Подготовили А. Лешневская, Е. Захарова, И. Мокин
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 2009
Emmanuel ToddAprès la démocratie. — P.: Gallimard, 2008. 262 p.
Своеобразной реакцией на финансовый кризис стало вышедшее в ноябре 2008 года эссе «После демократии» французского политолога, историка и социолога Эмманюэля Тодда (одна из самых известных его работ — «После империи» — появилась в 2002 году). Анализируя процессы, происходящие в настоящее время во французской политике, экономике и обществе, Тодд задается вопросом, как скоро демократическая система развалится окончательно и что придет ей на смену?
Впрочем, такая «реакция» автора вполне предсказуема. Вслед за соотечественниками-интеллектуалами — за Юбером Ведрином, например (см. его эссе «Продолжить историю» в «ИЛ», 2008, № 8), причину всех бед Тодд усматривает в: а) глобализации, б) неумелом управлении страной, в) Америке с ее 43-м президентом (пусть и недавно сменившимся).
Обозреватель французской газеты «Монд» назвал эссе Тодда памфлетом и свел его основную мысль к одному абзацу: «Демократии пришел конец. Христианские и коммунистические ценности себя изжили. Идеология свободного обмена и ее неизменная спутница глобализация постепенно обостряют общественные конфликты. А французы, вместо того чтобы всеми силами бороться с кризисом, избрали в президенты человека, не способного управлять страной, человека, который, не успев занять высший государственный пост, тут же помчался в Соединенные Штаты, как ▒крыса — на тонущий корабль’».
Однако критикой Саркози Тодд не ограничивается и предлагает выход из сложившейся ситуации: в пределах ЕС, считает эссеист, необходимо установить протекционистский режим, что, без сомнения, не только сразу же повысит заработную плату французским трудящимся, снизившуюся из-за наплыва дешевых рабочих рук из Китая, но сплотит нацию и — что самое главное — приведет к расцвету демократии. «Как жаль, — замечает обозреватель ▒Монд’, — что предлагаемое Тоддом решение — не панацея, а то мы бы непременно ему последовали».
Sylviane Agacinski Le Drame des sexes. Ibsen, Strindberg, Bergman. — P.: Seuil, 2008. 214 р. (Librairie du XXIe siècle)
Очередная книга о взаимоотношениях мужчин и женщин Сильвиан Агасински, философа, специалиста по гендерным вопросам, автора нашумевших работ «Политика полов» и «Метафизика полов», на этот раз называется «Драма полов». Слово «драма» в заглавии можно понимать по-разному. Во-первых, буквально, ведь основным материалом для эссе послужили работы трех скандинавских драматургов: Ибсена, Стриндберга и Бергмана. Трех художников, по мнению Агасински, объединяет прежде всего «умение превращать сцены семейные в сцены театральные». Так, автор «Кукольного дома» поведал миру о незавидной женской доле, а споривший с ним Август Стриндберг — о «войне полов», в которой неизменно проигрывает мужчина. У Бергмана же, по мысли философа, женщины и мужчины страдают в равной степени, так как конфликт, имеющий телесную природу, режиссер преобразовал в смятение души.
Вывод, к которому приходит автор эссе, весьма пессимистичен: любовь между женщиной и мужчиной, сколь бы глубокой и страстной она ни была, всегда оканчивается трагедией. Рецензируя новую книгу Агасински, обозреватель газеты «Монд» добавляет: «Если амбивалентность любовного переживания неизбежно ведет к драме, то, даже применив ум и воображение, мы — увы — драмы не избежим, но лишь разыграем один из ее вариантов».
Подготовила А. Лешневская
Uwe Timm Halbschatten. — Köln: Kiepenheuer und Witsch Verlag, 2008, 272 S.
Роман Уве Тимма «Полутень» появился в августе 2008-го и ознаменовал его возвращение к крупной прозе. Предыдущий роман писателя, «Красный», посвященный событиям 1968 года, вышел семь лет назад.
Тимм вновь обращается к новейшей истории Германии. На этот раз его внимание привлекла судьба Марги фон Этцдорф — одной из первых немецких летчиц. Ее короткая, яркая жизнь и самоубийство в Сирии в 1933 году оставили много тайн, в которые надеется проникнуть автор. Для этого он совершает прогулку на кладбище Инвалидов в Берлине в компании загадочного проводника. Марга покоится здесь, среди прусских военачальников, руководителей НСДАП и их жертв. Неожиданно автор слышит голоса усопших: они говорят о себе, спорят, оправдываются. На первых страницах романа предстают Шарнхорст, Гейдрих, неизвестные солдаты и офицеры, а также сама фон Этцдорф. Она рассказывает о своей несчастной любви к летчику Кристиану фон Далему, который якобы похоронен на этом же кладбище. Стоит отметить, что о жизни Марги сохранилось мало сведений, поэтому ее рассказ почти полностью выдуман писателем. Но, как отмечает немецкий критик Фолькер Денкель в своей рецензии для «Радио Гессен», наибольший интерес представляют не отношения этой пары, а то, как в этом «литературном коллаже» показаны три века немецкой истории, от Пруссии до падения Третьего рейха. Голоса генералов и солдат, палачей и жертв сливаются в единое целое — в нем оживают важнейшие события тех времен. При этом сам Тимм отказывается от каких-либо комментариев и оценок, позволяя героям говорить самим за себя. Этот подход усложняет задачу читателю, но дает возможность увидеть историю глазами немецкой нации. Как пишут многие обозреватели, в том числе Герберт Рэкель на страницах «Зюддойче цайтунг», Уве Тимм принадлежит к поколению тех, чьи родители принимали участие во Второй мировой войне. Это проясняет его отношение к событиям времен национал-социализма, стремление отделить правду от вымысла и освободиться от чувства вины за ошибки старшего поколения.
