Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2009
Мелисса Анелли История Гарри: правдивый рассказ о мальчике-волшебнике, его поклонниках и о жизни внутри феномена Гарри Поттера.
Melissa Anelli Harry, A History. The true story of a boy wizard, his fans, and life inside the Harry Potter phenomenon. — Pocket Books, 2008
Люди склонны приписывать тому, что бросается в глаза, недавнее происхождение и забывать, что нет ничего нового под солнцем. Некоторое время назад на видеосайте YouTube поместили ролик, изображающий реакцию нескольких десяти-одиннадцатилетних девочек на поражение их кумира в передаче “The American Idol”: они только что не резали себе вены перед камерой; с безобразиями футбольных фанатов в тех странах, где эта игра популярна, знакомы все; битломания и прочие проявления любви к знаменитостям составляют важную часть светской хроники. Между тем византийское восстание Ника в 532 году н. э., когда сгорело пол-Константинополя и погибли десятки тысяч людей — гигантские цифры даже в абсолютном исчислении, — выросло из разборок болельщиков, которые поддерживали разные команды на скачках. И таких примеров в любой эпохе и культуре можно найти немало.
Новейшие времена внесли в эту картину две новые переменные: скорость и охват. Информация теперь распространяется мгновенно, и, с понятными оговорками, не признает национальных и иных барьеров. На концерт Мадонны в Москве собираются такие же толпы, как в Лос-Анджелесе, а сама певица, пользуясь электронным переводчиком, на страницах своего интернет-дневника благодарит “русских вентиляторов” (по-английски слова “вентилятор” и “поклонник” пишутся одинаково — fan).
Такие барьеры труднее всего преодолевать литературе — по понятной причине глубокой укорененности каждого литературного произведения в своем языке и культуре. Международная слава (не известность, не популярность, а именно слава) доставалась музыкантам, художникам, киноактерам — а вот писатели, даже те, которых принято называть “властителями дум”, властвовали по большей части над думами своих соотечественников. Некоторым удавалось попасть в общемировой пантеон, но всегда — только посмертно. Первый в истории пример литератора, при жизни ставшего благодаря своим книгам суперзвездой, миллиардером и предметом почти религиозного обожания — это мать-одиночка из Шотландии Джоан К. Ролинг, автор семитомной эпопеи о жизни и судьбе Гарри Поттера.
Американская журналистка Мелисса Анелли написала историю Гарри и его поклонников. Эта книга основана на долгом опыте личного фанатства: Анелли вот уже несколько лет руководит главным поттероманским ресурсом в Интернете “Дырявый котел”. Этот сайт — энциклопедия всего, что прямо или косвенно связано с книгами про Гарри (сама Ролинг признавалась, что пользуется им для справочных целей; действительно, какие-то детали впору забыть в ходе многолетней работы, а фанаты бережно сохраняют все). Кроме того, это место общения всех поклонников “мальчика, который выжил” — и их там десятки тысяч.
Книжка Анелли написана в той полумемуарной, полужурналистской манере, на которую нынче практически поголовно перешли американские документалисты как в литературе, так и в кино. Меня это раздражает: целые страницы диалогов в книге, претендующей на правдивость, — явный перебор; рассказы о том, как автор и ее семья пережили 11 сентября лично для нее, возможно, имеют отношение к теме Гарри Поттера (он, по словам Анелли, призывает к терпимости в мире, который все упорнее готовится к войне, — мнение как минимум спорное), но я бы предпочел обойтись без этих лирических подробностей. Читателям, впрочем, нравится: “История Гарри” сразу же вошла в список бестселлеров газеты “Нью-Йорк таймс”.
В мире поклонников действуют законы, которые непосвященному постичь непросто. Во-первых, это вполне религиозное по духу почитание демиурга (в мире Гарри Поттера в этой роли выступает, конечно, Ролинг). То, как Анелли пишет о своих личных контактах с Ролинг, вызывает физическую неловкость и напоминает всякие старинные ритуалы типа целования туфли Папы Римского. Очевидно, что отсвет божественного сияния падает на приближенных; в сущности, вся история Анелли (как она подана в книге) — это путь от простой девочки-фанатки к волонтерской работе на сайте, а оттуда — к венцу человеческого счастья: интервью с Ролинг в ее эдинбургском доме.
Другой закон — это особая роль “спойлеров”. Спойлер — это информация о важном повороте сюжета: героиня бросается под поезд и погибает. Вот, я вам заспойлерил “Анну Каренину”. Если бы каким-то образом до официального выхода книги мне в руки попал седьмой том “Гарри Поттера” (СПОЙЛЕРЫ!!! НЕ ЧИТАЙТЕ ДАЛЬШЕ, ЕСЛИ ХОТИТЕ САМИ УЗНАТЬ, ЧТО ТАМ ПРОИСХОДИТ!) и я бы разболтал, что Гарри остается жив (а, скажем, Люпин погибает), судьба моя была бы не завиднее судьбы Анны Карениной.
