые выходили далеко за рамки темы, предложенной автором книги. Литературу стремились вписать в общекультурный и актуальный философский контекст, анализируя ее с точки зрения смежных дисциплин. Критики не столько “критиковали” литературное произведение, сколько стремились сконструировать определенный контекст его восприятия. Сам же критический текст тогда рассматривался как независимый литературный кунштюк или автономное исследование — эту школу мы переняли у тех же “нью-йоркских интеллектуалов”. Предполагалось, что опыт “культурного прочтения” литературного текста возбудит читателя и станет образцом для подражания.
90-е были временем иллюзий и экспериментов. Редакторы рецензионных изданий и разделов полагали, что их усилия приведут к формированию широкого круга заинтересованных читателей — так называемой интеллектуальной элиты. Это сообщество не должно было ограничиваться гуманитарным академическим кругом, а в идеале — объединить широкие массы эрудированных читателей, обладающих хорошим вкусом и культурным бэкграундом. Тогда же была предпринята попытка внедрить в наши СМИ систему литературных колумнистов — людей, хоть и не связанных с литкритикой узами профессиональными, но обладающих весом в академическом сообществе, или же узнаваемых писателей. Интерес к тому, как один известный человек критикует работу другого, казалось, должен был послужить хорошей приманкой для умного читателя.
Я так подробно останавливаюсь на ситуации, сложившейся в 90-е, вовсе не по причине мучающей меня ностальгии. Но если уж стоит задача определить место критика в культурном пространстве, то 90-е были идеальным временем для отстаивания критической позиции. Можно говорить даже об особом феномене отечественной публицистики: критический текст 90-х — опыт вдумчивого и прочувствованного чтения, апеллирующий не только к факту появления нового литературного произведения или перевода, но и к собственному интеллектуальному опыту.
К сожалению, пространство Рунета тогда еще не развернуло свою виртуальную экспансию: основной массив этих текстов покрылся пылью, отдельные энтузиасты пытались выложить эти опусы в своих ЖЖ, издательство “НЛО” выпустило сборники статей отдельных критиков. Но получить адекватное представление о сложившемся в то время уникальном критическом дискурсе можно, пожалуй, лишь открыв функционирующий в данный момент портал openspaсе.ru. Его создатели заимствовали критическую модель рецензионного издания 90-х, оснастив его возможностями современных виртуальных СМИ и пригласив на ведущие роли известных критиков из тогдашних изданий.
Почему эта модель потерпела столь сокрушительное поражение — предмет отдельного культурологического исследования. Когда в разгар кризиса 98-го инвесторы издательства “Независимая газета” подсчитали реальный тираж газеты книжных рецензий “Eхlibris”, выяснилось, что он не превышает 5 000 экземпляров. Круг “интеллектуальной элиты” не расширился дальше Садового кольца и, по сути, объединял тех, кто и без того были лично знакомы через одного. Знаменитый отдел культуры газеты “Сегодня” к тому времени приказал долго жить, закрылся проект газеты “Русский телеграф”, созданный по той же модели. Новая экономическая и культурная ситуация требовала иного способа критического высказывания.
Многие известные литературные критики 90-х на рубеже тысячелетий обосновались в стремительно расширяющемся пространстве Рунета. Среди достойных примеров можно назвать “Книжную полку” “Русского журнала”, страницу Вячеслава Курицына на сайте Guelman.ru. В нынешней ситуации критик, стремящийся обрести круг постоянных и заинтересованных читателей, сохраняя при этом возможность говорить от первого лица, не ограничиваясь пересказом литературного произведения и коротким артистичным комментарием к нему, имеет, по сути, одну эффективную стратегию — персональный блог в Интернете. Современного читателя — в особенности молодого и продвинутого — не слишком интересуют культурологические выкладки, связанные с появлением того или иного литературного текста. Сейчас гораздо более востребован личностный подход: короткие импрессионистичные заметки от первого лица, в которых автор способен передать некие индивидуальные переживания, мысли и ассоциации, навеянные появлением того или иного литературного произведения.