Подготовила Е. Захарова
Aravind Adiga The White Tiger. — Noida: Harper Collins
Publishers
Aravind Adiga Between the Assasinations. —
Букеровская премия 2008 года была присуждена молодому индийскому писателю и журналисту Аравинду Адиге за его дебютный роман «Белый тигр». Вскоре после получения награды Адига выпустил новую книгу — сборник новелл «От убийства до убийства».
Литературные критики, в первую очередь британские, отмечают, что Адига создал новый литературный образ Индии, полностью избавившись от клише — «орнаментальной прозы и запаха шафрана». Вместо этого на страницах «Белого тигра» возникает современная Индия — страна высоких технологий и ужасающей коррупции, а еще более ужасающей нищеты. «Когда-то в Индии была тысяча каст и тысяча возможных судеб. Остались две: каста Набитого брюха и каста Пустого брюха», — утверждает главный герой романа Балрам, который сам прошел путь от простого слуги до крупного бизнесмена и на протяжении всего романа пишет письма китайскому премьер-министру Вэнь Цзябао, поскольку тот собирается нанести визит в Бангалор, где живет герой.
Новые грани образа Индии Адига показывает в сборнике «От убийства до убийства». Перед читателем уже не город, а село. По словам редактора индийского филиала издательства «Пикадор» Шрути Деби, в рассказах, вошедших в сборник, чувствуется «красота сельского приморского Юга». Тем не менее индийская деревня далеко не замкнутый мир идиллии; недаром название сборника отсылает к двум знаменитым убийствам в индийской истории — гибели Махатмы Ганди в 1948 году и Раджива Ганди в 1991 году.
Прозвище «Белый тигр», которое дает сам себе герой романа Адиги, — аллюзия на популярное обозначение новых азиатских экономических гигантов. Индия — одна из «тигров», и Балрам, не сомневаясь, пишет китайскому премьеру: «Я еще застану падение белого человека. Через двадцать лет на вершине пирамиды будут только коричневые и желтые, и мы станем править миром». Читатель книг Адиги увидит этого «тигра» как он есть, уверены литературные критики англоязычных стран.
Siegfried Lenz Schweigeminute. — Hamburg: Verlag Hoffmann und Campe, 2008, 128 S.
«Кто бы мог подумать? Это история о любви», — восклицает на страницах «Франкфуртер альгемайне» влиятельный немецкий критик Марсель Райх-Раницки в своей объемной рецензии на новую повесть Зигфрида Ленца «Минута молчания». Такую реакцию Райх-Раницки объясняет тем, что до сих пор Ленц «в своем творчестве избегал любви». Лишь сейчас, будучи уже живым классиком немецкой литературы, Ленц впервые пишет историю любви, избрав главным героем старшеклассника Кристиана, влюбившегося в свою учительницу английского языка Стеллу.
«Минута молчания», что явствует из названия, начинается траурной церемонией. После гибели возлюбленной юноша начинает вспоминать всю историю их взаимоотношений, мысленно беседуя с ней. Кульминацией повести становится сцена близости Кристиана и Стеллы, всплывающая в памяти героя.
Описывая стиль Ленца, критики сходятся в одном: он демонстрирует уважение к персонажам, совсем как к живым людям, сохраняет присущие ему такт и осторожность. Кристиан и Стелла «так же нежны друг к другу, как автор этой истории любви — к своему творению», — пишет Райх-Раницки. Герои повести, безусловно, чувственны, однако в описании сексуальной сцены автор соблюдает некую меру, чтобы не разрушить атмосферу необыкновенного события, происходящего с ними. Ленца называют традиционалистом, но «разумным, умеренным традиционалистом», который следует за традицией и пользуется ее достижениями, но никогда не стесняется дать свободу собственному голосу.
«Он никогда не гонялся за читателями, а, наоборот, вежливо предлагал им последовать за собой. Они шли и идут до сих пор», — пишет Марсель Райх-Раницки. Повесть «Минута молчания» привлекла внимание широкой публики, а значит, «предложение» Зигфрида Ленца вновь было услышано.
Carlos Fuentes La voluntad y la fortuna. — Madrid: Alfaguara, 2008, 552 p.
В 2008 году патриарх мексиканской литературы Карлос Фуэнтес издал новый роман «Воля и судьба». Фуэнтес придерживается традиции «магического реализма», рисуя гигантский Мехико фантастическим городом, в котором выстроена «пирамида власти», подмявшая под себя всех и каждого. В этом городе находится место говорящей голове (рассказчику романа) и безумному начальнику тюрьмы, гротескному медиамагнату и прожектерствующему президенту.
На персонажей романа обрушиваются различные бедствия, и весь роман представляет собой описание катастрофы, развертывающейся прямо на глазах читателя, как утверждают критики разных стран, обратившие внимание на книгу Фуэнтеса сразу после ее выхода в Мексике. Романная действительность, напоминающая страшный сон, вызывает ассоциации с творчеством Кафки: в подвале тюрьмы совершаются жертвоприношения, а на верхушке самого высокого в городе небоскреба живут безымянные фигуры, обслуживающие вертолетную площадку. При этом Карлос Фуэнтес не забывает и о вполне реальных бедах Мексики: как и в действительности, в романе всесильна наркомафия, а президент страны обещает народу «зрелища без хлеба», которых, по его мнению, должно хватить для полного счастья. На фоне столь мрачного пейзажа мексиканский писатель и помещает своих героев, которые, несмотря ни на что, пытаются сохранить человечность.
Подготовил И. Мокин