Наконец, фанатское сообщество паразитирует на предмете своей страсти не только пассивно, но и активно, создавая собственные литературные произведения. Страсть к кино редко порождает любительские фильмы — даже простой фильм снять сложно и дорого. Чтобы удовлетворить страсть к музыке, нужен хотя бы инструмент, а желательно еще и умение на нем играть. А вот страсть к литературе ограничена только знанием грамоты (то есть в наше время — буквально ничем). Что до аудитории — то Интернет эту проблему снимает: любой может опубликовать свой опус и хоть горсточка читателей у него найдется. Такие произведения называются “фанфики”, от уже знакомого нам слова “фанат, поклонник” и fiction — “беллетристика”.
Этот феномен заслуживает особого внимания. Обычно всякие книги “по мотивам” и “продолжения”, даже сработанные на профессиональном уровне, вызывают брезгливую усмешку ценителей (между тем среди подобных книг есть выдающиеся коммерческие достижения, вроде “Скарлетт” Александры Рипли — продолжения “Унесенных ветром”, или “Широкого Саргассова моря” Джин Рис — приквела к “Джейн Эйр”, описывающего в постколониальном духе историю первой жены мистера Рочестера). У литератур, которые в силу исторических причин вынуждены в ускоренном порядке проходить этапы, пройденные более старыми литературами степенно и вдумчиво, фанфик — надежное средство освоения чужой традиции. Русскому читателю это должно быть близко и понятно хотя бы по детской литературе: “Буратино” А. Н. Толстого — типичный фанфик, не говоря уж о многочисленных книгах А. М. Волкова, толчок которым дал “Волшебник из страны Оз” Фрэнка Баума.
Оригинальность, непохожесть на других, “собственный голос” — эти литературные ценности для нас так привычны, что кажутся самоочевидными. Между тем в европейской литературе они возникли лишь в эпоху романтизма. Ни эллинистическим поэтам, ни средневековым хронистам не пришло бы в голову, что пользоваться чужим материалом для создания своего — дурно. В конце концов один из ключевых для европейской культуры текстов, “Энеида” Вергилия, — это гомеровский фанфик, в чем сам автор неоднократно (и с гордостью!) признавался, а римская литература проходила те же этапы имитации греческих образцов, которые — по отношению к литературе западноевропейской — до сих пор проходит русская. Графоманы из числа фанатов Гарри Поттера, сами о том не подозревая, подпитывают традицию куда более почтенную и древнюю, чем новомодное преклонение перед оригинальностью.
Анелли уделяет много внимания той разновидности фанфиков, которая называется “шипперство”. Это описание отношений героев (обычно романтически-любовных), то есть в конечном счете описание собственных околосексуальных фантазий (есть, конечно, и “нишевые” фанфики — порнографические, кровавые, гомосексуальные и т. п.). Поттерианское шипперство имело два главных извода: первый связывал главный женский персонаж гепталогии, Гермиону Грейнждер, с Роном Уизли, другой — с самим Гарри. Между лагерями шла непримиримая война, по накалу сопоставимая с вечными баталиями по вопросу “возможна ли дружба между мальчиком и девочкой” (и на самом деле продолжающая их). После того как в последних книгах стало ясно, что Ролинг склоняется к первому варианту, вокруг “шипперов” Гермионо-Гарриевского извода появился особый ореол — не то нонконформизма, не то юродства. После выхода шестой книги (Ролинг) писательница дала интервью нескольким интернет-активистам поттеровского движения (и это кульминация книжки Анелли), открыто заявив, что любовь — у Гермионы с Роном, причем язвительные комментарии одного из молодых журналистов в адрес Г/Г-шипперов вызвали волну писем в его адрес с угрозами физической расправы. Их клан был отомщен, когда после седьмой книги, где речь идет о долгом уединении Гарри и Гермионы, Ролинг признала, что не все так однозначно.
К сожалению, в книге Анелли почти ничего не говорится о судьбе мальчика со шрамом на лбу за пределами англоязычного мира (разве что про пиратские приключения Гарри Поттера, которые в большом количестве выходили в Китае). При этом — ни слова про Таню Гроттер и иже с ней (даже без откровенного плагиата книг про детей-волшебников возникло видимо-невидимо) или про перевод — а ведь “Гарри Поттер” впервые поставил ребром вопрос о статусе “народного перевода”, то есть такого, который делается по велению души, а порой — и коллективно, и вывешивается в сети в режиме реального времени (на перевод седьмой книги у русских фанатов ушло всего несколько дней).
Можно относиться к “Гарри Поттеру” и его небывалому успеху как угодно, но нельзя не признать, что в истории мировой литературы подобного феномена еще не было. Этот факт говорит нам что-то важное — то ли про литературу, то ли про нынешний мир, то ли про нас самих, но что именно — мы еще не вполне поняли. Сбивчивая, субъективная книга Мелиссы Анелли — неотстраненная попытка разобраться в этом. Она не достигает цели, потому что она субъективная и неотстраненная, да и время для осмысления еще не пришло. Но если не делать таких попыток, оно и не придет.
Виктор Сонькин