Литературные колумнисты западных таблоидов давно взяли на вооружение этот способ общения с аудиторией. Система Web 2.0 позволяет читателю писать свои комментарии и создавать альтернативные рецензии, на которые профессиональный и заинтересованный критик оперативно и живо откликается. Таким образом, вокруг вышедшего литературного произведения создается живое поле дискуссии и увлекательный в своей эклектичности и многоликости критический интертекст. К сожалению, в нашей “критической среде” эта форма “прикармливания” потенциального читателя выстроена не слишком грамотно. Многие профессиональные критики имеют свой ЖЖ, на страницах которого они выступают как частные лица и лишь иногда, вскользь, касаются своей профессиональной деятельности. С недавнего времени обозреватель журнала “Афиша” Лев Данилкин ведет на страницах afisha.ruблог о книгах — и это та модель, которая представляется наиболее эффективной. Очень важно, чтобы “дневниковые” высказывания современного литературного критика существовали в информационном поле актуального издания — виртуальной версии газеты или журнала, — тогда они обретут особый вес и привлекут не только случайных читателей, но и профессиональное сообщество. Любой современный писатель, научившийся выходить в сеть и набирать в поисковике свое имя, раз в неделю обязательно “мониторит” появившиеся в сети свежие отклики на свое творение.
В какой-то момент в начале “нулевых” нового столетия пиар-отдел издательства “Амфора” придумал грубый, но эффективный способ воздействия на читательскую аудиторию. Книги актуальных современных авторов стали выходить со слоганом: “Читать модно!” Многих это рассмешило, поскольку тогда же один женский журнал развернул схожую рекламную компанию: Москва была увешана билбордами с изображением анекдотической блондинки с книжкой в руках, которая радостно делилась с прохожими свежим открытием: “Быть умной — модно”.
Необходимость писать эти заметки настигла меня в тот момент, когда я пребывала в одной из самых отсталых стран “третьего мира” — Камбодже. В одном из немногих крупных камбоджийских городов Сиемреапе наличествует один единственный магазин, где собрана литература на иностранных языках. При входе стоит стеллаж с надписью “Модные авторы”. Внимательно его изучив, я удивилась полному соответствию этого ассортимента тому, что выложен на столе топ-бестселлеров книжного магазина “Москва”: ИэнМакьюэн, Джулиан Барнс, ХаледХоссейни, Ник Хорнби, Дуглас Коупленд, Александр Маккол Смит, ФилипПулман, ЭлисСиболд, СесилияАхерн.Обложки этих книг пестрят выдержками из критических рецензий, опубликованных в уважаемых изданиях. По сути, современный профессиональный критик сталкивается сейчас со сложившейся системой международных бестселлеров, в создании которой принимает лишь косвенное участие.
Безусловно, рейтинги, ориентирующие читателя в затоваренном пространстве книжного бизнеса, играют свою роль. Потому уважающие себя таблоиды и публикуют “лучшие книги” недели, года, десятилетия, века. Но при составлении такого рейтинга или при выборе книги для рецензии критик не может не учитывать выхода в свет литературного произведения “топового” автора. Что бы ни написала ДжоанРолинг — ей обеспечены критические отзывы ведущих литературных изданий и место в топ-листе. По сути, профессиональный литературный критик сейчас вынужден обслуживать систему международных и транснациональных бестселлеров. К созданию “медийного шума” сам он причастен мало — для этих целей аккумулируются силы эффективного пиара, и голос человека пишущего трудно различим в потоке децибелов. В этом смысле мне кажется смешной и нелепой полемика, которую периодически развязывают наши критики из круга “▒толстых’ литературных журналов”. Их издания выходят ничтожными тиражами и не имеют элементарного медийного подспорья — в виде простенького сетевого ресурса. Но эти люди продолжают до хрипоты спорить о том, какую роль они призваны играть в современном литературном процессе: кого им воспитывать — читателя или писателя.
Недавно я интервьюировала британского топ-автора Джонатана Коу, и он спросил меня с усмешкой: “Вы видели хоть одного писателя, который стал бы лучше писать под влиянием критики?” Я рассмеялась. Что касается современного читателя, то он с благодарностью принимает грамотные советы человека, который способен сориентировать его в море книжной продукции. Поэтому мне представляется эффективной такая форма, как рекомендательный портал или рекомендательное издание. К сожалению, на данный момент удел критика — короткий и яркий текст, цель которого дать понять заинтересованному человеку, нужно ему это читать или нет. Хотите большего — ведите блог. Значит ли это, что литературная критика очередной раз в кризисе? Не больше, чем все вокруг.